на ухо Шахраю. Тот кивнул, обратился с широкой улыбкой к гостям:
-- У меня остановились багдадские купцы по дороге в Германию. К
счастью, я успел вовремя, когда на них напали разбойники... Ну, не совсем
разбойники, а люди моего соседа, который не очень соблюдает законы...
Теперь они набираются сил, завтра тронутся в путь. Если вы не против, они
присоединятся к нашему столу.
-- Мы будем рады, -- сказал Томас. -- Я уже целый месяц не видел
Багдада.
Шахрай удивленно вскинул брови. Мгновение внимательно всматривался в
спокойное лицо англа, пожал плечами, хлопнул в ладоши. Отрок исчез. Гости
не успели закончить новый кувшин вина, когда дверь отворилась, и вошли
двое смуглолицых в тюрбанах.
Часто кланяясь, но без подобострастия, с достоинством, гости
приблизились к столу. Они были одеты так необычно и ярко, что у Яры
вырвался вздох удивления, она с жадностью начала пожирать голодным
взглядом их цветные халаты, гладить взглядом нежную раскраску.
Шахрай широким жестом пригласил купцов к столу.
-- Простите, что не запомнил ваших имен... их сам черт не запомнит,
язык колом встанет, но боги любят смелых, что берется преодолевать дальние
дороги и связывать народы воедино узами дружбы... А мы любим тех, кого
любят боги. Располагайтесь и за этим столом, как дома.
Смуглолицые подошли, вежливо поклонились Шахраю, гостям. Томас
помахал дланью, в которой была зажата полуобглоданная кость с остатками
хрящей и мяса.
-- Садись, садись, Афитул, сын Имаметдина!.. У тебя всегда был хорош
аппетит, и как жаль, что вина все еще не пьешь. Или сменишь веру хотя бы
на этот вечер?
Смуглолицый купец улыбнулся, покачал головой.
-- Аллах не велит. Я рад встретить тебя снова Томас Мальтон
Гислендский. Я удивлен, что с тобой нет тех двух чернооких дев, которые...
Гм... помогали тебе познать особенности нашей веры.
Купец опустился за стол, улыбка была хитрая. Он заметил, как сразу
изменилось лицо красивой женщины с золотыми волосами, как пухлые губы
дрогнули и застыли, от его внимания не ускользнули ни пугливый взгляд
рыцаря на эту женщину, ни злорадный оскал зеленоглазого дервиша.
Лицо Шахрая вытянулось.
Калика поднялся навстречу второму купцу. Тот был старше, выше, в
черных, как смоль, волосах блестела седина. Острые, как у коршуна, глаза
вдруг спрятались между щелочек, настолько улыбка была широкой.
-- Имам с Высокой горы!
-- Здоров ли, Бадрутдин сын Мохаммеда?
Они обнялись, лицо Шахрая вытянулось едва ли не до пола. Смуглолицый
Бадрутдин, высвободившись из медвежьих объятий волхва, восхищенно тряхнул
головой.
-- Никто не думал, что я вообще выживу!.. Но ты излечил меня так, что
я могу скакать на коне, подниматься на гору с бараном на плечах, посещать
молодых женщин!.. В моем племени тебе поставили столб, старики тебе
приносят каждую весну молодого барашка. Даже ревнители веры Пророка
оставили этот столб. Мол, стариков надо уважать, а столб упадет вместе с
уходом в рай последнего старика.
Он сел рядом с Афитулом, а когда перед ним поставили блюдо с жареными
птицами, он показал, как умеет есть спасшийся от смерти человек. Его живые
черные глаза часто перебегали на лицо надменного рыцаря, словно удивляясь,
что общего у мирного лекаря с кровожадным воином, вторгшимся в его страну
с неведомых северных земель.
Когда пришел черед наполнить кубки, Шахрай, который чуть пришел в
себя, обратился к гостям:
-- Вы прибыли из дальних и неведомых...
-- Гм, -- сказал Томас громко, он шумно отхлебнул и посмотрел на
Шахрая в упор.
-- Да, -- поправился Шахрай кисло, -- нашим гостям, как я понял, ваши
страны уже ведомы. Как и тамошние пороки. Но вы прошли дальний путь, могли
видеть странные и дивные вещи, которые нам, обитателям земель северных,
мало ведомы. У нас свои чудеса, у вас свои. Запад есть Запад, Восток есть
восток, и с мест они... Поведайте за неспешной трапезой о делах и случаях
ваших стран.
Бадрутдин отставил кубок, пожал плечами.
-- У меня самое дивное связано с этим человеком, что сейчас ведет
себя за столом как неугодное Аллаху животное, чье мясо правоверным
запрещено даже касаться. Но у нас его знали совсем другим. Так что я лучше
умолчу, раз он сам молчит. Если есть что рассказать моему другу Афитулу...
Афитул разгладил усы, на лбу собрались морщинки. Черные, как маслины,
глаза стали задумчивыми.
-- В дальней дороге случается разное... И приятное, и гадкое, и
доблестное, и трусливое... Но я расскажу, пожалуй, про наш переход через
пустыню близ Кокупо. Наши верблюды были истощены, вода кончилась, но мы
были бодры и не тревожились. На горизонте уже виднелись пальмы оазиса, где
был источник с холодной и чистой водой. Мы там всегда отдыхали, поили
животных и наполняли бурдюки. Так мы шли беспечно, верблюды уже зачуяли
воду и ускорили шаг, когда вдруг страшный рев потряс воздух...
Он перевел дыхание, побледнел, заново все переживая. Томас сказал
нетерпеливо:
-- Дальше, дальше! Кто это был?
-- Огромный и страшный дракон. Откуда он появился, лишь Аллах ведает.
Яра спросила тихонько:
-- Кто такой Аллах? Еще один вещий калика?
Купец взглянул на нее строго и торжественно:
-- Нет Аллаха, кроме Аллаха, и Магомет -- пророк его!
-- Молодой и строгий бог, -- объяснил калика Яре негромко. -- Они все
по молодости злые и непримиримые, берутся перевернуть мир, очистить от
зла, установить царство справедливости за одну-две весны... Потом,
конечно, сталкиваются с реальностью, нашим нежеланием вылезать из грязи,
такой теплой и привычной... Боевой пыл угасает, как уже угас, почти угас
пыл его старшего брата Христа.
Томас подскочил.
-- Сэр калика! Да мы против такого младшего Христова брата водили
войска всей Европы!
-- А что, у вас в Британии братья не водят войска друг на друга?..
Аллах моложе Христа на шестьсот лет, он полон задора, стремительно
набирает сторонников. Где проповедью, где огнем и мечом... то бишь кривой
саблей. Ладно, что там с драконом?
Купец развел руками.
-- Дракон расположился у самого источника. В его пасти поместился бы
мул вместе с поклажей! А когти были не короче наших ножей. А зубы -- как
сабли. Своим длинным телом он обвил источник, замкнув его в кольцо. Он
спал, но уши дергались, ловили каждый шорох. Я сам видел, как открыл глаз
и посмотрел на пробежавшую мимо ящерицу. Глаз был с человечью голову!
Калика видел на лице Томаса задумчивое выражение: рыцарь уже
высчитывал размеры и общий вес дракона.
-- В караване поднялся плач и стенание. Мы знали, что обречены. У нас
не осталось воды на обратный путь, как и не могли идти дальше. Проводник
предложил отдать дракону одного-двух верблюдов в жертву, но все мы видели,
что дракон, когда проснется, сожрет нас всех... Когда зной стал
невыносимым, а наши губы лопались от жажды, уже хотели разбудить дракона,
и пусть на все будет воля Аллаха! Лучше быстрая смерть в пасти чудовища,
чем долгая мучительная от жажды...
Его слушали жадно. У Томаса глаза блестели.
-- Но Аллах услышал мольбу своих людей. Когда мы начали приближаться
к дракону, внезапно показался скачущий всадник. Он увидел все, сразу понял
и, не давая коню передохнуть, повернул его прямо к чудовищу.
-- Храбрый малый! -- вырвалось у Томаса. -- Истинно рыцарский
поступок!
-- Он налетел на дракона, как блистающий сокол. Его копье ударилось в
голову зверя и разлетелось в щепки. Дракон проснулся и взревел так, что у
верблюдов подкосились ноги, а люди попадали на землю. Отважный воин легко
спрыгнул на землю и с мечом в руке напал на чудовище. Конь, весь дрожа,
отбежал и стоял в стороне.
-- У меня тоже однажды был такой, -- сказал Томас мечтательно.
-- Но меч отскакивал от крепкой, как стальные пластины, чешуи
дракона. А воин едва увертывался от страшной пасти. Он прыгал в сторону,
бил мечом, падал, переворачивался через голову, едва избегая страшных
зубов...
-- Огромные звери неповоротливы, -- не выдержал Томас. Глаза рыцаря
горели, а руки дергались, он словно бы повторял каждое движение отважного
воина. -- Но уж если не промахнется...
-- Да, воин был не только отважен, но и очень быстр. Он всякий раз
избегал страшной пасти, тогда дракон попытался сбить его хвостом.
Поднялись тучи песка, мы едва видели сражающихся. Меч сверкал, как молния,
но если грозе когда-то приходит конец, то рука воина не знала усталости.
Мы слышали страшный звон, а когда меч ударялся о броню дракона, видели
красные искры. Земля вздрагивала от рева и ударов тяжелых лап.
Когда песок чуть осел, мы увидели, что дракон уже ухватил пастью и
сжевал щит воина, а шлем катится по земле. Волосы воина были золотыми, и
мы поняли, что Аллах в своей милости и чтобы показать нам свою
безграничную мощь, послал нам могучего франка!
Они сражались уже грудь в грудь, ибо дракон устал и только огрызался,
стараясь поймать хотя бы его руку с мечом. Мы видели, что оба изнемогают
от жажды. Наконец дракон не выдержал, повернулся и пополз к источнику.
Чешуя на шее раздвинулась, и все мы вскричали: "Бей, бей в голую шею!"
Увы, воин проявил благородство даже к дракону. Он выждал, пока тот
напился, а затем они сразились снова. Дракон нападал с новыми силами, а
воин быстро слабел...
Томас хватил себя кулаком по боку. Глаза горели, как звезды, он не
мог сидеть, подскакивал, ходил кругами вокруг рассказчика.
-- Наконец воин вонзил свой длинный меч прямо в пасть дракона. Тот
взревел страшно, сомкнул пасть, и меч сломался. Но обломки вонзились в
мозг зверя, и он издох в страшных конвульсиях. А воин упал на песок, весь
залитый ядом дракона и его зловонной кровью...
Томас подскочил:
-- Погиб?
-- Разве мы могли такое допустить? Мы бы сами отдали жизни за него.
Наши лекари осмотрели его раны, перевязали, наложили благовонные травы.
Трое суток наши девы и лекари врачевали его, все это время мы оставались в
оазисе, хотя дела требовали присутствия в другом месте. Наконец воин сумел
сесть на коня, попрощался с нами. Мы предлагали дорогие дары, но он ничего
не взял... Он даже отказался провести ночь с прекрасными девами, которых
ему предлагали матери, надеясь стать бабушками полубога. Дескать, он
хранит верность своей женщины, самой лучшей и самой красивой в мире. Мы
долго смотрели, как его вороной конь, таких огромных мы еще не видали,
скачет вдаль, к новым подвигам...
Томас спросил восторженно:
-- Как звали этого героя?
-- Имя его было странное, как у всех франков, но мы запомнили, чтобы
рассказывать детям и правнукам. Его звали Михаил Урюпинец, и прекрасный
лик его был подобен воину близкого к самому Аллаху.
Томас снова стукнул себя кулаком в бок.
-- Ну, доблестный рыцарь, о котором я уже наслышан, дела твои и
подвиги дивны настолько, что их могли творить лишь сильнейшие из рыцарей
Круглого Стола!
Олег покосился на Яру. Ее щеки пылали, а глаза победно блестели. Она
растерла взглядом рыцаря в пыль, потоптала и брезгливо отряхнула сапожки.
Глава 11
На рассвете Томас и калика покинули кремль Шахрая. Одного коня Шахрай
любезно заменил, тот прихрамывал, а местный коновал брался за неделю
подлечить его травами.
Томас старался не думать о женщине, которую оставили гордому и
владетельному князю. Конечно, ей просто повезло, будет жить в чести и
холе, но паскудненькое чувство не оставляло, будто совершил что-то
нехорошее. А что? Сдал против ее воли? Но разве всех женщин не выдают
