листья. После этого она вернулась к костру и села, подняв свой сук как
знамя - только на нем не трепыхалась ткань.
Я не задавал вопросов, так как за время нашего пути я привык к такому
положению. Она вела себя так, что я по ее мнению был туп и необразован, и
по сравнению с ней ничто. Итак я молча принял все ее ритуальные действия,
с помощью которых она обезопасила нас, хотя я был уверен, что в этой
зеленой спокойной стране нам ничто угрожать не может. Впрочем это всего
лишь доказывает, что я был слеп и не замечал ловушек, которые окружали
нас.
Надвигалась ночь. Я наблюдал за спускающимся к горизонту солнцем и
смотрел на линию гор на горизонте, которые еще больше выделялись своими
зазубренными вершинами на фоне закатного неба.
Гатея молчала, я тоже. Хотя меня немало удивил Гру, с ревом
выскочивший откуда-то и тоже севший у костра, как бы ища убежища возле
него.
Я нарезал мясо на куски и, насадив их на сук, закрепил над огнем,
чтобы оно поджаривалось. Капли с шипением падали в костер. В воздухе
распространился аппетитный запах, и у меня рот наполнился слюной. Я
нетерпеливо поворачивал куски, чтобы они быстрее прожарились. Все это
вернуло меня в те счастливые дни, когда мы были еще в том мире. Правда
помнил я все очень смутно, как сквозь влажный туман.
Наконец я протянул своей спутнице готовый кусок, а сам взял другой и
начал вертеть его, чтобы чуть-чуть остудить. Гатея взяла мясо с таким
видом, как будто оно ее вовсе не интересовало.
Сначала мне показалось, что она изучает стену гор, но затем я понял,
что ее внимание направлено на что-то более близкое. Насколько я мог
судить, в долине все было спокойно, лишь кое-где проскакивали олени. Даже
птиц не было видно в вечернем небе.
Но я снова удержался от расспросов и стал кусать мясо с жадностью,
которую знает каждый, кто много времени питался лишь черствым хлебом. Гру
лежал у костра. Глаза его были полузакрыты, и он изредка облизывался, если
что-то и двигалось в долине, то Гру до этого не было никакого дела.
Когда солнце скрылось за горизонтом, сразу же стало темно. Небо тут
же заволокли черные тучи. Я решил, что надвигается буря и подумал, что
неплохо было бы где-нибудь укрыться. Хотя бы под теми деревьями, где я
собирал сучья для костра. Я уже приготовился сказать это, как вдруг
увидел, что Гатея вся напряглась. Голова Гру тоже поднялась. Он смотрел
широко раскрытыми глазами на запад, в ночь.
В ночи не было слышно пения, не было видно колеблющихся серебряных
теней. То, что приближалось к нам, не демонстрировало себя - оно двигалось
на мягких лапах - если это были лапы - двигалось через равнину.
Шерсть Гру поднялась дыбом. Он уже не лежал, развалившись. Он
подобрал под себя лапы, как бы готовясь к прыжку. Клыки его обнажились, но
он не рычал, он молча ждал.
Я не знал, что видели мои спутники, но мне казалось, что мрак
расщепился на отдельные части. Некоторые из них поднимались в воздух,
затем снова опускались на землю, как бы неспособные покинуть ее, хотя
этого им очень хотелось. Это были всего лишь темные пятна в ночи, которая
спускалась на долину. Однако было совершенно ясно, что они приближаются к
нашему костру, бесшумно и угрожающе. Я еще никогда не чувствовал себя
таким беспомощным и беззащитным.
Правда я обнажил свой меч, хотя было непонятно, как я смогу
использовать его против этих бестелесных созданий ночи, которые появились
как-бы из под земли. Однако мое движение не прошло незамеченным, и я
услышал спокойные слова Гатеи:
- Холодная сталь иногда может защитить, хотя иногда не нужны ни
острый конец меча, ни его заточенное лезвие. Я не знаю, кто это, хотя
уверена, что они - не создания Света... - и по тому, как она сказала
"Света", я понял, что она говорит о чем-то таком, что нельзя определить
обычными органами чувств.
Гатея протянула руку и обхватила пальцами свой сук-посох, который она
положила на землю, но не поднимала его, а ждала. Ждал и я, сжимая рукоять
меча. Тьма мне казалась непроницаемой. Мой глаз не мог ничего различить.
Но я почему-то чувствовал, что вокруг звезды, которую начертила Гатея,
что-то ходит, нажимая то тут, то там.
Тот, что пришел сюда, ощущал страшный голод и уверенность, что сейчас
утолит его, так как добыча здесь, и ей не уйти. Затем уверенность уступила
место нетерпению, удивлению и, наконец, гневу, когда тот понял, что нечто
осмеливается сопротивляться ему. Я знал, что это тут, рядом, я вертел
головой, чтобы быть готовым вступить в бой с... не знаю чем... когда оно
ворвется в наш лагерь. Я понятия не имел, что это может быть и насколько
оно опасно.
И вдруг на одно мгновение я увидел, как в освещенное костром
пространство просунулась рука - а может это была лапа? - скрюченная, туго
обтянутая желтоватой кожей кость. Я не успел ее разглядеть, как она тут же
исчезла. И страх охватил меня, так как в отличие от сладостных певиц,
которые заманивали нас прошлой ночью, зло на этот раз было в своем
собственном жутком обличье.
Гатея подняла одним легким движением свой посох с земли. Она опустила
его конец прямо в тот угол звезды, куда перед этим капала кровь и сыпала
сушеную траву. И одновременно она говорила, говорила что-то повелительное
на незнакомом мне языке.
Там, куда она показывала посохом, зашевелилась земля, казалось, что
она стремительно кружится и поднимается столбом вверх. Гатея пела все
громче и все быстрее, и столб пыли застыл в воздухе.
Еще мгновение, и вместо него стояло какое-то подобие человеческой
фигуры. Во всяком случае у него было две руки, две ноги, тело и круглый
шар на месте головы. Примерно таких же человечков дети лепят из глины.
Когда он встал прямо, Гатея ударила суком по земле и что-то громко
выкрикнула.
И это чудовище пошло вперед на своих уродливых бесформенных ногах.
Однако он держался прямо и шел быстрее, чем я ожидал от такого урода.
- Быстро! - Гатея впервые взглянула на меня. - Твой нож... холодная
сталь... закрой входное отверстие. - И она показала посохом, куда я должен
идти.
Я вынул нож из ножен. Все еще держа другую руку на рукояти меча, я
бросил нож, как в детской игре. Тот воткнулся, как надо, рукояткой вверх,
именно туда, откуда появилась эта жуткая фигура.
Гатея, казалось, прислушивалась. Прислушался и я, даже затаил
дыхание, чтобы оно не мешало слушать. Все было тихо, ничто не тревожило
ночную тьму. Но я ощущал, что то, что пыталось проникнуть в круг, исчезло
- хотя может на время.
Девушка не расслабилась. Я, по ее примеру, тоже. Кот наконец вздохнул
и моргнул. Но если кот был удовлетворен, то девушка - нет.
- Еще не все... - заговорила она, как бы не давая себе успокоиться,
обмануть себя. Она не хотела верить, что ее колдовство было успешным.
- Что ты сделала? - спросил я, не в силах больше сдерживать свое
любопытство. - Ты его направила тем, кто поджидает нас там?
Она кивнула.
- Он пока отвлечет их, но это не может быть долго. Слушай!
Возможно это было именно то, чего она ждала. Что-то гулко разнеслось
в ночи, как будто мы были в пещере, а не под открытым небом. Это был даже
не крик, а завывание, наполненное такой жуткой злобой и угрозой, что я не
выдержал и вскочил на ноги, выхватив меч, готовый сражаться с врагом,
которого я не видел, но в крике которого было столько злобы.
- Бога ради, - сказала девушка, - не выходи за пределы круга. Он
вернется, и будучи одураченным, будет в два раза страшнее.
- Что это? - спросил я.
- Это не то, что можно убить этим, - она кивнула на меч. Холодная
сталь, конечно полезна, но не как оружие, а как барьер. А что касается
этого... - и она содрогнулась, - я не могу назвать его никак. Я даже не
знаю, что может прийти. Мои предосторожности были вызваны не ожиданием его
прихода, а просто тем, что это странная страна, а мы пролили кровь. Кровь
это жизнь, и по ней Темные силы узнают, где они могут найти жизнь.
- Ты с помощью крови сделала защитный круг.
- Я же сказала, что кровь - это жизнь, и с ее помощью можно сотворить
контрзаклинание. Теперь...
Ее посох поднялся, как меч. Те, что были, вернулись снова. Они снова
давили на круг, стремясь прорвать его. Мы не могли видеть их, только
чувствовали
Дважды руки-лапы просовывались в круг в том месте, где был воткнут
мой кинжал, но что-то отбрасывало их назад. Я ощущал вокруг себя жар
гнева. Он как огонь обжигал мой мозг. Что-то темное, жуткое и страшное
старалось пробиться к нам, оно давало нам понять, какие муки ждут нас,
когда оно доберется до нас.
Гру поднялся, запрокинул голову и страшно зарычал, зарычал так, что у
меня зазвенело в голове. Я сначала подумал, что слышу эхо его крика, но
затем услышал этот рев, пришедший издалека. Я уже слышал раньше такой рев,
но никогда так ясно и отчетливо. Это был рев рога лорда. Предупреждавший
рев на границе с его соседом - врагом.
Лорд этой страны услышал рев Гру и из черноты ночи пришел ответ -
лорд ответил на этот вызов.
8
В третий раз прозвучал рог. Я был уверен, что кроме него слышу и
другие звуки - что-то вроде рычания, несомненно производимого каким-то
зверем. Гру ответил со всей свирепостью. Он рвал когтями лап землю - он
желал вырваться на свободу и броситься на врага во мраке. Гатея шагнула к
нему и положила успокаивающую руку ему на голову. Гру взглянул на нее,
показав язык и обнажив зубы в улыбке.
Хотя рог больше не звучал, я увидел во мраке вспышку света и услышал
грохот, как будто кто-то потрясал молнией, как оружием. Мрак был таким
густым, что молния вспыхнула и исчезла, а я не успел рассмотреть ничего
вокруг. Молния ударила снова и затем еще раз. Это было похоже на
приближающуюся стаю хищников.
Я не мог видеть, но мог ощущать. То, что осаждало нас за пределами
круга, тоже съеживалось от страха при приближении того, что сверкало
молниями и гремело громом. Затем Гатея взяла свой посох. Она осмотрелась
вокруг, подняла его и начала писать в воздухе символы.
Они появились и заколыхались в воздухе, опускаясь и поднимаясь -
зеленые... и в то же время голубые - как волны, бьющиеся о каменистые
берега. Затем они разлетелись, как птицы, выпущенные на волю, но не
погасли, а собрались у границ нашего круга и повисли в воздухе.
Я не услышал злобного рева, но почувствовал, как жгучий гнев ударил
меня. И затем он исчез, как будто дверь открылась и закрылась. То, что
стремилось добраться до нас и уничтожить, теперь исчезло из этого мира.
Мы слышали шум в ночи, как будто те, что приближались, разделились.
Одна часть направилась на север, а другая на юг. Затем и этот шум затих и
наступила тишина. Я ощущал пустоту, через которую слышался только шум
ветра, и ничего больше. Гру развалился на земле, опустив голову на лапу.
Гатея с посохом в руке свернулась клубочком возле него, оставив мне место
на другой стороне костра.
Девушка положила голову на плечо кота, как на подушку и закрыла
глаза, как будто ей - нам - нечего бояться. Но я все еще сидел, переживая
то, что случилось этой ночью. Мне казалось, что с тех пор, как я покинул
долину Гарна, нет еще раньше, с тех пор, как впервые заглянул в Лунное
Святилище, моя жизнь изменилась, я стал совсем другим. Я уже был не тот
Эльрон, который проехал через Ворота, подданный лорда Гарна и не знающий
ничего кроме своих обязанностей по обеспечению безопасности.
На меня должно быть очень сильно подействовал удар Гарна. Он не
только нанес мне телесную рану, но и поколебал верность клану. Однако
