пятиться от Чачар, пытаясь по новой дуге приблизиться к своим коням:
-- Только бескорыстно! Иначе это уже не помощь.
-- И вознаграждается иначе, -- согласился Олег.
Он повернулся в седле, не двигаясь с места, проследил, как оба
осторожно, не делая лишних движений, обошли его, тихонько сели на коней,
отъехали на сотню шагов, лишь тогда гикнули и пустились вскачь.
Олег повернулся к Чачар, кивнул на ее коня, что смирно стоял сзади:
-- Марш в седло!
Она метнулась к лошади преувеличенно послушно, вскарабкалась в седло.
Ее крупные глаза ни на миг не оставляли его сердитого лица. За спиной у
нее была туго набитая сумка, из щели торчали нежные стебли с круглыми
синими листьями. Олег смолчал, не желал хвалить, женщина тут же
постарается упрочить свое положение, но траву в самом деле собрала редкую
по целебной мощи, к тому же в нужное время суток, что особенно важно.
Они сидели вдвоем у костра, Чачар вежливо грызла жареное крылышко
перепелки, Олег разбирал травы, стараясь выражать на лице лишь вежливый
интерес, когда застучали копыта, вдали показалась блестящая фигура рыцаря.
Томас спрыгнул с коня легко, что всегда поражало Олега. Он был
бледнее обычного, прихрамывал, а доспехи в двух местах прогнулись. Шлем с
правой стороны стал матовым, брови слиплись от пота, а синие как небо
глаза потемнели от боли.
-- По дороге столкнулся, -- ответил он досадливо, перехватив
озабоченные взгляды Олега и Чачар.-- Не могу же уступать дорогу
незнакомцам?.. А вдруг они по происхождению ниже?.. Дурачье, поперли на
пролом. Когда их осталось двое, догадались свернуть, но запоздали...
Чачар встревоженно бросилась к рыцарю, помогла расстегнуть тяжелые
доспехи, часто роняя их себе на ноги, а Олег сказал саркастически:
-- Проклятая степь!.. Такие узкие дороги, развернуться негде.
-- Сэр калика! Это вопросы чести!
-- Есть будешь?
-- Я насытился схваткой, -- ответил Томас гордо, в лучших рыцарских
традициях.
Олег не стал уговаривать, спорить, даже обрадовался:
-- Вот и хорошо! Тогда будешь пить зелье, что мы приготовили с Чачар.
Томас шарахнулся от котла, откуда несло жуткой вонью. В черной
жидкости плавали стебли желтой травы, какую он не бросил бы даже коню
своего слуги, пузырилась гадкая пена, время от времени высовывались острые
коготки, словно калика сварил заодно летучих мышей или жаб.
-- Сэр калика!..
-- Надо, сэр рыцарь. Пречистая Дева сама бы поднесла кубок целебного
зелья своему рыцарю, если бы не была так занята.
Чачар поспешно зачерпнула ковшик пополнее, поднесла Томасу, стараясь
не пролить ни капли драгоценного лекарства, -- столько из-за него
выстрадано, натряслась до поросячьего писка.
Олег насмешливо улыбнулся, словно мало верил в рыцарскую доблесть.
Томас задержал дыхание, недрогнувшей рукой принял ковшик с
тошнотворным зельем.
Олег неторопливо обрызгал мясо на кости, его странные зеленые глаза
неспешно осматривали лужайку, нависающие ветви деревьев, истоптанную
копытами и сапогами землю. Чачар сидела по ту сторону костра, ела быстро и
аккуратно, косточки держала двумя пальчиками, оттопыривая мизинец, костями
не плевалась, даже не сморкалась за едой, по-сарацински поочередно зажимая
ноздри. Олег выбросил кость, вытер жирные пальцы:
-- Томас, нам повезло, что Чачар заблудилась.
Рыцарь встрепенулся:
-- Что случилось?
-- Здесь побывали гости. Пока мы носились по рощам и оврагам, искали
пропавшую деву, они подъехали к нашему костру с трех сторон, чтобы взять в
кольцо. Вон за тем деревом я нашел вмятину от дуги арбалета: кто-то
натягивал тетиву, уперев станину в землю. Думаю, он был не единственный
арбалетчик.
Томас поспешно вскочил, его глаза тревожно осматривали окрестности:
-- Где они сейчас?
-- Решили, что мы оставили костер для приманки, а сами уехали.
Конечно, по дороге на север! По крайней мере их следы тянутся в ту
сторону.
-- Пустились в погоню? Тогда поймут, что ошиблись...
-- Успеешь выпить зелье, -- заверил Олег.-- Хочешь, налью еще? Ты
слаб, а при такой жизни силы понадобятся раньше, чем ожидаешь.
Томас перевел взгляд на бледную Чачар, приложил руку к сердцу и
поклонился.
Олег встал, снял с седла тяжелую сумку:
-- Здесь побывало три десятка хорошо вооруженных всадников. Чачар нам
оказала великую услугу, избавив от драки. Мы ей должны ответить тем же.
Он бросил сумку на землю, в ней звонко звякнуло. Томас вскинул брови,
но лицо посветлело -- догадался. Олег развязал веревку, запустил руку в
сумку по локоть:
-- Сэр Томас, нас двое или трое?
Рыцарь произнес с великим чувством достоинства:
-- Сэр калика, женщина доверилась нашему покровительству!
-- Здесь пять тысяч золотых... Делю на троих?
-- Женщинам всегда нужно больше, сэр калика.
-- Кто не знает!
Чачар переводила непонимающий взгляд с одного мужчины на другого.
Олег высыпал монеты на землю, разгреб на три кучки -- одну чуть крупнее
других. Томас с широчайшей улыбкой собрал ее на широкий платок, завязал
узлы. Чачар все еще смотрела непонимающе, а Томас, потряхивая, поднялся и
сунул платок с золотом в седельную сумку на коне Чачар.
Олег тем временем ссыпал остатки в прежнюю суму, завязал, неторопливо
начал собирать котел, одеяла. Чачар спросила:
-- Что все это значит?
-- Во-о-он виднеются стены города, -- ответил Олег ласковым
голосом.-- Того самого, до которого мы взялись тебя доставить. Сэр Томас и
я охотно бы проводили и дальше, но ты же видишь какая собачья у нас
жизнь?.. Спим на голой земле, на нас бросается весь сброд, какой только
водится в этих краях, будто у нас медом намазано... А впереди ночевки
вообще, быть может, в болотах или на осиных гнездах.
Чачар перевела негодующий взгляд на Томаса. Рыцарь кивнул и, чтобы не
видеть ее обвиняющих глаз, поспешно отвернулся к своему коню. Чачар
вспыхнула:
-- Тогда заберите свои деньги! Святоши проклятые!.. Ради денег я с
вами, что ли?..
Олег ласково погладил ее по голове, голос его был отеческий:
-- Надо уходить. Убийцы могут вернуться.
На развилке Чачар хлестнула коня, резко вырвалась вперед. Олегу
показалось, что она гордо вскидывала носик лишь затем, чтобы не выронить
слезы. Ее спина была выпрямлена, а волосы гордо развевались. Конь шел
бодро, чуял в близком городе конюшню с другими конями, свежий овес и
долгий отдых.
Когда Чачар скрылась из виду, Томас вздохнул так мощно, словно
сбросил тяжелую глыбу, которую нес настолько долго, что перестал замечать:
-- Как хорошо... Сэр калика, не жалко золотых монет?
-- Я паломник, -- напомнил Олег.-- Калика. А тебе?
-- Я -- странствующий рыцарь! -- ответил Томас гордо. Его спина
выпрямилась как у Чачар.-- Сэр калика, дальше только вдвоем?
-- Если ты сам...
-- Клянусь! -- сказал Томас горячо.-- Чашей клянусь, мечом своим,
копытами своего коня!
-- Даже по твоей христианской мифологии, -- заметил Олег, -- грех
вышел из левого уха Сатаны, женщину сотворили из левого ребра, она обязана
идти от мужчины слева, именно на левом плече у человека сидит всякая
пакость...
-- Бес сидит, -- поправил Томас, он смотрел на калику с огромным
уважением, -- потому надо плевать через левое плечо... Вы, язычники, тоже
плюете?
-- Сэр Томас, я должен огорчить тебя. Мы разворачиваем коней на юг.
Томас откинулся в седле, словно его шарахнули бревном между глаз.
Ладонь привычно хлопнула по рукояти меча, лицо полыхнуло гневом. С трудом
совладев с собой он проговорил сдавленным голосом:
-- Сэр калика... Меня Крижинка ждет!
Олег сказал настойчиво:
-- Сэр Томас, я пообещал ехать с тобой до Царьграда... То бишь,
Константинополя. Лишь потому я готов сделать крюк с гаком, делить с тобой
опасность. Ведь за мной не охотятся, Святой Грааль не у меня!
Томас вскрикнул трубным голосом, в нем звучала смертная мука:
-- Почему на юг, если моя дорога лежит на север?
Олег вытянул руку, указывая на дорогу:
-- Прямо по дороге на север уже идет большой отряд наемных
рыцарей-разбойников и десяток арбалетчиков. По дороге на запад --
подстерегают ассасины. На северо-западном пути устроили засаду какие-то
странные люди, мои обереги лишь предостерегли, но картинки не дали... Мы
вернемся на север! Я сам живу на севере. Но сделаем крюк, обойдем город и
всю область по большой дуге.
Томас, ругаясь, как Чернобог, пустил коня вслед за резвым жеребцом
калики.
Глава 15
Они скакали без отдыха, часто пересаживаясь на запасных коней,
сбивали след, ехали ночами, избегали сел и деревень, прятались при виде
людей на дороге. Даже у самых мирных путников бывали длинные языки, а
сейчас это худшее оружие: многие запомнят грозного рыцаря, блистающего
доспехами, у которого в правой руке длинное копье, а на левом локте
треугольный рыцарский щит со странным гербом: меч и лира на звездном поле.
Да и Олег в его куртке из волчьей шкуры и деревянными бусами на голой
груди запомнится. Обратят внимание и на ярко-зеленые глаза паломника,
такие непривычные в краю темноглазых.
Однажды Томас не выдержал, сказал просительно:
-- Сэр калика, ты почаще щупай свои языческие деревяшки... Что нас
ждет?
Олег покосился удивленным зеленым глазом, усмехнулся:
-- Они же языческие! Твоя вера вроде бы против?
Томас поерзал в седле, ответил с неудовольствием, но с достоинством:
-- Когда я вел через пустыню рыцарский отряд, у меня был разведчик из
сарацин. Сведения доставлял точные. Дурак бы я был, если бы отказался от
его помощи! Вера есть вера, а жизнь -- жизнь, сэр калика.
Долго скакали молча, слишком усталые, чтобы разговаривать. Вечером у
костра, когда коней расседлали и стреножили, а сами легли, поужинав, Томас
спросил:
-- А эти... Семеро Тайных, не могут так же щупать обереги? Видеть
нас, угадывать куда едем, что делаем?
Олег помолчал, произнес без уверенности:
-- У нас все разное. У них больше на точных расчетах. Прогресс,
цивилизация! Но мир таков, что голых расчетов недостаточно. Как мало одной
голой цивилизации без культуры.
-- А что дает видеть грядущее тебе?
-- Интуиция, -- ответил Олег неохотно.-- Иногда подводит, зато
позволяет заглядывать дальше. Картинки дает ярче, четче. Интуиция, сэр
Томас, держится не на знании, а на понимании. Понимание же -- важнейший
элемент культуры.
Томас молчал -- тихо сопел, провалившись в глубокий сон смертельно
усталого здорового человека с чистой совестью. Последнее осталось в памяти
Олега, и утром, когда они лежали кутаясь от утренней сырости в одеяла, он
спросил:
-- Сэр Томас, не спишь?.. Разреши мое недоумение. Почему Святой
Грааль не вспыхивает в твоих руках? Я слыхивал в своих дремучих землях,
что этой чаши могут касаться лишь безгрешные руки. Но смотрю я на тебя,
сэр Томас, неужто ты без греха вовсе?.. В вашем суеверии... то бишь в
заповедях сказано, что человек уже рождается в грехе!
Томас, постепенно просыпаясь, поерзал под одеялом, пытаясь согреться,
наконец вылез, передернул нежно-белыми, как у женщины, плечами:
-- Бр-р-р... У нас ночи теплее, а еще жаркая пустыня называется!..
Думаю, что под безгрешным понимается наименее грешный. Искать безгрешного
полностью, это же перевешать... или хотя бы перепороть все человечество!
-- Гм... Полагаешь, Святой Грааль так часто лапали грешные руки, что
он потерял чувствительность?
-- Боюсь, что так, сэр калика. Ему бы снизить требования, верно?
