Все дальнейшее на вечере не представляло интереса: Дикий напился, и Джин предложил "сменить обстановку". Решили разъехаться, отвезти пьяного Стива домой, сменить ветхозаветные костюмы на современные и вновь встретиться в ресторанчике "Город снов", где должна была выступать знаменитейшая Алина.
Выходя на улицу чуть раньше замешкавшихся моих спутников, я вдруг заметил на тротуаре тоненькую фигурку Ли.
- Вам электроль? - склонился он, как принято у парнишек, зарабатывающих услугами богатым клиентам, и добавил чуть слышно: - Я давно жду. Вы нужны Седьмому. Он будет в полночь на вокзале Торно, у второго пути.
Электроль он пригнал тотчас же, и я еще до появления Жаклин и Джина успел назвать автомату адрес:
- Вокзал Торно.
У вокзала я нырнул в одну из крутящихся стеклянных дверей. Замелькали светящиеся таблички: "Перрон б... 4... З..." Вот он, второй. Еще издали я увидел сутулую фигуру Мака в плаще с поднятым воротником. Он тоже заметил меня, сложил неторопливо пухлую газету, сунул в карман, медленно пошел вдоль перрона. Я за ним. Он поглядел по сторонам, вошел в вагон, остался в тамбуре.
Когда поезд тронулся, Мак Брайт молча курил у стены, не обращая на меня никакого внимания. Я пристроился рядом. Он выбросил сигарету и спросил:
- Удивляешься?
- Мягко сказано...
- У нас мало времени: на следующей мне сходить. Я тебя и так прождал полчаса.
- Ли не мог предупредить меня раньше.
- Знаю. Не в этом дело. Сегодня слам идет на акцию. О Доке слыхал! Его сегодня должны вынуть.
Я не понял.
- Наш термин: спасти, вырвать из рук Бигля.
- Буду участвовать?
- Будешь. Только по-своему.
- Это как?
Он не ответил, прикидывал что-то в уме, посмотрел на часы, спросил нетерпеливо:
- Где сынок?
- Факетти? Наверно, в "Городе снов". Ждет меня и чертыхается. С ним некая дива - Жаклин Тибо. По-моему, человек Тейлора.
Он поморщился.
- Худо. Отделаться никак нельзя?
- Можно попробовать. А что?
- Сойдешь со мной, поймаешь машину, вернешься в "Город снов" и убедишь Джина поехать в штаб Бигля.
Я пожал плечами.
- Убедить-то можно, только зачем?
- Я не закончил: сегодня по управлению дежурит старший Кодбюри. Вполне уместно навестить отца задушевного друга. Он с вами?
- Нет, наверно. Когда я уходил, его повезли домой: надрался до бесчувствия.
- Тоже неплохо: беспокойство о моральном облике товарища чаще всего возникает в полупьяном виде - как раз, как у тебя с Джином. Приедете, поговорите, а когда начнется тревога - где-то около двух,- примешь участие.
Кажется, я начал что-то понимать: Мак-Брайту был нужен свой человек "на той стороне". Я, пожалуй, сумею сыграть роль.
- Инициатива поездки должна исходить от Факетти. А ты лишь натолкни его на эту мысль. Все понял?
- Все.
Он крепко пожал мне руку и вышел.
Я выскочил следом.
У выхода на площадь дежурили два электроля. Я влез в кабину, назвал адрес, взглянул на часы. Еще есть время. Да и опаздываю я ненамного: простят заблудившемуся провинциалу.
Так я и объяснил Джину с Жаклин, стойко охранявшим от публики столик на четверых у самой эстрады.
- Кто четвертый? - поинтересовался я.
- Стив обещал подъехать, - сказал Джин, а Жаклин добавила саркастически:
- Если проспится.
- Губите вы его, ребята. Пить он не умеет, а пьет.
- А мы-то что можем сделать? - искренне удивился Джин.
- Остановить его. Поговорить. Отцу, наконец, сообщить.
Джин задумался.
- Отцу - это идея, - сказал он.
- Опасная идея, - снова вмешалась Жаклин. И я подумал, что она не слишком любит заносчивого Кодбюри и не скрывает этого. Тут я с ней вполне солидарен, даже союзник. Вот о чувствах Дикого и Джина к ней самой я пока не знаю. Интересно, догадываются они о ее профессии? Джин не дурак, вероятно, догадывается.
- А что может сделать отец Дикого? - спросил я.
- Экономическая блокада - раз. Физическая расправа - два. А три... наш Дикий папашу боится, проверено. Вот и слетаем к папаше, пока Алина не выступила. А ее выход в два. Успеем вернуться.
- Он же на дежурстве, - сказала Жаклин без всякого удивления, видимо, привыкшая к моментальным решениям Факетти.
- Ну и что? Поедем в управление. Ему сейчас скучнее, чем нам: попробуй подежурь ночью.
- Ты, конечно, сумасшедший, - пожала плечами Жаклин, - но бог с тобой, едем. Часа нам хватит?
А Джин хохотнул только:
- Зачем больше? В полчаса управимся.
...Полицейский в бюро пропусков Корпуса безопасности некоторое время внимательно слушал нас, разглядывал водительские права Джина - все-таки какое-то развлечение, - потом, по звонив куда-то, сказал строго:
- Проходите. Второй этаж, кабинет...
- Знаем, знаем, - прервал его Джин и шепнул мне: - Старик, наверно, решил, что к нему явился Факетти-старший.
- Полагаю, он и младшего жалует, - сказал я.
- Еще бы не жаловал! Все Кодбюри - из породы бесхребетных. Где дорого, там и гнутся. Впрочем, сам увидишь.
Я взглянул на часы: без двадцати семи два. В приемной сидел мрачный детина с нашивками сверхсрочника и что-то писал. Увидев наг, осмотрел недовольно, нажал кнопку селектора:
- К вам трое.
Из селектора рявкнуло:
- Сейчас выйду.
Огромная резная дверь в кабинет дежурного чуть-чуть приоткрылась, впрочем, достаточно, чтобы я увидел на стене мигающую объемную карту города и огромный пульт посреди комнаты, оттуда выскользнул, именно выскользнул, а не вышел, маленький человечек в шитом золотом полицейском мундире без всяких знаков различия. Он был толст, лыс, коротконог и совсем не походил на Дикого.
- Рад вас видеть у себя, господа, - прожурчал он, сдвинул кобуру с лучевиком на живот, плюхнулся в кресло-раковину. - Как -здоровье отца, Джин? Впрочем, знаю-знаю, имел честь говорить с ним вчера... Да вы садитесь, будьте как дома, если можно считать наш Корпус домом... Так что же привело вас ко мне в столь поздний час, когда маленьким детям пора бай-бай? - Вся эта чепуха была выстрелена без малейшей улыбки.
- Маленькие дети уже бай-бай, - сказал Джин, усаживаясь напротив.- Я имею в виду Стива. Собственно, из-за него мы и пришли.
- Что же он натворил, этот шалун? - спросил вкрадчиво Кодбюри-папа, и я успел заглянуть ему в глаза прежде, чем он опустил их. Страшные это были глаза: холодные, жесткие, колючие, - они совсем не монтировались с обликом толстяка, этакого доброго гнома - чужие глаза, принадлежащие человеку без жалости, роботу с программой на черствость.
- Как вам сказать, - начал было мямлить Джин, но не успел: над головой детины с нашивками вспыхнула красная надпись "ТРЕВОГА", и плотную ночную тишину здания разорвал вой сирены.
- Простите, господа. Поговорим в другой раз.
Кодбюри встал, расстегивая кобуру, вынул лучевик, щелкнул предохранителем, кивнул сержанту :
- Проводите гостей...
- Послушайте, Кодбюри, - раздраженно сказал Факетти,- можете объяснить, что происходит?
Тот улыбнулся впервые - только дрогнули уголки губ:
- Как слышите, тревога.
- Сбежал кто-нибудь? - Я спросил это, не вставая с кресла, стараясь говорить как можно небрежнее. - Бывает... Вы, кстати, переставьте диапазон на прицеле: у вас там полтораста - все здание разнесет...
Он посмотрел на лучевик, передвинул бегунок диапазонов, спросил удивленно:
- Знакомы с оружием?
- Более чем знаком - в дружбе.
- Он у нас новенький, - засмеялась Жаклин: ей было явно наплевать и на Дикого, и на тревогу, и на самого хозяина.- Пилот-профессионал, герой на половинном окладе, первый друг Джина и Стива. Дайте ему лучевик - всех врагов перебьет.
Я не был против своевременной идеи Жаклин.
- А что? Давайте попробуем! Я сейчас без работы: понравлюсь - возьмете на службу.
Кодбюри несколько секунд пристально смотрел на меня, потом подошел к столу сержанта, нажал какую-то кнопку:
- Доложите обстановку.
Из динамика на столе раздался взволнованный голос:
- Восточный блок. Круг дубль. Побег заключенного.
- Номер? - отрывисто спросил Кодбюри.
- Девяносто второй.
- Результаты?
- Блок оцеплен. Дополнительных сведений нет.
- Идиоты! - выругался Кодбюри и крикнул в микрофон: - Стягивать оцепление! Иду к вам. Он оценивающе посмотрел на меня.
- Хотите пострелять, лучший друг Джина? Я по-прежнему полулежал в кресле - очень уж оно располагало к отдыху, - бросил лениво:
- Буду рад.
- Держите! - Он кинул мне лучевик, я вскочил, поймав его на лету.
- Неплохо.- Кодбюри открыл ящик стола, достал второй лучевик, проверил диапазон.- Дежурный, остаетесь здесь, следите за тем, чтобы наши гости были в безопасности. - И уже к Джину: - Постараюсь развлечь вашего друга. - И покатился к двери.
А за дверью - по пустому коридору до поворота направо, потом, в тесный лифт, вверх, вверх, вверх - сколько этажей? - потом лифт начал двигаться горизонтально и, наконец, остановился. Мы вошли в такой же, как и внизу, коридор, только ярко освещенный и заполненный черными мундирами. К Кодбюри подскочил верзила в шлеме с защитным забралом, козырнул, отрапортовал:
- Все выходы блокированы. Им не уйти.
- Жертвы? - быстро спросил Кодбюри.
- Один полицейский внутренней охраны. И еще один ранен. Он-то и поднял тревогу.
- Камера?
- Без взлома. Открыта шифром.
- Где же они?
Полицейский, казалось, даже ростом стал меньше.
- Не знаю. С момента тревоги мы их не слышали - ни стрельбы, ни беготни.
- А может быть, вы их проворонили?
- Никак нет. Все выходы блокированы.
Он откинул вверх прозрачный намордник, вытер платком лицо.
- Думаю, их всего трое. И заключенный Стоун. Где-нибудь выжидают.
- Где-нибудь...- передразнил его Кодбюри.- Вам бы командовать детским хором, а не особой группой.
- Так точно, - тупо сказал полицейский.
- Ладно, к делу, - начал Кодбюри.- Четверо с лазерами - в блок "Мышь", четверых - к грузовому лифту, взвод - в грузовой двор. Остальным прочесать коридоры. Да, еще...- Он остановил стартующего верзилу: - Изоляция камер?
- Включена на полную.- И спросил нерешительно: - Скажите, вы доложили о происшедшем директору Биглю?
Кодбюри даже позеленел от ярости.
- Какое вам дело? За излишнее любопытство - двое суток ареста. Выполняйте приказ.
Тот щелкнул каблуками, надвинул щиток на лицо и побежал к отряду. Через несколько секунд полицейские с пистолетами и лучевиками пробежали по коридору мимо нас, сворачивая в боковые проходы, и только теперь я заметил в стеках глухие стальные двери, видимо, открывающиеся автоматически. Рядом с каждой - прямоугольник щита-распределителя: там, вероятно, механизм двери, пульт наблюдения, черт знает что еще. А над щитами ярко горели зеленые фонарики, кроме одной двери, где лампочка тревожно мигала.
Кодбюри к чему-то прислушивался, как собака на охоте: уши напряжены, сам в стойке, сейчас бросится.
- Что-нибудь слышите?
- Может, и слышу, - сказал он. - Вот что, лучший друг Джина, мы с вами пойдем туда. - Он ткнул дулом лучевика в жерло туннеля-коридора, уходящего в темноту.
- Что там?
- Люк для отбросов.
- Вы думаете...
Он перебил, усмехнувшись:
- Представьте, думаю. Полицейские тоже иногда размышляют. Где искать отбросы? В люке для них. - Он опять усмехнулся, довольный собственной шуткой.
Темный коридор - пожалуй, низковатый для меня: я то и дело стукался головой о какие-то выступы в потолке - мы прошли неторопливо и крадучись, он впереди, я за ним. В конце коридора Кодбюри зажег фонарик, осветив массивную стальную дверь с ржавым замком-засовом и осколки стекла на полу.
- Видите, - он указал на них лучом фонарика, - лампочка. Слабенькая. Люком пользуются редко и в основном днем. А им и она мешала...
- За дверью лифт? - спросил я.
- Нет, обыкновенные ступеньки-скобы, ржавые от времени. Этой части здания лет восемьдесят.
- А этаж?
Он кивнул одобрительно:
- Соображаете... Тридцать седьмой. Высоко. Они, вероятно, еще не успели спуститься...
Он осторожно отодвинул засов, потянул на себя тяжелую дверь, наклонился над темной бездной. Я резко рванул его на себя - вовремя: откуда-то снизу полоснул узкий белый луч, лизнул стальной косяк, как перерезал его.
- Отлично, - сказал Кодбюри, - они здесь.
