вздрагивала и стучала зубами, глядя на высокого неподвижного человека.
-- Ты... -- проговорила она медленно, ее нижняя челюсть тряслась,
слова выпрыгивали тоже мокрые, дрожащие, -- ты... тот герой... который
спас меня...
Мрак заставил ноги сдвинуться с места. В сердце вспыхнул жар, но
опалил так, что готов был закричать от боли.
-- Кто ты? -- спросил он. -- Чье создание?
-- Я царская дочь, -- ответила она, он приблизился, и она смотрела
снизу вверх. -- Меня снова похитили... но я прыгнула в воду... течение
меня сюда...
Он взял ее за подбородок и посмотрел в глаза. Ее лицо было
безукоризненно чистым, губы розовые и пухлые, ресницы длинные и загнутые,
брови изогнулись как два лука, а глаза настолько любящие...
-- У тебя по два зрачка, -- сказал он тихо. -- По два зрачка в каждом
глазу.
Она еще не понимала, что изменилось, попробовала прижаться к нему, от
холода трясло все сильнее, он несколько мгновений держал ее на расстоянии
вытянутой руки, затем вздохнул, подхватил на руки и понес обратно к реке.
Ее руки обнимали его за шею, он чувствовал, как его шаги замедляются,
дыхание стало трудным, а руки прижимали ее нежно и бережно... но он шел, и
когда вода заплескалась у самых колен, опустил в воду.
-- Стань, кем была, -- сказал он негромко. Голос его прервался, он
повторил: -- Кем была.
И поспешно отвернулся, чтобы не видеть, как она растворяется в речных
струях, из которых и была соткана.
Из тьмы выметнулось черное, мохнатое, пахнуло свежей кровью. Таргитай
ухватился за свой меч, теперь уже свой, а Олег молниеносно подхватил
секиру Мрака.
Возле костра о землю ударилась туша оленя, а рядом, в трепещущем
красном свете, медленно разгибался страшный лохматый человек, с
растрепанными черными волосами. Изгои услышали волчий рык, быстро
переходящий в людскую речь:
-- Молодцы...
-- Правда? -- спросил Таргитай.
-- К вам уже не просто подкрасться.
Олег отшвырнул секиру, в ладони тускло блеснуло лезвие ножа. Пока
Мрак отряхивался, на этот раз он явился в людской личине, волхв умело снял
шкуру, оборотню осталось только разделать тушу. Оба едва не рычали,
насаживая куски мяса на прутья, а Таргитай торопливо навыгребал побольше
углей в сторонку, чтобы жарить без дыма. У него тоже стучали зубы, а рот с
такой скоростью наполнялся слюной, что Таргитай едва не захлебывался.
Они жадно хватали и рвали крепкими зубами сперва совсем сырое, потом
поджаренное по краям и с теплой кровью внутри, и только потом, когда
нажрались так, что тяжело дышать, от широких ломтей на прутьях пошел
настоящий, сводящий с ума запах прожаренного мяса, и они начали есть с
удовольствием, насыщаясь неспешно, чувствуя, что как бы ни был наполнен
желудок, но как для войта всегда потеснятся в переполненной хате, так и
для прожаренного куска найдется место, ему уступят, а за ним еще и тому,
что следом...
И только, когда набили желудок, добрый Таргитай сказал обеспокоено:
-- Мрак, что с тобой?
-- Ничего, -- буркнул Мрак.
-- На тебе лица нет!
-- А куда оно делось? -- огрызнулся Мрак.
Таргитай растерялся:
-- Не знаю... А, правда, вот оно на тебе... или это не лицо, а морда?
Нет, это голова. Точно, голова! Но и лицо тогда есть, но только... Мрак,
что-то стряслось?
Мрак сидел возле костра недвижимо, в оранжевом пламени странно
возникал ее тонкий стан, умоляющие глаза. Блики играли на ее чистом лице,
оно неуловимо менялось, исчезало, но снова он чувствовал ее присутствие...
как чувствовал постоянно в своей груди.
Олег, наконец, тоже обратил на оборотня вопрошающий взгляд. Мрак
скривился:
-- Да ничего не произошло!
-- Ты уверен? -- спросил Олег, помедлив.
-- Я что, слепой?
Олег ответил так же медленно:
-- Все мы в чем-то слепые.
-- Я ж говорю, -- буркнул Мрак, -- слишком умный стал. Убивать пора.
Таргитай свернулся калачиком, подтянул колени к самому подбородку.
Вскоре послышалось его довольное посапывание. Олег молча подбрасывал в
костер веточки, красные блики падали на его худое лицо с серьезными
загадочно зелеными глазами. В красных волосах вспыхивали крохотные
искорки.
-- Если что чувствуешь, -- проговорил он, зеленые глаза не отрывались
от оранжевых язычков огня, -- скажи. Я не зря... Это воевода взмок от
страха, а волхв все еще пытается нас отыскать... Или уже отыскал. Я дважды
чувствовал его совсем рядом. На беду, ты же знаешь, я не силен в
чародействе.
Мрак хмыкнул:
-- Это ты не силен?
-- Не умел, -- поправился Олег. -- А что толку от силы? Хоть медведь,
хоть лось -- оба сильнее человека, но их бьют... А научиться не успеваю. Я
ж говорил, мне бы забиться на несколько лет в нору, спрятаться от людей,
забот, порыться в себе... А еще лучше -- отыскать знающего чародея...
Мрак хмыкнул:
-- Так он тебе все и откроет!
-- Но нужны же ему ученики...
-- Зачем?
-- Ну, не знаю... Я бы обязательно завел. А если, скажем, будет уже
умирать? Неужто не передаст умения?
Мрак пожал плечами:
-- Есть такие, что умрут, но не скажут.
-- Почему?
-- Мол, ему досталось с трудом, годами докапывался, а этот молодой да
ранний пришел на готовенькое?
Олег задумался, он бы передавал свои знания охотно, ибо чем больше
людей пойдет искать Истину, тем скорее отыщут, но Мрак прав, люди, как и
деревья, разные. Есть высокие, есть низкие, есть и с гнильцой внутри.
Надежнее забиться в нору, углубиться в себя, понять, как заклятия
действуют, откуда эта странная мощь берется, как ею пользоваться не
наугад, а как умелый строитель топором...
-- Ладно, -- сказал он со вздохом, -- ты на стороже? Тогда держи уши
на макушке. Этот волхв нас так просто не оставит. Мы его задели чем-то.
Если заметишь что-то необычное, скажи.
-- Скажу, -- пообещал Мрак.
Олег возился за его спиной, устраивался возле огня, Мрак чувствовал
его недоверчивый взгляд, волхв догадывается, что сказано не все, но
молчит, не вгрызается.
Глава 45
Рассвет застал Мрака в той же позе, разве что горка мяса стала
меньше. Олег и Таргитай, еще не открывая глаз, потянулись на запах, молча
хватали и ели, за ушами трещало, а проснулись не раньше, чем челюсти
устали двигаться
Олег открыл глаза, отыскал все еще мутным взором Мрака:
-- Доброе утро.
-- Утро доброе, -- ответил Мрак саркастически. -- А ведь в самом деле
доброе, верно?
Олег кивнул, рот и глотка набиты мясом до развилки, помычал. Он, как
и Таргитай, за ночь посвежел и даже чуточку худобу стряхнул, а сейчас оба
и вовсе на глазах округляются, впалые щеки наливаются соком, скулы торчат
не так остро.
-- Доброе утро, -- сказал и Таргитай. -- Мрак, Олег... нам пешком уже
нельзя. Не успеваем!
Олег помрачнел, даже челюсти задвигались медленнее:
-- Сколько дней минуло?.. Это ж завтра... нет, уже сегодня в полдень
великий Род явит свою волю!
-- На Змее надо, -- сказал Таргитай ясным голосом. -- А то и вовсе на
Стратим-птице или Рухе.
Мрак замычал, ударил кулаком по голове. Олег встревожился:
-- Что с тобой?
-- Мне кажется, если мне не удалось превратиться навеки в волка... то
теперь превращаюсь в круглого дурака.
-- Почему?
-- Все, что говорит Таргитай с самого утра, мне кажется разумным!
Олег озабоченно покачал головой, но травы вытащил с готовностью.
Лечить он любил больше, чем трясти горами или делать из людей мокрые
пятна.
Мрак отпрянул с отвращением:
-- Опять?.. Не-е-е-т!.. У меня, пока я волком бегал да бедных зверей
для этих... ловил, все перепуталось. Если это сегодня, то нам конец.
-- Но ты ж сам говорил: надо выслушать Таргитая и поступить
наоборот...
Мрак зло оскалил зубы:
-- Это чтобы поступать мудро! А кто сказал, что я лезу в мудрецы?
Таргитай ничего не понял, сказал просительно:
-- Олег, ты того... запряги что-нибудь... Нам отсюда слазить --
сапоги стопчем. Нам бы на чем-нибудь таком... только не на Змее, дует
сильно. И не на птице -- перья колются, а потом чешусь... В вихре не надо
-- голова кружится, а в глазах метелики... Вот бы...
-- Вот бы на летающей печи, -- процедил Олег ненавидяще. -- Как Мрак
тебя еще не прибил, понять не могу.
Таргитай радостно закивал:
-- Ага, на печи!
Олег обернулся к Мраку:
-- Может быть, ты волком, а я птицей?
-- Можно, -- согласился Мрак, -- а этому не мешает пробежаться. А то
спит на ходу. Что, магия ослабела?
Олег отвел глаза в сторону:
-- Мрак... Я просто не знаю, что получится. Когда б я что ни делал,
обязательно что-то случается еще... Ты ничего не заметил, когда я в
прошлый раз сотворил гуся?
-- Нет, -- ответил Мрак с недоумением. -- Разве что правое крыло было
пережарено, но что за мелочь?
-- Мрак... А то, что лес полег на версту к югу? Ты думал, ураган?
Ладно, окромя зверья там людей не было, но что еще стряслось где-нибудь за
тридевять земель? Кто знает, какой город рухнул под землю, какая корова
отелилась, почему вокруг луны встали два огненных столба?
Мрак подумал, сказал хладнокровно:
-- Если все предусматривать, то и жить нельзя. Обязательно кому-то
солнце застишь. Ну и черт с ними! А что из-за гуся где-то город рухнул...
Знаешь, гусь здесь дороже, чем город где-то там!.. Кто знает, каких гусей
там жрали, что вчера такой дождь с грозой был, почему у сестры Боромирихи
родилось что-то двухголовое, почему вон та гора стоит к нам не тем
боком?.. Плюнь, не суши голову. Колдуй, ничего не страшись. Лишь бы нам
боком не вышло.
-- Я этого тоже побаиваюсь, -- признался Олег. -- Ладно... Только
потом на меня не пеняй.
-- Если не получится, -- сказал Мрак невесело, -- никто ни на кого
пенять не сможет.
Он встал, огляделся. Деревья вокруг высоченные, ветви раскинули
широко, бедной птице Рух брюхо пропорют сучками, да и тяжелый Змей если
проломится, то крылья изорвет, уже не поднимется.
Таргитай затоптал костер, пока Олег собирал свой мешок с лекарскими
травами, а Мрак уже нетерпеливо побежал, выглядывая место, чтобы Змей мог
не только сесть, но и взлететь, а для разбега ему нужна свободная от
деревьев полоса широкая, как село, и длинная, как язык Боромирихи.
Таргитай уложил за спиной меч, догнал Олега, тот почему-то стал
меньше ростом, сгорбился и тащился, как больной старик. Лицо пожелтело,
под глазом дергалась кожа, будто изнутри дергали за невидимую жилку.
Таргитай на ходу легонько ткнул плечом:
-- Ты чо?
-- Отстань, -- процедил Олег.
В голосе волхва прозвучала вражда, чуть ли не ненависть. Таргитай не
обиделся, другу плохо, пихнулся сильнее:
-- Нет, ты чо?
-- Отстань, дурак, -- рыкнул Олег, став чем-то похожим на Мрака.
-- Дурак, -- согласился Таргитай, -- но я ж друг?
Олег бросил на него неприязненный взгляд, Таргитай почувствовал, как
будто горячим хлопнули по его румяному лицу, всегда румяному.
-- Да, друг... черт бы тебя побрал!
-- А тебе не жалко будет, если черт заберет?
Олег стиснул зубы, но дударь смотрел такими чистыми любящими глазами,
что Олег невольно сказал теплее, чем собирался:
-- Да жалко, жалко... Черт, ты даже не понимаешь!
Таргитай сказал убито:
-- Да, не понимаю. Но ты ж сам говорил, что не обязательно понимать,
можно чувствовать...
-- Это не я говорил, -- рыкнул Олег. -- Это Мрак глупости плел.
Человек обязан понимать!.. А злит меня, Тарх, эта дурь, что с нами
приключилась. И страшит меня это куда больше, чем когда дрались с
