полчаса звонить из каморки по трехзначному номеру, поскольку телефон был
сугубо внутренним.
Еще на зоне Гек сполна узнал цену слову и поступку, а посему нес нудную
службу исправно, исполнял свои обязанности максимально тщательно. Через
полторы недели он со всей определенностью мог бы сказать кому-нибудь, если
бы захотел, конечно, что публичный дом -- не единственная и даже не главная
сторона жизни трехэтажного блекло-желтого строения с внутренним двориком,
огороженным от проезжей части фигурной металлической решеткой. То ли там
фальшивомонетчики засели, то ли наркоторговцы, но дело было явно нечисто.
Впрочем, публичный дом о двенадцати красавицах тоже действовал на полную
катушку. В этом Гек имел возможность неоднократно убедиться, когда, выполняя
поручения звонящего-разводящего, заходил в тот дом. До полудня там всегда
тихо-тихо, даже уютно. Там -- это обширный холл-приемная на первом этаже,
выше которого Гека не пускали и где его неизменно встречала пухленькая,
бальзаковского возраста (сорок два года стукнуло недавно) бандерша
Маргарита, она же Мамочка Марго. Огромный камин, трижды отраженный в
настенных зеркалах, до вечера "отдыхает", длиннющий овальный стол пока еще
покрыт белой льняной скатертью, в углу тикают, а когда надо -- бьют пышные,
в стиле рококо часы немецкого производства, в кресле вечно спит толстенькая
беспородная кошка. Пахнет молотым кофе, а также пудрой и дешевыми духами,
запах которых Гек, не знакомый с достижениями парижской парфюмерной
действительности, находил восхитительным. Марго забирала у Гека записку, или
пакет, или нечто, закатанное в трубочку, и отпускала его. Или наливала чашку
кофе с молоком -- чаевые Гек не брал. А вечером в доме дым коромыслом, хотя,
конечно, здесь все чин-чинарем, очень элегантно, не как у дяди Заба на
хавире. Солидные господа в костюмах-тройках и при галстуках, иногда офицеры
какого-нибудь флота, отечественного или зарубежного, блистательные
полуодетые дамы -- шлюхи со второго и третьего этажей, звучит музыка, звенят
бокалы -- эх, здорово! Но и мордобой случается время от времени. Гек ни разу
не видел этого собственными глазами, но как из дверей, разбитым рылом
вперед, вылетают особо буйные посетители -- это Гек успел понаблюдать дважды
за первый месяц.
Так, наверное, и продолжалось бы до весны безмятежное спокойствие
стремянной жизни, если бы не происшествие, которое выпало на его смену.
Однажды, во время первого обхода территории, Гек обнаружил фургон с
затемненными стеклами и антенной на крыше, а рядом "форд" с четырьмя
мужчинами в штатском. Гек слишком много лет имел дело с полицейскими, чтобы
перепутать их с кем-либо еще. Дверца фургона распахнулась на миг, и Гек
увидел там еще несколько фигур, да еще со стволами, типа пистолет-пулеметов.
Не нужно было быть Сократом, чтобы догадаться, на какой объект нацелена
предстоящая операция. Сидящий за рулем "форда" стал говорить в кулак (рация,
понял Гек), потом закурил.
Видимо, ждать оставалось еще несколько минут. Гек спокойно свернул за
угол и так же спокойно вошел в дверь публичного дома.
В холле на этот раз Мамочки Марго не было. Но зато возле стола сидел
широкоплечий конопатый мужик лет тридцати пяти. Угол белой скатерти был
отогнут, а мужик ловко и как-то очень быстро настукивал кончиками пальцев по
столешнице. При этом он раздувал щеки и пубубукал вполголоса мотив, одному
ему понятный. Мужик бросил взгляд на Гека и четко вымолвил:
-- Пшел вон!
Гек не обратил внимания на грубость и сказал:
-- Я к Марго, а не к тебе.
Мужик вдруг взял яблоко из вазы перед собой и бросил его Геку. Но
бросок получился таким резким и быстрым, что Гек едва успел поймать яблоко в
ладонь, иначе оно разбило бы ему лицо. Гек решил до конца не обращать
внимания на странные приходы рыжего. Он поблагодарил кивком, откусил от
яблока, успел заметить, как дернулась рыжая бровь, и решился поторопиться
высказать свои опасения этому типу, поскольку неоднократно видел его в этом
доме и не без основания считал его за местного:
-- Сейчас будет большой шух... облава или что-то вроде того. Через
минуту-две. Мне звонить некогда было.
Рыжий мягко выскользнул из-за стола, вдруг подпрыгнул вверх и врезал
кулаком в потолок. До потолка было метра три с лишком. После этого он быстро
переместился к двери и запер ее на внушительные засовы. Сверху примчались
двое парней с накачанными шеями и заплывшими жиром глазками.
-- Ты чего, Патрик? -- прохрипел первый.
-- Чего? -- почти в унисон добавил второй.
-- Чаво, чаво! Тревога!
Один из парней тотчас рванул наверх, другой бросился к камину и чиркнул
зажигалкой -- огонь занялся сразу и мощно заревел в дымоходе. Патрик сдернул
скатерть со стола, на бегу свернул ее и впихнул под диван у зеркала,
расстелил другую, "рабочую". Сверху слышался топот, словно там кружилась
стая носорогов. Потом сверху опять прибежали парни, на этот раз -- пятеро, с
бутылками и тарелками. Послышались визгливые женские голоса, зазвенел
телефон, зазвенела посуда... Минуты через две во входную дверь попытались
войти, затем грубо постучали. Один из парней пошел смотреть в глазок, Патрик
включил магнитофон, но не очень громко, за стол садиться не стал, а
устроился на диване с яблоком. Пока шли переговоры с незваными гостями,
прибежали четыре девицы, последним спустился худощавый высоченный мужчина в
светло-коричневом джемпере и тщательно отутюженных брюках. Его небольшая,
коротко стриженная голова резко контрастировала с широченными прямыми
плечами, глубоко вдавленные в череп глаза затенялись вдобавок толстыми и
мохнатыми, как гусеницы, бровями.
Наконец полицию -- а это была полиция -- впустили. Начался обыск.
Предлог для обыска был таков: опасная банда банковских налетчиков скрывается
в этом районе, поступил сигнал, идет проверка всех сомнительных заведений.
Девицы начали возмущенно галдеть по поводу сомнительного заведения, но
старший по операции устало цыкнул на них, с понимающей усмешкой повертел в
руках две чистые пепельницы и поглядел на длинного и бровастого.
-- Все холостякуешь, Джеймс?
-- Юбилей фирмы отмечаем, -- хладнокровно ответил ему длинный. -- Ищите
своих налетчиков, мы такого дерьма у себя не держим.
Обыск велся спустя рукава, продолжался не более получаса. В итоге на
Марго, владелицу заведения, выписали десятитысячный штраф "за несоблюдение
правил содержания мест, представляющих потенциальную повышенную опасность
для здоровья и...", короче говоря, за то, что в бордель "в неурочное время
был затруднен свободный доступ представителям правоохранительных..." и так
далее и тому подобное. Штраф необходимо было заплатить не позднее трех суток
с момента его наложения, то есть с 13.15 сего дня. Точка, подпись, печать.
За отсутствием Марго расписался Патрик, официальный заведующий хозяйством.
-- А это еще кто такой!? -- Про Гека-то в суете и забыли.
Один из полицейских за шиворот извлек Гека из терма -- бани,
расположенной на первом этаже, для увеселения знатных клиентов. Гек успел
смотаться туда в первые же секунды облавы, снять верхнюю одежду, ботинки и
носки. Джинсы он собрал в гармошку, подтянув их к самым коленям, левый рукав
рубашки он закатал, а правый расстегнул и подсучил только на один оборот,
чтобы не обнаружить наколку -- тюльпан с колючками и буквами. Так предстал
он пред всем честным народом, с тряпкой в одной руке, со шваброй в другой и
с выпученными от испуга глазами. Кафельные полы и даже стены он основательно
извозил мокрой тряпкой.
В ответ на вопрос Гек только хлопал глазами и шмыгал носом, словно был
не в силах постоять за себя и чем-нибудь оправдаться.
-- Племяш он Маргошкин, -- лениво протянул рыжий. -- А может, и не
племяш вовсе, а любовник ейный, на самом-то деле. На нем же не написано!
Все дружно расхохотались: местные хорошо знали, что постоянным и
единственным любовником Мамочки был сам рыжий Патрик, а полиции показалась
смешной сама шутка о прожженной бандерше и сопливом мальчишке.
-- Что же вы делаете, идиоты, испортите ведь жизнь мальчишке! --
буркнул с досадой старший, отдавая квитанцию. -- А ты тоже хорош, что,
подработать больше негде?
Гек приоткрыл рот и смотрел на него, как кролик на удава. Старший
сплюнул в сердцах и вышел. Его команда потянулась за ним. Оставшиеся держали
немую сцену несколько секунд, пока за дверями не затих шум удаляющихся
моторов.
-- Вот ведь лягавые! -- покрутил головой один из свиноглазых парней. --
Откуда они сегодня взялись на нашу голову? Налетчиков им пода... У?..
Длинный наотмашь, но вполсилы стукнул того кулаком по шее:
-- Попробуй заткнуться на пару минут, ладно? -- И, не дожидаясь ответа,
повернулся к Геку: -- Ну, что стоишь? Приберись за "друзьями", вытри пол. А
то они наплевали тут, наследили говнодавами, псиной разит -- приличный
клиент и не зайдет теперь. Вперед!
-- Я не нанимался к тебе в уборщики. -- Гек разжал левую руку, и
грязная тряпка сочно плюхнулась на паркет. Правая по-прежнему сжимала швабру
с толстой увесистой деревянной ручкой.
-- Я очень не люблю попусту повторять, но переломлю себя: прибери тут.
Гек угрюмо встретил его тяжелый и сильный взгляд:
-- Правильно, что не любишь. Поговорка есть такая: "Не пи...и помногу,
пи...и помалу".
Длинный засмеялся, единственный в людном помещении, окинул взором
окрестности, то ли цокнул, то ли щелкнул языком и двинулся к Геку. Гек
слишком поздно понял, что длинный успел выставить таким образом маяк: сзади
кто-то перехватил ему горло и левую руку, одновременно переставив его к
столу так, чтобы ноги утратили оперативный простор. Правая же рука потеряла
чувствительность, повисла плетью от резкого и точного удара. Швабра упала с
неприятным сухим звуком.
Гек скосил глаза и увидел равнодушное лицо Рыжего. Тем временем
длинный, которого называли Джеймс, ухватил своею ладонью ладонь Гека, словно
собираясь поздороваться, а другою задрал ему рукав рубашки:
-- Парнишка-то не простой, духарик он у нас. Давно ли от "хозяина"?
-- Чо буровишь, какой хозяин? -- прохрипел Гек, упорно не отрывая
взгляд от переносицы Джеймса.
-- Патрик, отпусти его. Так, значит, не будешь убирать, да? -- Джеймс
улыбнулся криво, и Геку стало очень не по себе от его улыбки.
-- Я не вредный по натуре, но убирать не буду, не за этим нанимался. --
Гек перевел взгляд и уперся им в пространство между потолком и стеной.
-- Ну, нет -- и не надо. Ты не за этим нанимался. Да еще спас нас всех
от злобырей, насколько я понимаю. Да отпусти его, я сказал! Патрик, я что,
очень похож на попугая? Дам вот в рыло -- больно будет! А ну -- все наверх,
к чертовой матери! Хочу тет-а-тет поговорить с молодым поколением.
Вся толпа, за исключением Патрика и Гека, испуганно повалила на второй
этаж. Один из парней успел сунуть за пазуху литровую бутыль коньяку, а в
руки взял "палку", состоящую из стаканов, надетых один на другой.
Патрик отпустил Гека, но стоял по-прежнему чуть сбоку и сзади. Гек, по
приглашению Джеймса, сел напротив, так, что их разделял угол столешницы.
Джеймс наполнил глубокую тарелку салатом, ухватил салатную ложку, свободной
рукой подсолил, поперчил и принялся уплетать без хлеба, довольно громко
чавкая и цыкая.
-- Флюс (имелся в виду Энди, брат Пилота) упоминал о тебе, да я,
признаться, не запомнил за множеством дел. Давно от "хозяина"?
-- Месяц с копейками.
-- За что?
-- За карман. -- Гек давно уже перестал объяснять, что и как было на
