это названия первых двух букв горянского алфавита. В сущности у этих людей
нет имен, они просто раб А и раб Б.
Я повернулся к Сарму.
- Вероятно, у вас тут больше двадцати восьми рабов-людей. - В
горянском алфавите 28 букв. Я считал свое замечание язвительным, но Сарм
не обиделся.
- Остальные нумеруются, - сказал он. - Когда один умирает или
уничтожается, его номер передается другому.
- Начальные номера, - вмешался Миск, - передавались не менее тысячи
раз.
- А почему у этих рабов нет номеров? - спросил я.
- Это особые рабы, - сказал Миск.
Я внимательно взглянул на них. Они кажутся прекрасными образцами
человечества. Может, это и имеет в виду Миск?
- Можешь ли ты угадать, который из них синтезирован? - спросил Сарм.
Должно быть, я заметно вздрогнул.
Антенны Сарма захихикали.
- Да, - сказал Сарм, - один из них синтезирован, собран молекула за
молекулой. Это искусственно созданное человеческое существо. Особо
научного интереса не представляет, просто как курьез и редкость. Его в
течение двух столетий создавал царь-жрец Куск, чтобы отвлечься и отдохнуть
от серьезных биологических исследований.
Я пожал плечами.
- А другой? - спросил я.
- Он тоже представляет известный интерес, это тоже результат
профессионального каприза Куска, одного из величайших ученых роя.
- Он тоже синтезирован?
- Нет, - сказал Сарм, - это результат воздействия на
наследственность, искусственного контроля и изменения молекулярного кода
наследственности в гаметах.
Я начал потеть.
- Один из интересных аспектов этой работы - их сходство, - продолжал
Сарм.
Я не мог отличить этих двух человек - если их можно назвать людьми -
друг от друга.
- Вот свидетельство подлинного искусства, - сказал Сарм.
- Куск - один из величайших в рое, - подхватил Миск.
- А который из этих рабов синтезирован? - спросил я.
- А ты можешь определить? - Это опять Сарм.
- Нет.
Антенны Сарма задрожали и обвились друг вокруг друга. Он трясся, и я
теперь знал, что это проявление веселья.
- Я тебе не скажу, - заявил он.
- Уже поздно, - заметил Миск, - а мэток, если он останется в рое,
должен быть обработан.
- Да, - согласился Сарм, но ему, видно, не хотелось кончить
насмехаться. Он указал длинной передней конечностью на двух мулов. -
Поражайся их виду, мэток, - сказал он, - потому что они - результат работы
царей-жрецов и самые совершенные образцы твоей расы.
Я в это время думал о словах Миска насчет "обработки", но Сарм меня
раздражал. Раздражали и эти два серьезных красивых парня, которые с такой
готовностью низкопоклонствовали перед помостом.
- Как это? - спросил я.
- Разве это не очевидно? - удивился Сарм.
- Нет.
- Они создавались симметрично, - объяснил Сарм. - Больше того, они
умны, сильны и здоровы. - Сарм как будто ждал моего ответа, но я не
ответил. - И они живут на грибах и воде и моются двенадцать раз за день.
Я рассмеялся.
- Клянусь царями-жрецами! - богохульная горянская клятва сама
выскользнула у меня, она не очень соответствовала моему положению. Но
царей-жрецов она не обеспокоила, хотя у любого члена касты посвященных
вызвала бы слезы гнева.
- Почему ты сворачиваешь свои антенны? - спросил Сарм.
- Их ты называешь совершенными человеческими существами? - Я рукой
указал на рабов.
- Конечно, - ответил Сарм.
- Конечно, - подхватил Миск.
- Совершенные рабы! - выпалил я.
- Наиболее совершенные человеческие существа, конечно, должны быть
совершенными рабами, - сказал Сарм.
- Совершенные человеческие существа свободны, - возразил я.
В глазах рабов появилось выражение удивления.
- У них нет желания быть свободными, - заявил Миск. Он обратился к
рабам: - Какова ваша величайшая радость, мулы?
- Быть рабами царей-жрецов, - ответили они.
- Видишь?
- Да, - согласился я. - Вижу, что они не люди.
Антенны Сарма гневно дернулись.
- А почему бы вашему Каску не синтезировать царя-жреца? - бросил я
вызов.
Сарм, казалось, дрожит от гнева. Из его конечностей выскочили лезвия.
Миск не шевельнулся.
- Это было бы аморально, - сказал он.
Сарм повернулся к Миску:
- Будет ли Мать возражать, если я сломаю руки и ноги мэтоку?
- Да, - ответил Миск.
- Будет ли Мать возражать, если у него будут повреждены другие
органы?
- Несомненно.
- Но ведь его можно наказать, - сказал Сарм.
- Да, - согласился Миск, - несомненно, его нужно поучить как-нибудь.
- Хорошо, - согласился Сарм и нацелил свои антенны на двух
бритоголовых рабов в пластиковых одеяниях. - Накажите мэтока, - сказал он,
- но не сломайте ему кости и не повредите органы.
Как только из переводчика Сарма донеслись эти слова, двое рабов
прыгнули ко мне, чтобы схватить.
В то же мгновение я прыгнул им навстречу, застав их врасплох и вложив
в свой удар инерцию прыжка. Левой рукой я отбросил одного из них в
сторону, а кулаком правой ударил другого в лицо. Голова его откинулась
назад, ноги подогнулись. Он рухнул на пол. Прежде чем первый восстановил
равновесие, я подскочил к нему, обхватил руками, поднял над головой и
бросил на каменный пол длинной комнаты. Если бы это была схватка на
смерть, в следующий момент я бы его прикончил, прыгнув на него, ударив
пятками в живот и разорвав диафрагму. Но я не хотел убивать или серьезно
ранить. Он перевернулся на живот. В этот момент я мог бы сломать ему шею.
Мне пришло в голову, что эти рабы недостаточно подготовлены, чтобы
наказывать кого-то. Казалось, они вообще ничего не знают. Теперь этот
человек стоял на коленях, тяжело дыша и опираясь на правую руку. Это
вообще глупо, если он не левша. И он не пытался прикрыть горло.
Я взглянул на Сарма и Миска, которые, наблюдая, стояли в полной
неподвижности.
- Больше не вреди им, - сказал Миск.
- Не буду.
- Возможно, мэток прав, - сказал Миск Сарму. - Возможно, они и
вправду не совершенные человеческие существа.
- Возможно, - согласился Сарм.
Раб, который оставался в сознании, жалобно протянул руку к
царям-жрецам. Глаза его были полны слез.
- Позвольте нам пойти в помещения для разделки, - взмолился он.
Я был поражен.
Второй пришел в себя и, стоя на коленях, присоединился к своему
товарищу.
- Позвольте нам пойти в помещения для разделки! - воскликнул он.
Я не мог скрыть своего изумления.
- Они не сумели выполнить желание царей-жрецов и потому хотят
умереть, - объяснил Миск.
Сарм смотрел на рабов.
- Я добр, - сказал он, - и скоро праздник Толы. - Мягким, разрешающим
движением, почти благословляя, он поднял переднюю конечность. - Идите в
помещения для разделки.
К моему удивлению, на лицах рабов выразилась благодарность; помогая
друг другу, они встали и направились из помещения.
- Стойте! - крикнул я.
Они остановились и посмотрели на меня.
Я смотрел на Сарма и Миска.
- Вы не можете посылать их на смерть.
Сарм как будто удивился.
Миск пожал антеннами.
Я лихорадочно искал подходящее объяснение.
- Куск расстроится, если его создания будут уничтожены, - сказал я. Я
надеялся, что это подействует.
Сарм и Миск соприкоснулись антеннами.
- Мэток прав, - сказал Миск.
- Верно, - согласился Сарм.
Я облегченно вздохнул.
Сарм повернулся к рабам.
- Вы не пойдете в помещения для разделки, - объявил он.
Рабы без всяких эмоций сложили руки и, расставив ноги, остановились у
помоста. Как будто за последние мгновения ничего не произошло, только один
из них тяжело дышал, а лицо второго было покрыто кровью.
Никто из них не выразил ни благодарности, ни негодования за мое
вмешательство.
Как вы догадываетесь, я был поражен. Реакция и поведение этих рабов
были мне непонятны.
- Ты должен понять, Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - Миск, очевидно, заметил
мое изумление, - что величайшая радость мулов - любить царей-жрецов и
служить им. Если цари-жрецы хотят, чтобы они умерли, они умрут с радостью.
Если цари-жрецы хотят, чтобы они жили, их радость не меньше.
Я заметил, что ни один из рабов не выглядел очень радостно.
- Понимаешь, - продолжал Миск, - эти мулы созданы, чтобы любить
царей-жрецов и служить им.
- Они так сделаны, - сказал я.
- Совершенно верно, - согласился Миск.
- Но ты говоришь, что они люди.
- Конечно, - сказал Сарм.
И тут, к моему удивлению, один из рабов, хотя я не мог бы сказать,
какой именно, посмотрел на меня и просто сказал:
- Мы люди.
Я подошел к нему и протянул руку.
- Надеюсь, я тебе не очень повредил, - сказал я.
Он взял мою руку и неуклюже подержал ее, не зная, очевидно, ничего о
рукопожатиях.
- Я тоже человек, - сказал другой, прямо глядя на меня.
Он протянул руку ладонью вниз. Я взял его руку, повернул и пожал.
- У меня есть чувства, - сказал первый.
- У меня тоже, - подхватил второй.
- У нас у всех они есть, - сказал я.
- Конечно, - заметил первый, - потому что мы люди.
Я внимательно оглядел их.
- Который из вас синтезирован?
- Мы не знаем, - ответил первый.
- Да, - согласился второй, - нам не говорили.
Цари-жрецы с некоторым интересом следили за этим разговором, но тут
послышался голос из переводчика Сарма.
- Уже поздно. Отведите мэтока на обработку.
- Следуй за мной, - сказал первый и повернулся. Я пошел за ним,
второй человек - рядом со мной.
13. СЛИЗНЕВЫЙ ЧЕРВЬ
Я вслед за Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та прошел через несколько помещений
и по длинному коридору.
- Вот зал обработки, - сказал один из них.
Мы миновали несколько высоких стальных порталов; в каждом на высоте
примерно в двадцать футов - эта высота доступна для антенн царей-жрецов -
виднелись пятна. Позже я узнал, что это пятна запаха.
Если бы эти пятна не издавали запаха, можно было бы считать их
аналогом графем в земном письме, но они издают запах, и потому лучшим
аналогом для них будут фонемы и комбинации фонем - прямое отражение речи
царей-жрецов.
Может показаться, что царь-жрец в окружении таких пятен подвергается
какофонии стимулов, как мы по соседству с несколькими работающими
радиоприемниками и телевизорами, но на самом деле это не так; лучшая
аналогия - прогулка по тихой ночной улице города, когда вокруг множество
световых реклам; мы можем их заметить, но не обратить особого внимания.
У царей-жрецов нет разницы между произнесенным и записанным словом -
разницы в нашем смысле, хотя есть существенное различие между
действительно ощущаемыми запахами и запахами, которые можно ощутить
потенциально, как например на неразвернутой нити с записью запахов.
- Тебе может не понравиться обработка, - сказал один из моих
проводников.
- Но тебе после нее будет хорошо, - заметил другой.
- А почему я должен быть обработан?
- Чтобы защитить рой от заражения, - сказал первый.
Запахи со временем, конечно, выветриваются, но синтетические запахи,
производимые царями-жрецами, могут выдержать тысячелетия и в конечном
счете переживут выцветающие буквы человеческих книг, разлагающуюся
целлюлозу кинопленки и, может быть, даже резные выветрившиеся камни, вечно
провозглашающие несравненные достоинства наших многочисленных королей,
завоевателей и властителей.
Между прочим, пятна-запахи располагаются квадратом и читаются с
