Жирный, да?.. Господин президент, он меня кабаном обозвал, а правоверные
евреи свиней не едят!
Кречет отмахнулся:
- Какой из вас правоверный, Сруль Израилевич, мы все знаем... Кто
голым в кабаке "Три поросенка" плясал на пасху?.. Не вы?.. Странно, кто же
мог тогда...
В кабинете рассаживались шумно, бесстрашно двигали стульями,
сгруживались по интересам, даже разговаривали. Коган плюхнулся в кресло
сытый, лоб взопрел, но лицо было кислое:
- Почему не скажут, что от нас требуют почти невозможного? Внешний
долг России до перестройки был всего одиннадцать миллиардов долларов.
Пришел к власти Горбачев, за ничтожно короткий срок правления набрал...
еще сто миллиардов! Но где эти деньги? Их надо отдавать Западу. Народ не
понимает, почему мы должны так много, почему не отдаем... Я - министр
финансов, но я этих денег и в глаза не видел!
Глаза Кречета зло сузились:
- Не знаете, где они?
Коган отшатнулся:
- Да кто не знает? По крайней мере те, кто вхож в эти двери, знают
все... Но этот мешок с деньгами... простите, вагон... даже эшелон золота,
им отдали за то, что они уступили взамен власть... поменяв ее на власть
банкиров, финансовых магнатов... Эти несколько человек и есть самые
богатые люди на свете, а не Билл Гейтс, заработавший свои восемнадцать
миллиардов честно на разработке компьютеров, или султан Брунея, получивший
в наследство... Конечно, эти люди загнали нашу страну в глубокую...
простите, это вы военный, но здесь есть и культурные люди, не решусь, не
решусь... Но уж лучше было отдать им эти жалкие сто миллиардов, и пусть
теперь шикуют, чем мы жили бы и доныне при Советской власти...
Марина внесла кипящий кофейник, хорошо знала привычки Кречета,
расставила чашки, а к Кречету обратилась так просто, как, вероятно,
обращалась все пятнадцать лет, когда ему было очень далеко до этого
кресла:
- Платон Тарасович, к вам просится на прием Кленовичичевский.
Кречет переспросил:
- Это правозащитник? Впрочем, с такой фамилией второго встретить...
Краснохарев задвигался, сказал густо, проявляя осведомленность:
- Главным правозащитником был избран Петров. Его предложил сам
президент, а Госдума после тщательного обсуждения утвердила его
кандидатуру...
Я видел, что Кречет не поверил своим ушам:
- Президент?.. Госдума?
- Ну да, - подтвердил Краснохарев с удовольствием. - Все по закону.
Все процедурные вопросы соблюдены в точности.
Кречет проглотил какое-то выразительное слово, что вертелось на языке
и едва-едва не сорвалось, но, похоже, не один я поработал литейщиком: судя
по лицам министров, все поняли, даже договорили про себя недостающие слово
этого заклинания, так облегчающего душу и, как говорят психоаналитики,
снимающие стресс.
- Здорово, - выдохнул он наконец после длинной, хоть и немой фразы,
что как колокол звучала в наших ушах, потому что произносилась хором, - а
митинги протеста против своего режима не само правительство
организовывает?.. Жаль.
- А то бы организовали? - спросил Коган.
- Конечно, - заверил Кречет. - Ломать - не строить. И удовольствия
больше. Марина, зови... нет, проси его прямо в нам. Да, прямо на
заседание. Мы чуть прервемся, а то мозги уже скрипят, пусть отдохнут, а мы
пока поговорим с правозащитником. А того, назначенного, не пускать! Это же
анекдот, если правительство само пишет текст на лозунгах оппозиции или
указывает, за что его критиковать!
Марина заколебалась:
- А может, все-таки в шею? Вам работать надо.
- Погоди, все-таки этот экземпляр из редкой породы бескорыстных. Их
оберегать надо. Зови! Только принеси для него кофе. Посмотрим, кто кого
использует.
Марина вышла, а Яузов буркнул:
- Какая длинная фамилия... По мне уж Сруль Израилевич и то проще.
Я ощутил, что надо и мне что-то сказать, поучаствовать, а то вроде бы
работа кипит, все что-то делают, торопливо записывают ценные указания
Кречета, шепчутся, по-государственному морщат лбы и двигают бровями,
только я глазею по сторонам, отмалчиваюсь.
- Да все просто, - объяснил я. - Был когда-то человек по имени Клен.
Его дети на вопрос: чьи, отвечали - кленовы. Через тридцать-сорок лет дети
мужика по фамилии Кленов отвечали на такой же вопрос: кленовские. Или -
кленовичи, если жили чуть западнее. Дети Кленовича уже были Кленовичичи, а
дети Кленовичича - Кленовичичевскими. Хоть и длинная фамилия, но
произносится легко. Попробуйте!.. Только везде упрощающие жизнь, как
жаждется простому человеку, американцы сломают язык.
Коган с восхищением повертел головой:
- Здорово! Хочу посмотреть на его внуков.
- Эпоха образования фамилий уже закончилась, - разочаровал я его. - А
то бы у нас были Компьютеровы, Телевизорские, Программистовы, Визажистичи,
Факсовы, Факсовичи, Факсовские, Факсучи....
- Факсучи, - повторил Коган с сожалением, - как жаль, что эта эпоха у
вас кончилась.
Яузов смотрел с неприязнью:
- Ничего, Сруль Израилевич. У нас, Сруль Израилевич, и других забав
хватает. И без этого... Грамматикопоподоллопуса имена интересные,
поверьте, Сруль Израилевич, встречаются...
Глава 13
Кленовичичевский вошел робко, но робость была не от страха перед
высокими государственными лицами, а от природной застенчивости, которую
многие ошибочно принимают за слабость. Он вздрогнул, увидев в кабинете
столько народу, замялся, опять же из-за повышенной интеллигентности, проще
выкладывать всесильному диктатору правду с глазу на глаз.
Кречет пошел навстречу, пожал руку, проводил к столу. Краснохарев без
особой приязни протянул ему пустую чашку, взял кофейник:
- Вам покрепче или как?
Кленовичичевский сказал застенчиво:
- Лучше "или как". Сердце, знаете ли...
- Знаю, - пробурчал Краснохарев. - У меня оно тоже где-то есть. Не
зря же что-то в пятках шебаршится.
Коломиец придвинул Кленовичичевскому сахарницу:
- Потребляете белый яд?
- Да, пока еще...
- Сколько?
- Одну ложечку. Спасибо, довольно.
Он взял чашку обеими руками, словно грея ладони о жестяную кружку
возле лагерного костра. Близорукие глаза застенчиво щурились. Кречет
сказал благожелательно:
- Пусть белый яд борется с черным! Кофе от этого только слаще. Что
вас привело к нам, Аполлон Вячеславович?
Кленовичичевский сказал смущенно:
- Честно говоря, я ожидал, что буду добиваться приема много недель.
Но вот так сразу, у меня в голове все смешалось... Помню, что в числе
целого ряда вопросов был вопрос о правах осужденных, что постоянно
нарушаются... Суд неправедно осудил Сидорчука, а этот убийца на самом деле
несчастный человек. Его надо лечить...
Я ощутил неловкость, справа и слева хмыкали, отводили взоры. Яузов
смотрел на правозащитника с откровенной враждебностью, взгляд был
оценивающий, словно надел на него двойную выкладку и гонял по грязи. Но
уже не привлечь даже на сборы, слишком стар правозащитник чертов...
Кречет, словно чувствуя общее настроение, развел руками:
- Права преступников?.. Меня больше заботят права тех людей, которых
они убивают, грабят, насилуют! Этот Сидорчук, судя по прессе, изнасиловал
и убил троих женщин, а вы требуете его лечить?
- Да, это принято во всем мире...
Кречет зло оскалился как хищный волк:
- Да плевал я на весь этот мир! Лечить преступника, в то время как
добропорядочным гражданам не хватает лекарств, мест в больнице, врачей?
Пуля их вылечит!
Кленовичичевский отшатнулся в ужасе, с трясущимися губами,
растерянный. Пролепетал:
- Но как же... Если у нас правовое государство...
- Вот и будем соблюдать, - сказал Кречет бодро. - Но на все раны йоду
не хватит. Давайте сперва самые тяжелые перевяжем, согласны?.. От которых
общество вовсе копыта откинуть может. А потом и царапины залечим. Скажем,
по вашему настоянию, в интересах защиты прав человека, я отдал
распоряжение предоставить на телевидении, в прессе и на радио... где
еще?.. ага, на митингах, если таковые будут, интересы всех конфессий. Как
вы говорили, в России есть не только православные, но и католики,
мусульмане, даже ламартины... нет, ламаисты, кажется. А со стороны
создается впечатление, что православная церковь все подмяла под себя. А
это касается всего населения, а не горстки преступников!
Кленовичичевский хлопал глазами, даже открывал и закрывал рот, словно
рыба на берегу, явно пытался сообщить, что он такое не говорил, а если и
говорил, то кто-то другой из правозащитников, но Кречет речь не прерывал,
и на скорбном лике Кленовичичевского отразилось раздумье. Попробуй скажи,
что такое не говорил, что Кречет с кем-то спутал, тот может передумать, а
он прав: права мусульман и католиков ущемлены, а их побольше, чем всех
осужденных. К тому же, если выбирать, о ком заботиться в первую очередь,
то все же о честных и свободных гражданах, опять же проклятый диктатор
прав...
Кречет умолк, вопросительно посмотрел на правозащитника. Тот понял,
встал, поклонился:
- Спасибо. Распоряжение... вы сказали... скоро будет готово?
- Указ, - поправил Кречет значительно. - Вон бумага на столе, видите?
Мирошниченко, наш пресс-секретарь, уже набрасывает проект. Считайте, что я
его только что подписал.
Мирошниченко пробежал глазами листок:
- Да, пожалуй... все. Можете ознакомиться.
Кречет быстро прочел, я видел, как он мгновенно вгрызается в каждое
слово, перефразируя его со всех сторон, затем подписал и протянул
Кленовичичевскому:
- Вот видите, как иметь дело с военными? Никакой волокиты. Возьмите с
собой, ознакомьте прессу.
Кленовичичевский торопливо взял листок, даже не пробежал глазами,
доверяет, бедолага, мало его дурачили, поклонился еще и так же торопливо
попятился к выходу. Президентский указ прижал к груди.
Кречет внезапно сказал в спину:
- Да, вот еще...
Кленовичичевский остановился, медленно повернулся. Листок все еще
прижимал к груди, но лицо приняло обреченное выражение, будто отняли права
всех людей земного шара.
- Передайте прессе, - сказал Кречет, - что я пригласил вас в свою
команду. В малый совет!
Когда дверь за ним захлопнулась, Яузов сказал недовольно:
- Что за кукукнутый у нас президент? Сам отдал ему всю славу! Еще и в
сумку сложил.
- Да, - согласился Коган язвительно, - теперь отцом потепления в
вопросах религии назовут Кленовичичевского. А борзописцы придумают, как он
вынашивал эту идею в лагерях, добивался у предыдущего президента, а у
этого зверя буквально вырвал из окровавленной пасти, откуда еще капала
кровь невинно замученных жертв!
Кречет смерил его недобрым взглядом:
-Я уже знаю, кто будет первым невинно замученным...
- Это не я, - быстро сказал Коган. - Я виноват даже в том, что Христа
распял.
- Это ваше внутреннее дело, - определил Кречет великодушно. - Евреи
еврея - нам какое дело? Жаль, что одного. Могли бы хотя бы пару сотен.
Мелочь, конечно, но приятно... Редкий случай доставить радость всему свету
и всем народам!.. Словом, пусть Кленовичичевский будет отцом этого
потепления, но и все шишки на него. Мне бы от вас отгавкаться, и то
подвиг. Тут еще одна задачка, помимо старых... Казаки снова потребовали
вернуть им три района, которые в пятьдесят седьмом были зачем-то переданы
Чечено-Ингушетии. А если не вернем, то берутся их вернуть сами. И плевать
им на мое правление. И плевать на то, что я могу кровью залить все
Ставрополье!.. По сути это ультиматум. У меня выбор небогат: либо
