затрещали даже в лапах.
Его бросило по дуге вверх, он бил крыльями часто и мощно,
уже чувствовал по свисту встречного ветра, что несется со
скоростью выпущенной стрелы, но все тело дрожало от
возбуждения, и он ломился сквозь плотный воздух, словно крушил
каменную стену чужой крепости.
Степь время от времени рассекали узкие клинья леса,
сливались, переходили в широкие массивы, затем снова ровная как
стол равнина с густой сочной травой, где только редкие табуны
диких коней, едва заметные норки сусликов.
Своими немыслимо острыми птичьими глазами он замечал даже
муравьиные кучи, совсем не такие крупные, как в лесу, но
замечал, как и редкие цепочки самих муравьев, особенно когда
втроем, впятером тащили в коре жука или кузнечика.
При виде муравьев вспомнил и хозяйку самого крупного
муравьиного племени, кровь ударила в голову, он услышал свой
яростный клекот, а крылья ударили с такой силой, что едва не
вывернул в плечах суставы.
Степь, двигаясь навстречу, внесла с виднокрая башню,
заметную даже издали. Сквозь красную пелену ярости он вычленил
ее сразу, ощутил смутно знакомое, снизился и пошел чуть ли не
над верхушками деревьев, не отрывая от нее взора.
Со всех сторон к ней прилепились каменные здания, что
придавало ей устойчивость, Олег рассмотрел даже стадо коров,
медленно бредущее с поля к открытым воротам хлева.
Это не могла быть башня могучего колдуна, те не нуждаются
в сотне поселян, полях, садах и огородах, но теперь то странное
чувство, которому Олег раньше не доверял, смутно указывало, что
он эту башню смутно ощущал в том странном подслушанном
разговоре...
Он стиснул челюсти, услышал жутковатый лязг, а затем еще
более страшный скрип. Это с превеликой готовностью сомкнулись
все его две сотни зубов. Неприятно поддаваться чувству,
которому не доверяешь, он вообще-то никаким чувствам не
доверяет, но сейчас, пока что, только пока не разберется...
Крылья уже встали ребром, он шел вниз по крутой дуге.
Земля быстро приближалась, стадо коров рассыпалось на десяток
коров, двух телят и могучего быка, за ними тащится пастух с
кнутом через плечо, острые птичьи глаза позволили рассмотреть
даже кольца в ременной плети.
Из осторожности он опустился за группкой деревьев,
вернулся в личину рыжеволосого парня, влез в волчовку, и, едва
перекинул через плечо мешок, за кустами послышался дробный стук
копыт.
Пригнувшись за кустами, он видел, как пронеслись верхом
двое молодых парней. Волосы развевались по ветру, оба в легких
рубахах с открытым воротом, не-оружные, только у одного в руке
длинная плеть, которой ленивую корову можно достать хоть в
середке стада.
На всякий случай он обогнул деревья с другой стороны, а
когда открылся простор с удаленной башней, что с поверхности
земли выглядела еще устрашающе, он неспешно зашагал в ее
сторону.
Негромкий смешок заставил вздрогнуть. Он обернулся
медленно, уже глупо раскрывая рот, глаза вытаращил, на лице
изумление, кто же это так незаметно подкрался...
С травы, где был расстелен роскошный ковер, поднялся
невысокий сухой человек с начисто выбритой головой. Был он
смуглый, как горшок из старой глины, на чисто выбритых щеках
блестела синева, глаза были коричневые, под ними висели мешки,
которыми можно было бы ловить рыбу.
-- Приветствую, -- проговорил он высоким гортанным
голосом, лицо расплылось в широкой улыбке, но глаза оставались
цепкие, настороженные. -- Меня зовут Автанбор, я хозяин вот той
башни... Пока я предавался неспешным размышлениям, в моих
землях начали ходить странные люди...
Олег переступил с ноги на ногу. Колдун, это явно был
колдун, подозвал его повелительным жестом. Олег, все еще
сохраняя глуповатое выражение, подошел, поклонился:
-- Я просто иду. Я не знал, что за топтание земли здесь
берут пеню.
-- Я не беру, -- ответил Автанбор, его глаза быстро
пробежали по могучей фигуре парня, остановились на лесной
одежде. -- Ты не видел, случаем, странной птицы, что пронеслась
над лесом?
-- Не видел, -- ответил Олег.
Автанбор всплеснул руками:
-- Да что это я... Кто ж видит себя со стороны, ежели не
перед зеркалом, а в полете?.. Добро пожаловать, человек с
красными волосами. Тебе много и удивительно везло. Я слышал от
могучей волшебницы Хакамы о твоих странных замыслах...
Олег стоял уже злой, колдун видит его насквозь, из груди
вырвалось помимо воли:
-- Они не странные. И я их исполню.
Автанбор с интересом оглядел его с головы до ног. Он не
пригласил ни присесть на ковер, ни позвал в свою чудовищную
башню, он просто рассматривал, как диковинного жука.
-- У тебя был могучий защитник, -- наконец промолвил он
как-то с сожалеющим пренебрежением. -- Сын могучей богини и...
человека, который вскоре сам стал богом. Но герой погиб странно
и глупо. А что можешь ты, кроме умения превращаться в эту
странную птицу?
-- А если смогу? -- обронил Олег угрюмо.
Колдун скептически скривил губы:
-- Да, ты силен. Пожалуй, я не выставил бы против тебя
даже Зверогрома, а он у нас лучший боец в городе. Мы знаем, что
из темных лесов иногда выходят удивительные звери и люди... Я
слышал, ты вышиб дверь в башне Россохи, выбил ворота в крепости
Конеглава... Наверняка лбом? Это у варваров самое крепкое
место. А вот как насчет магии?
-- Это мое самое слабое место, -- признался Олег. --
Откуда ты все это знаешь?
В глазах Автанбора мелькнуло злое удовлетворение.
-- Ты, как все деревенские колдуны... колдуны по натуре,
не умеешь пользоваться своей силой. Любой колдун, не говоря уже
о чародеях, в первую очередь старается себя обезопасить. А это
значит укрыть себя так, чтобы никто не видел, не слышал. А ты
топаешь по свету как подкованный медведь. Даже когда
крылышками, крылышками...
-- Верно, -- ответил Олег. Он повернулся в сторону башни.
-- Это у тебя для наблюдения за звездами?
-- И крепость -- тоже.
-- Хорошо. Ты укрепил ее магией?
-- Нет нужды, -- ответил Автанбор горделиво. -- Эти камни
не сдвинут ни ветры, ни ливни, ни время.
Олег кивнул:
-- Да. Так было. Но теперь пришел я.
Он стиснул зубы, не усиливая мощь заклятия, а уменьшая,
ибо ярость рвалась из груди настолько ослепляющая, что он готов
был выть, кататься по земле, царапаться и кусаться, а
испепеляющим огнем сжечь все, на что хватит силы.
Полыхнул ослепляющий багровый свет, цвет неудержимой
ярости. Воздух стал горячим, запахло паленой шерстью. Олег с
головы до ног стал ярко-оранжевым, словно раскаленный слиток
железа в горне кузнеца. От него отскакивали длинные шипящие
искры, а когда он вытянул руку, Автанбор с ужасом увидел
полупрозрачные ручьи небесной мощи, что вливаются в эту властно
протянутую руку.
Олег сжал кулак. Его трясло, перед глазами полыхал красный
занавес, он с трудом прочистил взор, увидел вдали темнеющую
башню, мстительно выбросил вперед кулак.
Со сжатых пальцев сорвалось огненное копье. Оно было не
толще обычного древка, но быстро расширилось, а в основание
башни ударил уже огненный таран, едва ли не шире самой башни.
Исполинская башня словно бы вздрогнула. Свет исчез,
умчавшись на другой край мира. Автанбор, оцепенев, смотрел
вслед огненному тарану. Он успел вздохнуть с облегчением, вроде
бы ничего не стряслось, и в этот миг башня медленно пошла вниз.
Вздрогнула, ударившись новым основанием о землю, по стене
прошла черная трещина, каменная стена замедленно раскололась
надвое. Половинки очень медленно, словно опавшие листья дерева,
пошли вниз.
Оцепенев, колдун смотрел, как огромные глыбы камня
раскалываются под своей тяжестью, дробятся, куча расползается
безобразно пологая, как песчаный холм, и только тогда докатился
тяжелый грохот, скрежет, скрип гранитных глыб.
Смертельно бледное лицо Олега медленно порозовело, словно
выплеснул сгусток яда и теперь начал приходить в себя. Рядом
тонко и визгливо закричало, заверещало, он поморщился, спросил
резко:
-- Где этот... который единственный из колдунов, кто
знает, где источник с мертвой водой?
Колдун трясся, смуглое лицо стало совсем черным, с губ
срывалась желтая пена. Олег на миг устрашился, колдун знает
неведомые заклятия, но в груди все еще оставались такие злоба и
горечь, что, подобно Мраку, махнул на все рукой: авось от этой
тряски не сможет составить заклятие, для них покой надобен, а
тут покой только снится...
-- Ты... ты... разрушил...
Олег поднял длань, указательный палец уперся в грудь
колдуна:
-- Ответствуй быстро. Ты не башня... тебя размечет по
всему свету смрадными брызгами.
Автанбор взвизгнул:
-- Ты... уничтожил!!! Ты...
Он закричал тонко и визгливо, из-за деревьев выскочили
трое сильных мужчин с кривыми мечами. Все трое бросились на
Олега быстро и с трех сторон.
Лишь его звериная жизнь в лесу спасала от быстрых страшных
ударов. Мечи свистели над головой, он пригибался, проскакивал,
пытался перехватить хоть одного, но все трое тоже двигались
быстро, пока наконец он не толкнул одного, тот потерял
равновесие, и мгновения Олегу хватило, чтобы вырвать из его
руки меч, ударил локтем в грудь, короткий треск, словно
наступил на сухую корзину, локоть ударился, как в мягкую глину.
Теперь в ладони приятно лежала рукоять кривого меча,
чересчур легкого, и он задвигал им с легкостью прутика. Воздух
засвистел, завыл, лезвие исчезло, превратившись во множество
смазанных полос. Он успел увидеть их застывшие лица с
выпученными глазами, одно разлетелось в красных брызгах, второй
с закушенной губой бросился как бык, наклонив голову, меч
держал впереди себя словно копье. Туловище Олега само
откачнулось назад, мышцы резко скрутились, он только успел
увидеть длинную блистающую дугу за своей рукой.
На спине стража возникла глубокая трещина, еще не
заполненная кровью, он успел увидеть обломки разрубленного
позвоночника, концы ребер, и, уже зная, где тот рухнет, заливая
пол красным, быстро повернулся к колдуну. Меч, с которого
капало по всей длине, а с рукояти сбегала непрерывная красная
струйка, протянулся к середине груди, где блистала странная
звезда с двумя хвостами.
Вытаращенные глаза Автанбора в ужасе смотрели то на
страшное лезвие, с которого кровь уже перетекла на его
роскошный халат, обагрила серебристую звезду, то на жестокое
лицо человека с красными волосами.
Олег люто прохрипел:
-- Меня убить не так-то просто...
Колдун вскрикнул тонким голосом:
-- Погоди! Я дам тебе все, что хочешь!
-- Мужчины берут сами, -- ответил Олег.
Автанбор отшатнулся, спиной вжался в ствол дерева. Губы
колдуна спешно задвигались, слова вылетали странные, шипящие,
но рука Олега напряглась, лезвие погрузилось в грудь колдуна на
ладонь, только тогда тот закричал тонким заячьим голосом,
ухватился за острую полосу железа обеими руками, кровяня
пальцы. Колени подогнулись, он начал было сползать по дереву,
но Олег надавал с силой, полоса вошла в грудь, уперлась в
твердое, Олег нажал со всей силы, и колдун перестал опускаться.
Рукоять торчала из груди, а лезвие, выйдя из спины, на локоть
вошло в дубовую стену.
Глаза колдуна стали белыми от боли и ужаса.
-- Я... я умираю... Ты не можешь оставить меня так!
Олег обернулся:
-- Почему?
-- Колдуны... так... не... поступают...
