кусок побольше, вырывая друг у друга еду... Эта сцена вызвала у меня
отвращение. Я не полез в драку, хотя цепи, связывающие меня с остальными,
потащили меня в самую гущу. Но я понимал, что мне придется научиться
всему этому, так как у меня не было желания умереть.
Я улыбнулся про себя, думая, почему мы все здесь так цепляемся за свою
жизнь, так стремимся остаться в живых? Этот вопрос сам по себе довольно
глуп, но здесь, в шахтах Тарны, он не оказался таковым.
- Нам нужно думать о побеге, - сказал я.
- Тихо! Идиот! - пропищал откуда-то издали. Это был Ост из Тарны, который
как и я, был осужден на работу в шахтах.
Он ненавидел меня, считая, что из-за меня оказался здесь. Мы вместе
добывали руду в штольне, и дважды он украл то, что добыл я. За это меня
избивал кнутом надсмотрщик, как не выполнившего дневную норму. Те рабы, что
сидели на одной цепи с невыполнившим норму, лишались в этот день пищи.
Если норма не выполнялась три дня подряд, то всех рабов загоняли в камеру и
открывали шлюзы, затопляя ее. Многие рабы с неудовольствием смотрели на
меня. Ведь одновременно с моим появлением повысилась их дневная норма.
Правда, сам я считал, что это всего лишь совпадение.
- Я сообщу, что ты готовишь побег, - прошипел Ост.
В слабом свете ламп, горящих в углах камеры, я увидел, как могучий
коренастый человек, прикованный рядом с Остом, накинул на его шею тяжелую
цепь. Цепь натянулась и Ост тщетно пытался сбросить ее. Глаза его выкатились
из орбит.
- Ты больше ни о ком ничего не скажешь, - сказал человек, и я сразу узнал
могучего Корна из касты Кузнецов, которого я отказался убить на арене. Ост
дергался в конвульсиях.
- Не убивай его, - сказал я Корну.
- Как хочешь, воин, - ответил Корн и сдернул цепь с горла Оста. Тот сразу
упал на сырой пол, держась руками за горло и хрипло втягивая воздух.
- У тебя, кажется, есть друг, - сказал Андреас.
Зазвенев цепями, Корн растянулся на полу и вскоре храп возвестил, что он
уснул.
- Где Линна? - спросил я у Андреаса.
Его голос сразу стал печальным.
- Где-то на Фермах, я потерял ее.
- Мы все потеряли многое, - сказал я.
В камере мало кто разговаривал. Говорить было не о чем, да и усталость
после изнурительной работы не располагала к беседе. Я сидел, прислонившись
спиной к сырой стене, и слушал дыхание спящих.
Я был далеко от Сардарских гор, от Царствующих Жрецов, потерял свой город,
любимую Талену, отца и друзей. Ни один камень не лежит рядом с другим. Эта
загадка жестоких Царствующих Жрецов останется тайной, а я умру, рано или
поздно, под кнутом надсмотрщика или от голода, а может задохнусь в воде.
Эта преисподняя - шахты Тарны - будет моей могилой.
Здесь, наверное, сотни таких шахт и везде работают скованные рабы. Эти
шахты паутиной пронизывают толщу богатой рудой земли. А руда эта -
основа благополучия Тарны. Во многих тоннелях человек не может выпрямиться
в полный рост. Рабы работают на четвереньках, руки и ноги постоянно
покрыты ранами и кровоточат. На шее у каждого висит мешок, куда он
собирает руду. Затем руда вывозится наверх с помощью тележки. Во всех
тоннелях шахт царит вечный мрак, только кое-где коптят маленькие лампы.
Рабочий день в шахтах длится 16 горийских часов - это примерно восемь
земных. Рабы никогда не выходя на поверхность, и тот, кто спустился в
эти холодные подземелья, больше никогда не увидит солнца. В жалком
существовании рабов есть одно светлое пятно - раз в год, в день рождения
татрикс, им дают медовый пирожок и чашку плохого кал-да.
Мой сосед, который казался живым скелетом, хвастался, что уже три раза
пил в шахтах кал-да. Но таких счастливцев было совсем немного.
Продолжительность жизни рабов в шахтах, если они прежде не погибали от
кнута надсмотрщика, составляла от шести месяцев до одного года.
Вскоре я понял, что мой взгляд прикован к зловещему круглому отверстию.
Утром, хотя я понял, что наступило утро только по ругательствам
надсмотрщиков, щелканию кнутов, звону цепей и крикам рабов, я со своими
товарищами вышел из длинной камеры в прямоугольную, которая была
соседней с нашей.
Здесь уже была приготовлена пища.
Рабы бросились к ней, но тут же были отогнаны кнутами. Еще не было приказа
приступать к еде.
Старший раб, который командовал теми, кто был с ними на одной цепи,
наслаждался своей властью. Хотя он, как и все остальные, давно уже не видел
солнца, но ему был доверен кнут и он был убаром этого мрачного подземелья.
Рабы замерли. Все глаза были устремлена на жалкую пищу. Они ждали сигнала.
В глазах старшего было нескрываемое удовольствие. Он наслаждался
страданиями своих товарищей, тем страхом, который вызывал в них поднятый кнут.
Кнут щелкнул.
- Ешьте! - крикнул старший раб.
Рабы бросились вперед.
- Стойте! - услышал я свой голос.
Некоторый рабы рванулись вперед и упали, когда их остановила цепь, так как
многие остановились и повернули ко мне испуганные пустые лица.
- Ешьте! - снова щелкнул кнутом старший.
- Нет, - сказал я.
Толпа рабов стояла в нерешительности.
Ост пытался броситься к еде, но он был прикован к Корну, который стоял,
как скала, и не двигался с места. Старший приблизился ко мне. Семь раз
кнут опустился на меня. Но я не шелохнулся.
Затем я сказал:
- Не вздумай ударить меня еще раз.
Он отошел, опустив руку с кнутом, так как понял, что его жизнь в опасности.
Ведь его не ждет ничего хорошего, когда моя цепь захлестнет его горло, даже
если после этого шахта будет затоплена.
Я повернулся к рабам:
- Вы не звери, - сказал я, - вы - люди.
Затем я подвел их к пище.
- Ост, - сказал я, - распредели пищу.
Ост жадно протянул руки и сразу же набил рот хлебом.
И тут же получил сильнейший удар Корна, от которого вся еда выскочила у него
изо рта.
- Распредели еду, - сказал Корн.
- Мы выбираем тебя, - сказал Андреас, - потому что всем известна твоя
честность.
Все рабочие расхохотались.
Злой и перепуганный Ост под суровым взглядом старшего раба распределил всю
еду на равные порции.
Свой кусок хлеба я разделил на две части, одну из которых оставил себе, а
другую отдал Осту.
- Ешь, - сказал я.
Глаза у Оста бегали, как у урта. Он схватил хлеб и тут же проглотил его.
- За это всех нас утопят, - сказал он.
Андреас усмехнулся.
- Лично для меня большая честь умереть в компании с Остом.
И снова все расхохотались, причем мне показалось, что улыбнулся даже сам Ост.
Старший раб наблюдал, как мы шли по тоннелям к месту работы. Его кнут
бездействовал. Он смотрел на нас, а один раб из касты крестьян затянул песню,
к которой присоединились и остальные.
В этот день норма была выполнена легко, как и на следующий тоже.
ГЛАВА 18. МЫ НА ОДНОЙ ЦЕПИ.
Иногда до нас доходили кое-какие вести с поверхности. Все новости
приносили рабы, которые доставляли нам пищу. Эти рабы приходили к центральному
стволу. Все шахты Тарны сообщались с центральным стволом, который
выходил на поверхность. Через него в шахты поступала пища и все материалы.
Правда, питьевая вода не доставлялась с поверхности. Здесь внизу ее было
более чем достаточно. Все рабы спускались в шахты по центральному стволу,
но поднимались по нему только мертвые.
Новости, приносимые этими рабами, передавались от шахты к шахте, пока не
достигали нашей, которая была самой глубокой.
В Тарне появилась новая татрикс.
- Кто она? - спросил я.
- Дорна Гордая, - сказал раб, выкладывая пищу.
- А что случилось с Ларой?
Он рассмеялся.
- Ты что, сам не знаешь? - воскликнул он.
- Откуда же мне знать здесь, внизу?
- Ее похитили.
- Что?
- Да, похитил один тарнсмен.
- Как его звали?
- Тэрл, - сказал он и снизил голос до шепота, - Тэрл из Ко-Ро-Ба.
Я онемел от изумления.
- Он преступник, который выжил на Арене Развлечений.
- Я знаю.
- Его должен был убить тарн, прикованный к брусу. Но Тэрл освободил
тарна, сел на него и улетел. - Раб отложил в сторону корзину с едой, глаза
его блестели от возбуждения, он даже хлопнул себя по ляжкам. - Но затем
он вернулся и тарн схватил татрикс и унес ее, как табука! - Он
расхохотался и к его смеху присоединились другие рабы, прикованные ко мне.
И, благодаря этому хохоту, я наконец осознал, что же произошло.
Но я не смеялся.
- А как же Колонна Обмена? Разве татрикс не доставили на Колонну
Обмена и не освободили?
- Все думали, что так и будет, но видимо тарнсмен хотел именно ее, а
не богатства Тарны.
- Вот это мужчина, - воскликнул один из рабов.
- Может, она прекрасна, - сказал другой.
- Ее так и не обменяли, - спросил я изумленно.
- Нет. Два самых знатных жителя Тарны прибыли на Колонну Обмена - Дорна
Гордая и капитан Торн, но татрикс не вернулась. Тут же выслали погоню,
прочесали все окрестности, но безуспешно. Дорна Гордая и капитан Торн
нашли только ее изодранную мантию и золотую маску. - Раб сел на камень. - И
теперь эту маску носит Дорна.
- И тебя не интересует судьба Лары, которая было татрикс?
Раб рассмеялся и к его хохоту присоединились остальные.
- Мы знаем, - сказал он сквозь смех, - что она больше не носит золотую
мантию.
- Теперь, - добавил другой раб, - на ней более подходящая одежда.
- Да, - воскликнул первый, хлопая себя по ляжкам - прозрачный шелк! От
избытка чувств он даже повалился на землю, - Ты только представь, -
хохотал он, - Лара - татрикс Тарны, и в прозрачном шелке!
Все хохотали, кроме меня и Андреаса из Тора, который смотрел на меня
вопросительным взглядом. Я улыбнулся ему и пожал плечами. Мне не хотелось
отвечать на его вопрос.
Понемногу я восстанавливал чувство собственного достоинства в своих
товарищах. Все началось с распределения пищи. Затем я приучил разговаривать
между собой и называть друг друга по именам. Хотя они были из разных городов,
следовательно врагами, теперь находились на одной цепи и им пришлось
мириться друг с другом.
Когда один болел, другие наполняли его мешок. Когда кто-нибудь был избит
кнутом, другие подавали ему воду, чтобы смочить раны, так как цепь не позволяла
ему самому подойти к воде. И постепенно все они осознали, что находятся на
одной цепи, что у всех общая судьба. Теперь они уже не были безымянными
тенями в темной сырости шахты, только Ост оставался самим собой и постоянно
боялся затопления камеры.
Мы работали очень хорошо, все время выполняя норму, даже когда ее
снова повысили. Иногда во время работы мы пели и эти звуки грозно
разносили по тоннелям. Надсмотрщики удивлялись и стали нас бояться.
Новости быстро распространялись по шахтам, и вскоре все заговорили о
справедливом распределении пищи, о помощи друг другу, о том, что люди во
время работы поют. И все это происходит в самой глубокой шахте.
Время шло, и я узнал от рабов, разносящих пищу, что мои нововведения
распространились по всем шахтам. Я понял, что в людях возродилось чувство
собственного достоинства и даже здесь, глубоко под землей в шахтах Тарны,
где собрались самые жалкие люди, они стали смотреть друг на друга как на
людей, на товарищей.
Я решил, что пришло время действовать.
И этим же вечером, когда нас согнали в камеру и закрыли стальные двери, я
заговорил с рабами.
- Кто из вас хочет стать свободным?
- Я, - сказал Андреас.
- И я, - добавил Корн.
- И я... И я, - закричали остальные. И только Ост молчал. Наконец он
пробормотал:
- Это преступление...
- У меня есть план, - сказал я, но он требует мужества. И мы все можем погибнуть.
- Отсюда нет пути, - сказал Андреас.
- Сначала, - сказал я, - нужно, чтобы нашу камеру затопили.
Ост вскрикнул от ужаса, но сильная рука Корна стукнула его по затылку и он
сразу затих.
- Тихо, змея, - сказал Корн и так швырнул заговорщика, что тот пролетел
