без опаски.
- У нас нет оружия и мы не приучены сражаться, нам не выстоять против солдат
Тарны, - сказал я. - Мы будем уничтожены, нас затопчут. - Я помолчал. - Поэтому
нам надо разбежаться по лесам и горам, найти себе убежище и скрыться. За нами
будут охотиться солдаты с пиками на огромных тарларионах. Тарнсмены будут
убивать нас стрелами с воздуха.
- Но мы умрем свободными! - крикнул Андреас из Тора и его поддержали сотни голосов.
- Но вы должны помочь остальным! - крикнул я. - Вы должны научиться прятаться
днем и передвигаться ночью, уметь уходить от погони. Вы должны нести свободу другим
людям!
- Ты предлагаешь нам стать воинами? - крикнул кто-то.
- Да! - ответил я. И эти слова были впервые произнесены на Горе. - Хотя вы
здесь из самых разных каст, но теперь вы все должны стать воинами.
- Мы станем ими! - сказал Корн из Тарны, сжимая в руках молот, которым он сбивал
наши оковы.
- А что скажут Царствующие Жрецы? - спросил кто-то.
- Да будет все так, как решат они, - ответил я и, подняв руки вверх,
прокричал, освещенный тремя лунами и обвеваемый свежим ночным ветром:
- А если же они решат не так, мы все равно сделаем по-своему.
- Сделаем по-своему! - повторил густой бас Корна.
- Сделаем по-своему! - повторил сначала один, потом другой, а вскоре к небу
вознесся целый хор хриплых голосов, повторявших слова, которых еще не
слышал Гор.И я со страхом понимал, что эти слова произносили не члены касты
образованных писцов или гордых воинов, нет, воспротивиться воле Царствующих
Жрецов решили самые презираемые люди, - закованные в цепи рабы из шахт Тарны.
Я стоял и смотрел как расходятся бывшие рабы, покидают эту обитель горя и
печали, чтобы найти свою новую судьбу вне законов и обычаев Гора - судьбу
преступников.
Слова прощания сорвались с моих губ:
- Желаю вам всего хорошего!
Корн остановился рядом со мной.
Я подошел к нему.
Коренастый кузнец стоял широко раскинув ноги и держа огромными руками тяжелый
молот. Я впервые заметил, что волосы у него желтого цвета. Его глаза цвета
голубой стали сейчас были мягкими и добрыми.
- Я тоже желаю тебе всего хорошего, Тэрл из Ко-Ро-Ба, - сказал он.
Я обнял его.
- Мы на одной цепи, - сказал он.
- Да.
Затем он резко повернулся и скрылся во тьме.
Теперь со мной остался только Андреас из Тора.
Он откинул назад гриву черных волос и улыбнулся мне:
- Ну, - сказал он, - я уже испытал счастье на шахтах Тарны, теперь настала
очередь Больших Ферм.
- Желаю счастья, - сказал я.
Я от всей души желал ему найти свою девушку с каштановыми волосами, одетую в
камиск - ласковую Линну из Тарны.
- А куда направляешься ты? - небрежно спросил Андреас.
- У меня есть одно дело к Царствующим Жрецам.
- Да? - спросил изумленно Андреас и замолчал.
Мы смотрели друг на друга, залитые лунным светом. Он казался печальным. Я
впервые увидел его таким.
- Я иду с тобой, - сказал он.
Я улыбнулся. Андреас наверняка знал, что ни один человек не возвратился с
Сардарских Гор.
- Нет, я думаю что там ты не найдешь новых песен.
- Поэты должны искать песни везде.
- Мне очень жаль, - сказал я, - но я не могу позволить тебе сопровождать себя.
Андреас хлопнул меня по плечу.
- Слушай, тупой человек из касты Воинов, для меня друзья важнее, чем песни.
Я пытался пошутить, изобразив недоверие.
- А ты действительно из касты Поэтов?
- Еще никогда я не был настолько поэтом, как сейчас. Песни не самоцель, ведь
они воспевают реальные события.
Меня удивили его слова. Ведь я знал, что Андреас охотно отдаст свою руку
или несколько лет жизни за хорошую песню.
- Ты нужен Линне, - сказал я, - попытайся освободить ее.
Андреас из касты Поэтов стоял передо мной со страданием в глазах.
- Я желаю тебе всего хорошего, поэт, - сказал я.
Он кивнул.
- И тебе всего хорошего, воин.
Возможно, мы оба сомневались в возможности дружбы между членами разных каст, но
в душе сознавали, хотя и не говорили вслух, что сердца людей не знают кастовых
различий.
Андреас повернулся, чтобы уйти, но затем снова посмотрел на меня:
- Царствующие Жрецы ждут тебя.
- Конечно.
Андреас поднял руку и сказал:
- Тал.
Я удивился, что он сказал слова приветствия, но тоже почему-то сказал: - Тал.
Я решил, что он хотел напоследок поприветствовать меня, так как другого случая
может и не предвидится.
Андреас повернулся и ушел.
А я должен был продолжать свое путешествие в Сардарские Горы.
Как сказал Андреас, меня там ждут, ведь они знают обо всем, что происходит
на Горе. Могущество и знания Царствующих Жрецов были вне понимания
простых смертных.
Говорили, что мы для Царствующих Жрецов примерно то же самое, что для нас
амебы. Их могучий интеллект не шел ни в какое сравнение с нашим жалким разумом.
Мне уже пришлось видеть их могущество - мой город был уничтожен так, как человек
уничтожает муравейник. От города не осталось но одного камня.
Да, я знал, что могущество Царствующих Жрецов огромно. Они могут управлять
гравитацией, уничтожать города, разделять друзей и родных, вырывать любимых из
объятий друг друга, приносить ужасную смерть любому, кто пойдет против их воли.
Их могущество вселяет ужас в сердца людей, которые не осмеливаются противостоять
им.
Слова человека из Ара, который был одет в мантию Посвященного и принес мне
послание Царствующих Жрецов в ту жуткую ночь на дороге Ко-Ро-Ба, до
сих пор звучали у меня в ушах:
- Упади грудью на свой меч, Тэрл из Ко-Ро-Ба!
Но я знал, что не сделаю этого. Я должен идти к Сардарским Горам, проникнуть
в них и встретиться с Царствующими Жрецами.
Я должен найти их.
Где-то среди диких обледеневших утесов, недоступных даже тарнам, они ждут меня -
эти свирепые боги жестокого мира.
ГЛАВА 20. НЕВИДИМЫЙ БАРЬЕР.
В руке у меня был меч, отнятый в шахте у одного из солдат. Это было
моим единственным оружием. Для прохода в горы следовало вооружиться
получше. Многие солдаты на шахтах были убиты или бежали. С убитых была
снята вся одежда и взято оружие. И то, и другое было необходимо плохо
одетым и безоружным рабам.
Я знал, что времени у меня очень мало - ведь скоро сюда прибудут тарнсмены
Тарны. Я стал осматривать низкие деревянные домики, окружающие шахты. Почти
все они были разрушены и разграблены рабами. Там не осталось ни оружия, ни пищи.
В главной канцелярии я нашел управляющего шахтами, который был изувечен до
неузнаваемости. Ведь именно по его приказу затоплялись шахты вместе со всеми
рабами. Теперь его почти разорвали на куски.
На стене висели пустые ножны. Я надеялся, что он успел схватить оружие, когда
сюда ворвались рабы. Хотя я ненавидел его, но мне хотелось, чтобы он умер безоружным.
Возможно, в полутьме рабы не заметили этих ножен. Сам меч, конечно, исчез. Я
решил, что ножны могут мне пригодиться.
Поднеся их к окну, я увидел, что на них блестят шесть великолепных камней.
Наверное, они достаточно дорогие, хотя вряд ли большая ценность.
Я сунул меч в ножны, прикрепив их к поясу, и по горийскому обычаю перекинул через
плечо.
Я вышел из дома и посмотрел на небо. Тарнсменов еще не было. Луны превратились
в бледные диски на светлеющем небе. Солнце наполовину появилось из-за
горизонта.
Его свет разрушил темные бастионы ночи. Я посмотрел на то, что окружало меня -
безобразные дома, зловещая пустынная коричневая земля, усыпанная камнями. Среди
разбросанных бумаг, обломков сломанных клинков валялись застывшие в самых невероятных
позах трупы обнаженных людей.
Клубы пыли, похожие на принюхивающихся собак, вились вокруг них. Выбитая
кем-то дверь теперь висела на одной петле и качалась на ветру, издавая душераздирающие
звуки.
Я прошел по этому хаосу и поднял замеченный мною шлем. Хотя ремешок был
порван, это было легко поправить. Интересно, почему его не забрали рабы?
Результатом моих поисков были только пустые ножны и поврежденный шлем, а вскоре
здесь уже будут тарнсмены. И я быстро пошел прочь. Это была походка воина,
приобретенная после долгих тренировок. Она позволяла идти быстро и очень долго.
И только когда я добрался до леса, к шахтам начали спускаться тарнсмены.
Через три дня вблизи Колонны Обмена я нашел своего тарна. Увидев его
издали, я сперва решил, что это дикий тарн. Я приготовился дорого отдать
свою жизнь, но эта птица, которая несколько недель не улетала отсюда, была
моим тарном. Она расправила крылья и пошла ко мне.
Я потому и пошел сначала сюда, что предчувствовал, что тарн находиться где-то
поблизости. В горах, куда он принес меня и татрикс, была хорошая охота и
улетать отсюда у него не было никаких причин.
Когда тарн приблизился и вытянул голову, у меня вдруг появилась мысль,
что он ждал меня здесь. Но это было слишком невероятно.
Он не сопротивлялся и не проявлял недовольства, когда я вскочил ему на спину
и крикнул:
- Первая! - Тарн пронзительно вскрикнул и как могучая пружина взмыл в небо,
оглушительно хлопая крыльями.
Когда мы пролетали над Колонной Обмена, я вдруг вспомнил, что именно здесь меня
предала та, что была когда-то татрикс Тарны. Интересно, какова ее судьба?
Я задумался так же над причинами, которые склонили ее к предательству, над ее
странной ненавистью ко мне, которая, казалось, была совсем не свойственна той
одинокой девушке на выступе утеса, которая смотрела на море желтых цветов внизу,
пока я расправлялся с куском сырого мяса. И вновь во мне проснулась ярость
и жажда мести, когда я вспомнил ее повелительный жест и беспощадный приказ:
- Схватите его.
Какова бы не была ее судьба, подумал я, она заслуживает ее. Но вдруг я поймал
себя на мысли, что мне не хочется ее смерти. Месть Дорны Гордой должна быть
ужасной. Я с содроганием подумал о том, что Лару могли бросить в яму,
кишащую остами, или сварить живьем в кипящем масле, или
оставить голой в бесконечных болотах с кровососущими насекомыми и плотоядными
растениями, или же скормить гигантским уртам, которые живут в подвалах под
дворцом татрикс. Я знал, что ненависть мужчин не идет ни в какое сравнение
с женской ненавистью, которая может быть изощренно жестокой и страшной.
Мужчине никогда не додуматься до того, что может прийти в голову женщине.
Что же может удовлетворить жажду мести такой страшной женщины, как
Дорна Гордая?
Был месяц весеннего равноденствия, который назывался на Горе эн-кара, или
первый Кара. Полное название звучит как эн-кара-лар-торвис, что в переводе
означает Первый Поворот Центрального Огня. Лар-Торвис - это по-горийски
солнце. Но обычно солнце называют тут Тор-ту-Гор, или Свет над Домашним
Камнем. Месяц весеннего равноденствия называется се-кара-лар-торвис, или
просто се-кара - Второй Поворот.
К отчаянию всех ученых Гора, в каждом городе планеты ведется свое
собственное летоисчисление. Даже Посвященные, которые должны были вести
единый календарь, свои праздники отмечали в разное время, в зависимости от
того, в каком городе они жили. Для введения единого календаря требовалось,
чтобы один из городов подчинил себе все другие. Но пока такого ни разу не
было, и Посвященные каждого города считали себя самыми главными, которые
единственные придерживаются правильного календаря.
Однако на Горе существовали празднества, которые отмечались четыре раза в год
в одно и то же время - ярмарки у подножья Сардарских Гор. Их начало
определялось по календарю Ара - самого большого города на Горе.
А время в Аре отсчитывалось от времени появления первого человека на Горе,
который, по словам Царствующих Жрецов, образовался из земли и крови тарна.
В настоящее время шел 10117 год по летоисчислению Ара, но я считал, что на
самом деле Ару не более 3000-4000 лет. Домашний Камень Ара был, видимо,
весьма солидного возраста.
После четырех дней путешествия на тарне я увидел вдали Сардарские Горы. Если
