чтобы из-за них погибали такие идеалисты, как ты...
- Подонки трусы, - сказал я хрипло. - Когда увидят, что с ними
борются даже ценой жизней, то сами умолкнут, сойдут со сцены.
Я пошел на него, выставив руки, собрав всю волю в едином желании
ухватиться за врага и сделать шаг в пропасть. Виктор отступил на шаг,
красивое мужественное лицо посерело. Он отступил еще, вдруг пошатнулся,
отчаянно взмахнул руками...
Невольно я ступил вперед и протянул ему руку, он сделал попытку
ухватиться за мои вытянутые пальцы, но уже потерял равновесие, нога
соскользнула, он страшно крикнул и замедленно начал падать...
Слабость навалилась с такой силой, что я опустился тут же, прижался
лицом к холодному камню. Губы коснулись тепло-соленого, и я не сразу
понял, что это моя кровь.
Голова сильно кружилась, я поднял глаза, чтобы удержать блекнущее
сознание, смутно удивился голубому небу: было же кроваво-красное, грозное!
- и сквозь скалы, сквозь темноту стали проступать стены операционной.
Я лежал на столе, голова раскалывалась от боли. В поле зрения
мелькнуло белое лицо Мальцева. Я попробовал улыбнуться, но щеку стянул
огромный пластырь. Я лежал голый, но от груди до бедер был забинтован так,
что едва дышал.
- Очнулся? - спросил Мальцев встревожено. - Фу, напугал... Идиот
сопливый!
Надо мной, отстранив его, появилось лицо главного.
- Тержов, - сказал он жестко, - от психохирургии отстраняетесь! Вы
только что доказали полную неспособность.
Он повернулся и быстро вышел. Мальцев подмигнул мне, дескать, главный
у нас зверь, но мужик отходчивый, и заговорил быстро, путаясь в словах. В
его руках дрожал шприц, которым он тыкал мне в руку и все никак не мог
попасть в вену:
- Все сроки прошли, а ты не возвращаешься! Ну, думаем, крышка молодой
смене... Тут тебя начало корчить. Все перепугались, на дисплеях кривые с
ума сошли! Тут у тебя еще начали вскрываться раны - ну, скажу тебе,
зрелище! Шеф побелел, не придумал ничего лучшего, как вкатить тебе
лошадиную дозу кофеина. Тряхнуло тебя, но вроде бы полегчало. Добавили
еще, смотрим - выкарабкиваешься...
- Да уж совсем полегчало, - простонал я. - Так выкарабкиваться...
- Ничего, - сказал он бодро. - Красивый шрам на лице, ну и что?
Остальные под рубашкой. Мужчину шрамы не портят, я так полагаю.
Движение на соседнем столе прервало его слова. Таня, уже
освобожденная от захватов, приподнялась на локте, ее бледное лицо было
обращено к нам. Мы затаили дыхание.
- Не портят, - сказала Таня еще слабым, но уже чистым и ясным
голосом. - Еще как не портят.
Юрий НИКИТИН
ВЕЛИКАНЫ
Это был исполинский дремучий лес. Могучие кряжистые деревья вздымали
вверх свирепо изогнутые ветви, из почвы выползали, извиваясь, как змеи,
холодные скользкие корни. Особенно страшными они казались ночью.
Белесоватые и цепкие, как щупальца морских животных, они переплетались
друг с другом и вспучивали мох безобразными буграми, сцепляясь во мраке.
Но жителям леса он не казался страшным. Да еще ночью. Там жили
великаны. Угрюмый и страшный лес был для них не крупнее, чем низкорослый
кустарник для остальных обитателей леса. Грохот и треск сопровождали
великанов, когда они ходили по лесу и попутно крушили по дороге столетние
дубы и кедры.
А утром солнце освещало поваленные деревья и растоптанные цветы на
полянах. Да еще попадались небольшие холмики свежевырытой земли и...
норки.
А надменные великаны? Их нигде не было. И непосвященный никогда бы не
догадался, что это и есть норки ночных исполинов. Тех самых, что страшно
ревели во Мраке и крушили деревья. Им не нашлось места под солнцем!
Метаморфоза происходила каждое утро.
Однажды в лес вернулся Странник. Этот великан часто уходил из обжитой
части леса, чтобы и в незнакомых местах показать свою угрюмую мрачную
силу. В смертельном страхе разбегались звери, птицы в испуге покидали
гнезда с птенцами, рыба зарывалась поглубже в ил. Странник мог ладонью
прихлопнуть буйвола или дикого вепря, а медведя легко перебрасывал через
речку. Нередко можно было видеть умирающих животных, которых он ловил по
дороге и накалывал на вершины деревьев.
- Новости! - крикнул он громко.
От страшного голоса треснули ближайшие деревья, повскакивали с лежбищ
олени, косули, козы, кабаны, зайцы. Вскочили, повели ушами и бросились в
чащу.
Со всех сторон сходились великаны. Они не любили и ненавидели друг
друга. Каждый считал себя сильнее и лучше остальных, между ними часто
вспыхивали страшные драки. Тогда лес на много верст вокруг оказывался
перемолотым в щепки. Великаны вырывали деревья с корнями и с ревом
бросались друг на друга, швыряли исполинские камни и целые скалы. В
короткие дни затишья копили злобу, жили отдельно друг от друга.
- Я выходил из леса! - сказал Странник гордо.
- Что ты увидел в той пустыне? - спросил Бронт, самый надменный из
великанов.
- Там, оказывается, не пустыня, - ответил Странник. - На равнине тоже
теплится жизнь. Правда, никчемная. Однако внешние похожие на нас. Ох и
позабавился я, когда топтал их жилища. Это было очень удобно, ибо они
строят хижины одну подле другой.
Он оглушительно захохотал. Это действительно было забавно: топтать и
сшибать игрушечные домики.
- И это все? - спросил холодно великан по имени Ноо.
Он не находил ничего хорошего в том, чтобы обижать маленький народец.
Живут себе, ну и пусть живут.
- Нет, не все, - сказал Странник. - Они очень похожи на нас, хотя и
мелкие. Но дело не в этом. Они остаются прежними и с восходом солнца! Я
едва не погиб, зарываясь в землю, когда ребенок кинулся ко мне с палкой...
Могучий стон пронесся над лесом Остаются прежними! Встречают восход
солнца! Никто никогда не мечтал об этом так страстно. Увидеть солнечные
лучи из листьев деревьев, услышать пение птиц, посмотреть на
распустившиеся цветы... А что такое цветы? Что такое цвет? Красный,
желтый, голубой, зеленый? Что такое радуга?
- Не врешь? - спросил Бронт недоверчиво.
- Это правда. - ответил Странник.
Великаны молчали, обдумывая сказанное. И мечтали...
- Не стоит завидовать, - сказал Бронт наконец. - Эти твари ничем не
отличаются от остальных зверей. Застывшая костная форма А мы - вершина!
Дети эволюции. Природа постоянно экспериментирует, создает новые виды. Мы
- самый необычный вид. И самый удачный!
- Но у них тоже есть разум, - возразил Ноо. - Ты же сам слышал, что
они строят хижины!
- А живут сообща, - фыркнул Бронт. - Как осы, муравьи, пчелы. Или
бобры. Вряд ли они обладают разумом. Ведь он в том и состоит, чтобы сеять
смерть, искоренять все, что ненужно нам. Непригодное для нас - предать
ужасной смерти! Сравнять горы с равниной, а на равнинах - взгромоздить
горы! Скажи, под силу этой мелюзге такие исполинские задачи? Это можем
сделать только мы, гиганты, живущие по тысяче лет. Сила и только сила -
высшее проявление разума!
Он ревел и бил себя в грудь тяжелым кулаком. Грудь гудела, как
колокол, а зубы во мраке сверкали белым пламенем.
- Не знаю, - ответил Ноо после долгого молчания. - Может быть, они
разумны как-нибудь по-другому. Эволюция слепа, и боковых ветвей нашего
рода много.
- Да, - ответил Бронт. - Тупиковых ветвей!
Он встал во весь рост, дохнул так, что поднялся ветерок, - и пошел
прочь. Треск ветвей сопровождал каждый его шаг. Ноо грустно посмотрел на
поверженные стволы. Он не любил ломать деревья без всякой причины. Лишь
потому, что те оказались на дороге. Он вообще не любил убивать кого-либо,
будь это животное или растение.
- Да, - сказал Ноо, - но они видят солнце!
Глубокое молчание было ему ответом. Каждый старался представить себе
это солнце, о котором ходило столько легенд, но которого никто не видел.
Странник оглянулся издали:
- Они кричали, завидев меня: "Гигантопитек!"
Он сидел на обломке скалы. Полночь уже минула, черное звездное небо
начало сереть. Как только исчезнут звезды, а нежные облака окрасятся в
волшебный розовый цвет, он перестанет быть великаном. Вместо него в землю
начнет зарываться жалкая пугливая тварь.
От жалости к самому себе у него даже дух перехватило. Ночью - гигант,
днем - ничтожная тварь. А в среднем - что-то подобное существу из соседней
тупиковой ветви.
Самое страшное в подобной ежеутренней метаморфозе - неизвестность. Ни
у кого нет уверенности, что ночью он снова станет могучим великаном.
С дерева что-то упало. Ноо увидел, как на мягкий мох шлепнулся
маленький живой комочек. Это был птенец, желтый и пушистый. Упругий мох
спружинил, птенца подбросило вверх, он торопливо замахал крошечными
крылышками, но тут же упал на прежнее место и, не удержавшись, ткнулся
головой в траву. Шейка у него была тоненькая, вот-вот переломится под
тяжестью большой головы с хищно загнутым клювом. Но пищал он жалобно, и
лапки у него разъезжались.
Ноо нагнулся и протянул руку. Птенец с готовностью долбанул его
клювом в палец. Ноо засмеялся и взял его в ладонь. Это был еще
неоперившийся орленок. Весь желтенький и пушистый. Птенец попытался
обхватить коготками палец исполина, потом поднял голову, широко раскрыл
рот.
- Хочешь есть? - спросил Ноо.
Птенец запищал. Шейку он вытягивал очень старательно, даже переступил
с лапки на лапку, чтобы казаться выше. При этом потерял равновесие,
потешно замахал крылышками и снова шлепнулся в широкую ладонь.
- Ах ты, пташик, - сказал Ноо.
Он обошел дерево. Гнездо оказалось на самой вершине дуба. В нем
сидело еще два таких же птенца. Увидев Ноо, они запищали, задвигались и
широко раскрыли потешные рты.
- Бедолаги, - сказал Ноо. - Ничего я вам не принес. Разве что
братика.
Он усадил птенца в гнездо и погрозил пальцем. Сиди! В ответ птенец
открыл рот и запищал. И вдруг все птенцы запищали особенно радостно.
Ноо оглянулся. С высоты быстро неслась большая птица. В когтях она
держала небольшое лохматое животное. Козу или овцу.
Ноо поспешно отошел. Незачем пугать бедную пташку. Ишь как волнуется
за детишек!
Он услышал шорох. Между деревьями пробиралось маленькое человеческое
существо.
Ноо впервые видел представителей боковой ветви своего вида. Это была
измученная девушка в стареньком сарафане, волосы ее отливали красной
медью, босые ноги исцарапала жесткая трава.
Ноо, который прекрасно видел в предрассветной темноте, успел
внимательно рассмотреть ее лицо. Молодая, глаза широко расставлены,
темные, а в них - упорство и отчаянное желание выжить, уцелеть.
Ноо шелохнул ногой. Девушка едва не уперлась в его колено, она
взглянула вверх и вскрикнула, тонко и отчаянно. Ноги у нее подогнулись, и
она упала в траву.
- Встань, - сказал Ноо. - Не бойся, я не трону тебя.
Девушка не шевелилась. Ноо терпеливо ждал. Наконец она робко
повернула голову и коротко взглянула одним глазом сквозь растопыренные
пальцы. Посмотрела и сразу же в ужасе уткнулась лицом в траву. Плечи и
спина ее задрожали мелкой дрожью.
Ноо понимал ее страх. Все живое трепетало перед гигантами. Его род не
знал жалости. Где появлялись гиганты, там исчезала всякая жизнь. Реки
переставали течь, деревья - приносить плоды.
- Встань же, - снова сказал Ноо негромко.
Девушка еще раз взглянула на него, потом приподнялась и встала на
колени. На него смотрела со страхом и отчаянием. По лицу ее текли слезы.
