поссориться с казаками, а это не худшая часть народа, совсем не худшая! -
либо с Чечней, с которой и так в ссоре. Понятно, что надо плюнуть на
казаков, а Чечню поцеловать в зад, у нас всегда плевали на свой народ, до
того доплевались, что более заплеванного и затюканного народа нет на
свете...
Я не поверил своим ушам:
- Плюнете на требования казаков?
- Я сказал, что раньше всегда плевали на своих, а чужих целовали...
Но мы начинаем возрождение России или нет?
Коломиец откашлялся, сказал бархатным голосом:
- Вообще-то это была подлейшая предательская политика предыдущего
правительства! Весь Кавказ до предела набит оружием, каждый чеченец или
ингуш с автоматом ходит в кино и гуляет по улицам, а казачеству не
разрешается иметь даже пистолетов!
Мирошниченко, пресс-секретарь, подхватил:
- А если бы казаки вздумали вооружиться сами, как это сделали
чеченцы... представляю с какой жестокостью бросили бы все танковые армии
против них! Со своими у нас привыкли не церемониться. А если не уважаем
свой народ, то как нас будут уважать те же чеченцы, грузины, американцы?
Что-то меня беспокоило с самого начала, и только сейчас начал
понимать причину. Слишком быстро Кречет нашел единомышленников. Когда эти
люди говорят так, будто это Кречет говорит другими голосами... Я - другое
дело, Кречет настолько выучил мои книги, что буквально говорит цитатами,
но эти люди совсем недавно работали в кабинете, который вел совсем другую
политику. Либо лгали все годы, либо лгут сейчас, поддакивая и угождая. Но
скорее второе, ибо Кречет высказывает совсем не то, что привыкли слышать
от президента.
Краснохарев, молчаливый Усачев, медведистый Яузов... Все они следили
за президентом очень внимательно, а Краснохарев, улучшив минуту, сказал
глубокомысленно:
- Раз уж заговорили о казачестве, о праве на личное оружие... Есть
идея, как привлечь на свою сторону самую многочисленную партию.
Кречет скривился:
- Демократов?
- Куда демократам, - усмехнулся Краснохарев с победностью в голосе, -
сейчас силу быстро набрала партия Валерия Полозова!
- А, это те, кто требует право носить оружие?
- Да. Почему не пообещать, что право на ношение гражданами оружия
будет записано прямо в Конституции? Как в США. Конечно, сперва только
избранным... Ну, как при Хрущеве, когда собирались разрешить иметь дома
оружие членам партии. Теперь партии нет, но остались люди, что прожили на
данном месте не меньше десяти лет, психически здоровы, не были, не
привлекались, не участвовали... еще какие-нибудь ограничения, а дальше
постепенно можно расширять круг владельцев оружия.
Он в задумчивости покачал головой:
- Да, партия Полозова быстро набрала силу и сторонников... Вообще-то
я целиком за то, чтобы население обзавелось оружием. У мужчины,
обладающего оружием, распрямляется спина. Он начинает смотреть гордо, в
глазах появляется достоинство. Но обязательно будут случаи, когда пьяный
муж застрелит неверную жену, а в тещу так и вовсе всадит всю обойму... А
при нынешнем крике о сверхценности человеческой жизни выдержать будет
непросто.
Яузов покряхтел, сказал:
- Я против, хоть убейте. Боюсь я вооруженной страны. Когда все оружие
в моих руках...
Коган произнес с двусмысленной улыбкой:
- Ваших?
Яузов понял не сразу, нахмурился:
- Моих! А я сам - правая... или левая рука Кречета. Пусть десятая,
если у него их как у осьминога.
- Тогда уж кальмара, - поправил Кречет. - У осьминога, судя по
названию, восемь. Сергей Павлович, сколько в Москве за год погибает людей?
Не умирает, а погибает?..
Черногоров, министр МВД развел руками:
- А что я могу поделать?.. Два-три человека ежедневно в
автокатастрофах на месте, с десяток... которые еще не всмятку, увозят в
больницы. Опять же два-три при разборках, пьяных драках. Один-два погибают
при пожарах. Вот и считайте, сколько в год набежит только по Москве... За
день больше, чем за месяц войны в Чечне.
Кречет удовлетворенно кивнул:
- Это наша обычная жизнь. Две тысячи в год только по Москве и только
в автокатастрофах! Но люди от авто не отказываются. Ездят, нарушают
правила, превышают скорость, обгоняют... И никому не приходит в голову
запретить автомобили.
- Тогда уж запретите и курение, - сказал Коган ядовито. - А то от
рака легких...
Кречет хотел бросить что-то злое, видно по лицу, я опередил:
- В США оружие есть у населения лишь потому, что народ сперва
обзавелся всякими кольтами да винчестерами, а потом создал страну и
правительство. А теперь правители ломают головы, как отобрать. Вспомните
их любой фильм, книгу, сюжеты на ТВ! Везде одно и то же: ежели вас
остановит грабитель и потребует кошелек, не в коем случае не оказывайте
сопротивления. Отдайте все: деньги, часы, одежду, обувь, пусть изнасилует
- неважно какого вы пола, - пусть нагадит, искалечит, надругается, но ни в
коем случае не оказывайте сопротивления!.. Если выживете, то заявите в
полицию, а мы начнем розыск и поиски преступника... нет, пока только
подозреваемого в преступлении, а потом, если отыщем, его ждет наказание по
закону. Если он, конечно, будет арестован, а его адвокаты не посадят вас и
всю полицию за клевету. Так что, Платон Тарасович, взвесьте хорошенько. Мы
будем единственной страной, где законы об оружии не ужесточаются, а
наоборот... А вы станете первым в мире президентом, который не отбирает
оружие у населения, а совсем наоборот..
Яузов заметил с ухмылкой:
- Ну, насчет первых и единственных загнули. Вон и Чечня, и Саддам
Хусейн, и Кувейт...
- Наш футумартиролог, - отпарировал Коган, - говорит о цивилизованных
странах! По крайней мере тех, кого принято именовать цивилизованными.
- Кто сам себя называет так, - поправил Кречет. - Впрочем, какая беда
от того, что население получит право иметь оружие?.. Бандиты и так
обвешаны им, как опереточные герои. Если разрешить продажу оружия частным
лицам, то покупателями будут только добропорядочные граждане. Ведь почему
власть не желает позволить простым гражданам иметь оружие? Да потому, что
труднее их будет грабить!
Я посмотрел с удивлением:
- Я что-то не понимаю. Как будто не вы президент!
- Значит, первый грабитель?
- Просто самый крупный, - уточнил я. - Как вы понимаете, это не
оскорбление, а констатация. Еще наши первые князья ездили на полюдье, что
на современном языке именуется иностранным словом "рэкет"...
Он отмахнулся:
- Да знаю-знаю, что и терроризм, и рэкет, и захваты заложников - это
чисто русское изобретение. И слоны тоже все наши. Мне кажется, что оружие
можно не давать англичанам, у них и так прямые спины, а смотрят прямо в
глаза. А русским надо! Оружие в самом деле придает гордость. Когда я беру
в руки пистолет, у меня раздвигаются плечи. Черт, да не обязательно
держать в руках: достаточно купить и запереть в шкаф, но само осознание,
что у тебя есть оружие, делает твой взгляд гордым.
Министр МВД деловито положил перед собой калькулятор:
- А давайте сперва прикинем, сколько олухов погибнет в первые месяцы,
пока привыкнут, пока установятся новые отношения.
Кречет смотрел нетерпеливо. Коган вытащил свой калькулятор, огромный,
почти ноут-бук, принялся демонстративно пересчитывать, не давая министру
передернуть цифры.
- Ну, - спросил Кречет нетерпеливо, - сколько у вас было в школе по
арифметике?
- Так мы ж не в столбик, - бодро откликнулся Коган, он торопливо
складывал, делил, множил, пальцы порхали по клавиатуре, как кузнечики по
лугу. - Тут потруднее, техника-то какая...
- Что за министры, одни второгодники...
Коган придвинул к Кречету калькулятор, предлагая посмотреть на итог,
а заодно позавидовать импортной штуковине:
- Что-то около шестисот-семисот.
Кречет повернулся к силовому министру:
- Сколько, говоришь, у тебя гибнет людей на дорогах?
- Как гибнут, так у меня... За год около двух тысяч. Примерно втрое
больше, чем у Яузова.
Яузов грозно засопел, повернулся к нему всем корпусом. Зрелище было
устрашающее, словно в сторону берега развернулась корабельная башня.
Острые глазки из-под мощных надбровных дуг уставились как жерла орудий:
- У меня?
- За всю войну в Чечне, - поправился силовой министр после
рассчитанной паузы.
- Тогда не я был министром, - возразил Яузов сварливо.
Кречет сказал жестко:
- Пусть Кленовичичевский с его командой наплюют на мою могилу за
несоблюдение прав и прочего словесного дерьма, что превратило наших
людей... да только ли наших!.. в не знаю что... но оздоровление народа
стоит крохотного кровопускания. Для начала разрешим вооружиться казакам.
Если у горцев национальная традиция ходить при оружии, то была и у
казаков. Это Советская власть отобрала, а мы где с нею распрощались, а где
держимся. Причем, казакам разрешим вооружаться не только личным оружием, а
как было встарь. Каждый с личным оружием, на станицу два-три танка. Пару
бронетранспортеров, с десяток гранатометов. Может танков и
бронетранспортеров даже побольше. Ведь они вместо коней, а каждый казак
должен был содержать дома боевого коня со всем снаряжением?.. А за
недельку-другую разработаем и примем закон и о гражданах России.
Он потянулся сладко, взглянул на часы, удивленно покачал головой. Я с
трудом разогнул затекшую спину. Уже за полночь.
Яузов тоже посмотрел на часы, буркнул:
- Что-то мне кажется, при таких темпах мы его примем уже завтра.
- А что? - откликнулся Кречет бодро, только темные круги под глазами
выдавали усталость, - мы неплохо поработали. Посмотрим, во сколько
приползете завтра.
Министры переглядывались, а Коган откашлялся и сказал нежным
бархатным голосом:
- Значит ли это, Платон Тарасович, что нам не стоит... пока
переходить на те теплые местечки, которые многие уже присмотрели?
Кречет кивнул:
- Не стоит. Я не виню вас, как и других, что ни бэ, ни мэ, ни
кукареку в старом кабинете. Трудно что-то сделать, когда связан по рукам и
ногам. Но вы хоть не воровали направо и налево, не продавали земли и
заводы за бесценок, не открывали счета в швейцарских банках. Думаете, не
знаю? На всех вас есть досье, мерзавцы!.. Но ваши руки самые чистые. То ли
такие хитрые, что не поймаешь, то ли в самом деле моете, как Фурманов,
выходя из туалета.
Глава 14
Не знаю, сова я или жаворонок, могу работать ночи напролет, но могу
завалиться спать среди бела дня. После рабочего дня в четырнадцать часов,
был уверен, что просплю до обеда, но открыл глаза чуть ли не на восходе
солнца.
Хрюка бесстыдно спала. На спине, растопырив задние лапы, открыв
брюхо, покрытое редкой светлой шерстью. Губы отвисли, открывая страшные
клыки.
Я поднялся почти ощупью, как всегда встаю утром, даже если сна ни в
одном глазу, смолол и сварил кофе, и лишь когда влил в себя большую чашку,
горячего, крепкого, обязательно сладкого, ощутил, что начинаю медленно
просыпаться.
Хрюка раскрыла глаза только при звуках ножа на доске: режу ли ее
любимую колбасу. Еще медленнее, не спеша, долго потягивалась, равнодушно
приняла пару ломтиков, только в глазах был вопрос: пойдем или полежим еще?
- В холодильнике пусто, - объяснил я. - Даже хлеба нет! А ты,
бесстыжая, все жрать требуешь.
Ночью прошел короткий дождь, небо блестело синее, но люди, как тупой
скот, ходили с раскрытыми зонтиками, тыкали острыми концами друг другу в
глаза, раздраженно ругались. Никому не приходило в голову, что пора
