или с талантом, но закопанным так глубоко под всеми вашими обычаями,
традициями - она взяла то, что принадлежит мне! Много ли она получит от
этого?
- Ты все время говоришь загадками, - я тоже резко ответил ей. - Что
же случилось с леди Инной?
Она взглянула на меня через плечо, так как я все время шел сзади. Ее
загорелое лицо было в обрамлении густых волос, которые уже высохли, и
ветер шевелил их.
- Ворота открылись, - голос ее был напряженным. - О, Ворота не в
другой мир, как Ворота, которые привели нас сюда. Скорее, это путь в
другое, более мощное Святилище - где-то на западе. Ведь все места былого
могущества давно опустели, их могущество истощилось, ослабло. В Лунном
Святилище я нашла ключ, но замок был очень стар. Я не могла открыть его,
настолько он заржавел за долгие годы. Я разработала ритуал... я вызывала
Луну... я... - Она подняла руки и положила на грудь. - Я сделала все это!
Но я опоздала в ту ночь, когда должен был прийти ответ, и ваша леди вошла
туда, куда она боялась бы даже посмотреть. И вот она выиграла, а я
потеряла все...
Я решил, что леди Инна попала в какую-то западню, ее заколдовали
где-нибудь очень далеко. Хотя как ее могли переправить туда, я до сих пор
не мог понять. Должно быть она страшно испугалась, и этот страх лишил ее
разума. Подумав об этом, я повернулся к девушке.
- Ты знала, что она ходит в Святилище, почему же ты не предупредила
ее?
- Предупредить ее? Но я предупреждала! Но зов был настолько
могущественен, что противостоять ему мог только очень хорошо защищенный,
вооруженный знаниями человек. Инна женщина, и как все дочери своего клана,
она была дочерью Луны. Лунная магия влияет на всех женщин, хотя многие не
осознают этого. Или сознают, но не понимают, что этой магией можно
управлять, но сопротивляться ей бесполезно. И она, несмотря на то, что
была под властью всех ваших традиций и обычаев, откликнулась на этот
зов... Вы могли ее связать, запереть, но в первый раз, когда она взглянула
на Святилище, его могущество уже взяло ее в плен, и она не могла
сопротивляться его зову.
Я осмотрелся вокруг, посмотрел на широкую долину, на горы вдали,
которые сейчас были окутаны туманом, и только изредка выглядывали в
просветы, чтобы снова скрыться.
- Ты уверена, что можешь найти ее? - это был не вопрос, так как я
знал, что она сможет.
- Да. Потому, что она взяла мое... и... смотри!
Она замолчала и взглянула на север. Затем она перевела взгляд на свой
посох, который лежал в ее руке. Она смотрела на него с полной
концентрацией своих сил. Я тоже посмотрел на посох, и вдруг я увидел...
Этот сук, который лежал на ее ладони так, что она никак не могла
воздействовать на него, начал вращаться. Он повернулся, медленно, но
безошибочно, и его острый конец показал на окутанные туманом горы на
западе.
- Ты видишь? - спросила она. - Я очень много работала, чтобы
вырастить это в себе. Оно направляет меня, ведет меня. Оно ведет меня
туда, где я должна быть, где находится сейчас она!
Я не сомневался, что она верит в то, что говорит. Такова уж эта
страна, в которой так много странного, по которой ведет меня девушка,
уверенная в том, что ищет высшую магию, и в то, что она обладает
могуществом, которое приведет ее туда, куда надо, но не только ее, но и
меня.
Мы ничего больше не нашли в этой долине. Единственное, что мы видели,
это стада оленей, которые паслись в отдалении. Мы затратили два дня, чтобы
пересечь ее, и каждый раз, устраиваясь на ночь, расчищали площадку от
травы, и Гатея делала защитный круг. Но незваных посетителей больше не
было. На вторую ночь тучи разогнало ветром, и луна сияла над нами во всем
своем великолепии. Гатея стояла, обливаемая серебряным светом, и пела.
Слова этого гимна были мне совершенно незнакомы. Он как будто воздвигнул
между нами толстую невидимую стену. Эта страна была не для меня, человека
и воина, я был ее спутником только случайно.
К утру третьего дня мы были уже у подножия гор. Теперь Гатея шла
вперед медленно, часто останавливаясь, чтобы с помощью посоха проверить
правильность направления. И он указывал нам безошибочно на пустынную
страну, где травы уже не было, и все было покрыто серыми камнями с
тускло-красноватыми и светло-желтыми прожилками. Хотя река осталась
позади, мы, с помощью Гру, нашли здесь источники. Но он снабдил нас не
только водой. Он охотился и делился с нами своей добычей. Я уже начал
думать, что нам придется идти через эту страну целую вечность. Здесь не
было ничего, кроме изредка встречающихся диких зверей.
Вскоре мы набрели на долину, которая шла в нужном нам направлении.
Здесь было больше растительности, а кое-где даже встречались деревья.
Правда они все были низенькие, искривленные, и на них было неприятно
смотреть. К вечеру, когда мы устроили лагерь, Гатея была так возбуждена,
что не могла сидеть спокойно. Она все время вскакивала и ходила, вертя
посох в руках, как бы напоминая самой себе о том, что скоро должно
произойти.
Изредка с ее губ слетали непонятные слова. Гру тоже был неспокоен. Он
мягко расхаживал возле костра, глядя в том же направлении, что и Гатея. Он
как будто искал источник опасности впереди.
- Он чувствует! - Гатея тряхнула головой.
После того, как мы ушли от реки, она не стянула свои волосы лентой. И
теперь я видел странную вещь. Пряди волос на ее голове приподнялись, хотя
в воздухе было абсолютно безветренно. Создавалось впечатление, что от нее
самой исходит какая-то энергия, заставляющая шевелиться ее волосы.
Она вытянула руку с посохом и я, клянусь Вечно Неугасимым Пламенем,
увидел на его кончике пляшущую искру огня.
- Здесь... я здесь! - она кричала так, как будто стояла перед
воротами и требовала открыть их. Она знала, что отказать ей не могут.
И затем...
Гатея бросилась бежать. Я был так поражен, что некоторое время не
двигался. А затем подхватил мешки, свой и ее, который она оставила, и
побежал за ней. Гру несся впереди - серебряная молния - петляя между
деревьями. Гатея уже исчезла из виду. Я бежал за ней, хотя уже было темно.
К тому же низкие ветви деревьев мешали мне отыскивать следы. В темноте я
налетел на ствол дерева и почти потерял сознание. Боль вернулась в мои
старые раны.
Ветки хватали меня, цепляли, били по голове, царапали, и в конце
концов я не выдержал и, выхватив меч, стал прорубать себе дорогу сквозь
заросли. Я очень боялся потерять след Гатеи и никогда не найти ее снова.
Тот шум, который я создавал при своем продвижении вперед, заглушал
все остальные звуки. По правде говоря, я боялся остановиться и
прислушаться, но еще больше боялся отстать от нее и остаться одному в этой
непонятной стране.
К тому шуму, который делал я, прибавилось карканье птиц в ветвях
деревьев. Дважды что-то бросилось прямо мне в лицо, оцарапав щеку когтями
или клювом. После этого я двигался вперед, закрывая лицо локтем. Пот
заливал мне глаза, рубашка прилипла к телу. Я уже изнемогал от усталости,
дыхание с хрипом вырывалось из груди, но я боролся.
Это была настоящая борьба. Я был уверен, что эти деревья знают, кто я
такой, и всеми силами мешают мне пройти. Мне даже показалось, что я слышу
слабые крики - звуки отдаленной битвы. Я уже не мог держаться на ногах. Но
что-то заставляло меня стремиться из последних сил вперед. И наконец я
вскарабкался на последний склон, почти потеряв равновесие, и обрубил
последнюю, утыканную шипами ветку, преграждавшую мне путь. Передо мной
расстилалось открытое пространство.
9
Я стоял на вершине горного хребта, лишенного всякой растительности, и
передо мной расстилалась каменная пустыня. Впереди не было никаких
признаков ни Гатеи, ни Гру - только голые камни. Я прислушался, думая, что
я обогнал их, и они все еще продираются сквозь заросли, но все было тихо.
Они, вероятно, исчезли через одни из этих "ворот", которые мне так не
нравились, так как я не мог понять, что это такое.
Я медленно пошел через равнину. Луна светила ярко и давала достаточно
света, чтобы я мог искать следы, но было мало надежды обнаружить что-либо
на голом камне.
Вскоре я приблизился к подножию утеса и увидел то, чего не мог
увидеть издали. В каменной поверхности были вырезаны в определенном
порядке углубления, достаточно большие для того, чтобы ухватиться за них
рукой, или поставить в них ногу. Однако я все еще не мог поверить, что
Гатея проделала весь путь с такой скоростью, что совершенно скрылась из
виду. Как бы быстро она не бежала, я должен был бы видеть, как она
карабкается вверх на утес.
Как охотник, потерявший след, я осмотрелся. Если она все еще шла
через лес, то идти дальше смысла не было. Но, поразмыслив, я все же решил
идти вперед, попытаться влезть вверх.
Закрепив мешки на спине, проверив, надежно ли держится в ножнах меч и
нож, я начал подъем. Это было не просто, так как я быстро понял, что
выемки в скале сделаны для кого-то более высокого, чем я, и мне
приходилось прикладывать немало усилий, чтобы продвигаться вверх.
Интересно, как Гатея умудрилась подняться вверх.
Я лез очень осторожно, проверяя каждую выемку, прежде, чем взяться за
нее. Пальцы мои каждый раз погружались в толстый слой пыли, и я начал
подозревать, что Гатея не шла этим путем. Однако я решил забраться и
взглянуть сверху на то, что ждет меня впереди. Может с высоты удастся
увидеть и Гатею.
Тяжело дыша я взобрался на выступ утеса и взглянул, что же ждет меня
дальше. Это была вовсе не вершина - а всего лишь выступ, и сделали его,
вероятно, чьи-то руки.
Чтобы увидеть то, что возвышалось передо мной, мне пришлось задрать
голову. Большое искусство было вложено в это творение. И было сразу ясно,
что тот, кто создал это, был чуждый людям, враждебен им.
Глубоко в поверхность утеса было врезано изображение - огромная
фигура, стоящая на ногах. В ней было мало общего с человеческой фигурой -
скорее это было что-то птичье, но можно было с уверенностью сказать, что
это фигура женского пола. Она была полностью обнажена. Единственное, что
можно было считать одеждой - это широкий воротник складками.
Стройные ноги были широко расставлены, руки протянуты вперед, а лицо
было мало похоже на человеческое. На лице выделялись два скошенных глаза,
чересчур огромных. Эти глаза были сделаны из красных драгоценных камней, и
в слабом свете казалось, что в них горит зловещий огонь.
На протянутых вперед руках я увидел когти. Увидев их, я тут же
вспомнил тот труп, который я забросал травой в долине возле нашего лагеря.
Но здесь и руки и когти были из камня, а не из костей, обтянутых желтой
кожей.
Неизвестный скульптор придал лицу именно то выражение, которое
соответствовало страшным когтям. Большую часть лица занимал искривленный
клюв. Верхняя часть тела была обрамлена крыльями, растущими из тонких
плеч.
Между широко расставленными ногами чернело отверстие - похожее на
вход в пещеру. Я согнулся и заглянул туда. Удушливое зловоние заставило
меня отшатнуться. Видимо это было логово какого-то не очень опрятного
зверя. Мой взгляд помимо моей воли обращался к горящим глазам. У меня было
беспокойное чувство, что эти глаза рассматривают меня.
Я не думал, что Гатея вошла в эту дыру. Это было не Лунное Святилище,
которое дышало миром и покоем. Нет, здесь прямо в воздухе висела угроза,
какую излучали Серебряные певицы и то чудовище, которое пришло из мрака и
