внепространством или как угодно, но суть в том, что мозг способен уловить
больше, чем самые сверхчувствительные приборы. И мы очень на это
рассчитываем.
Я спросил в приподнятом расположении духа:
- Хорошо бы... Но почему я? К вам, как я знаю, ломились многие.
Он развел руками, в глазах появилось странное выражение, тут же
исчезло. То ли хотел сказать, что я лучше, то ли еще что, но выражение
глаз почему-то напомнило мне, с каким видом администратор листал мою
трудовую книжку.
Я полагал, что день-другой буду привыкать к ванне, растворам, но едва
меня опустили в эту теплую воду, как сразу перестал ощущать тело. А когда
закрывал глаза, то ощущал себя, как, наверное, чувствовал бог-творец,
зависший в черной пустоте.
Иногда становилось страшновато, я распахивал глаза, белый потолок и
угол стены действовали успокаивающе. Веки опускались будто сами, снова
погружался в полусон-полудремоту. В темноте плавали цветные пятна, круги,
кольца, иной раз чудилось, что со мной пытаются установить контакт, я
бросался мысленно навстречу... и всякий раз видел, что это очередные
глюки.
Но к концу недели показалось, что нащупал во тьме нечто живое. В той
странной черноте нет расстояний, я не знал - рядом ли это нечто или же за
тридевять галактик, но тут же бросился жадно пробиваться сквозь непонятные
барьеры, страстно взывал к чужому разуму, чувствам, мысленно заверял в
дружелюбии...
Ответ пришел смутный, не словами и не образами, а скорее чувствами:
- Кто... кто это?
- Я, - закричал я, - человек разумный!.. Мыслящее существо...
дружелюбное и открытое... Я хочу с тобой общаться!
Некоторое время я ощущал только красновато-розовое свечение, потом
оформилось нечто, что я с некоторой натяжкой назвал бы даже образом:
- Кто... откуда... Какой?
Торопливо, захлебываясь словами и мысленными образами, я спешно
передал, что я - человек, двуногий, с планеты Земля, что вертится вокруг
Солнца, а Солнце эта такая звезда, что вертится на заднем дворе одной из
захудалых галактик, а та галактика находится на краю Метагалактики... Еще
нес какую-то чушь, ибо не силен в астрономии, но я просто боялся потерять
контакт, потому вываливал и вываливал уйму информации, пока ответ не
пришел настолько ясный, что я поперхнулся на полуслове-полуобразе:
- Понятно... Землянин. Русский. Эксперимент в лаборатории Жолудева...
Я едва не утонул в ванне, настолько удивился, начал барахтаться, но
контакт не оборвался, связь чувствовалась, наконец я сказал растерянно:
- Если вы это знаете...
- Еще бы, - ответил мысленный голос. Я уловил в нем досаду. - Вместо
того, чтобы отыскать братьев по Разуму, мы отыскали друг друга...
Интересно, сколько нас лежит в ваннах, вслушивается и внюхивается?
Я пробормотал:
- Жолудев мне ничего не говорил...
- А вы спрашивали?
- Н-нет...
- И я не спрашивал. Да и какая разница? Чем больше выйдет на поиск,
тем больше шансов..
Голос то слабел, то усиливался, но слышимость оставалась достаточно
четкой, я слышал чужой голос даже сквозь шум крови в висках.
- Но это уже шажок, - сказал я, скрывая разочарование. - Я что-то не
слыхивал, чтобы люди могли обмениваться мыслями... Или хотя бы образами.
Может быть, надо сперва научиться понимать друг друга, а потом пробовать
понять чужих в космосе?
- Это аллегория, - ответил голос уверенно. Я сразу представил себе
человека средней молодости, сильного и уверенного в собственной правоте,
успевшего сделать карьеру, пусть не самую высокую, но обогнавшего
одноклассников, а сейчас идущего к цели уверенно и напролом. - Но будем
искать... Время у нас еще есть...
Жолудев если и удивился, что мне удалось установить мысленную связь с
таким же испытуемым, то не отреагировал ни положительно, ни отрицательно.
Просто кивнул, поинтересовался не кажется ли вода холодной, не добавить ли
соли, а когда ушел, я с новой энергией бросился искать голоса в черноте
подпространства.
Второй, кто откликнулся на зов, был такой же испытуемый. Я ощутил
сильное разочарование, потом пришла успокоительная мысль, что если
кого-то, скажем, в Австралии положить в ванну с таким же подобранным
раствором, то и с ним свяжусь... может быть. Пусть не космос, но все
откроется возможность мысленной связи через континенты. А там, глядишь,
можно будет научиться и без ванн...
Жолудев однажды сказал благожелательно:
- Не истязайте себя так... Может быть, как раз в момент расслабления
получится лучше. Кроме того, нелишне посоветоваться... обменяться
опытом... или хотя бы впечатлениями с теми, с кем удалось связаться...
Хотя, гм, вам они могут не понравиться...
- А кто они? - насторожился я.
Жолудев пожал плечами, взгляд ушел в сторону:
- Понимаете ли... Нам важна психика... Нам не важно, кем человек
работал, какую музыку любит.
- Понятно, - прервал я. Не люблю, когда в разговоре мелькают
"понимаете ли", "знаете ли", "видите ли", это крайне невежливо, культурный
человек никогда не оскорбляет этими словами собеседника. - Мне тоже не
важен пол, возраст, и кто сколько сидел в тюрьме. Но если они лежат вот
так же в ваннах с теплой водой, мне есть о чем с ними переброситься
словцом. Если, конечно, это не нарушит чистоту эксперимента.
- Не нарушит, - ответил Жолудев.
Он чуточку замялся, я тут же спросил настороженно:
- Что-то не так?
- Нет-нет, все в порядке, - сказал он поспешно. - Только крохотный
пустячок... У меня просьба... Вы называйте их по номерам, хорошо?
- Хорошо, - ответил я с недоумением. - Если это важно...
- Важно, - улыбнулся он. - Вдруг да в минуту откровенности вы
исповедуетесь друг другу в каких-то грешках... Пусть не стыдно будет
потом. Вы друг друга не знаете!
- Обещаю, - сказал я. - И это все?
- Все, - ответил он со странной улыбкой.
На этот раз я сосредоточился на первом голосе, представил его
интонации, образ того человека, и, к моей радости, через минуту негромкий
голос произнес:
- Я слышу вас...
- Здравствуйте, - сказал я, ощущая некоторую неловкость, потому, что
я с людьми схожусь не сразу и не легко. - Я подопытный экземпляр... будем
считать меня номером седьмым. Просто так, мне эта цифра нравится. Как
здорово, что можно мысленно выбирать с кем вступить в разговор... Я ведь
уже нащупал еще одного... Как у вас дела? Я за неделю пока не продвинулся
ни на ангстрем.
- Я тоже, - ответил голос. - Чувствую слабость. Долго не мог понять,
что со мной происходит и где я нахожусь. Перед глазами и сейчас еще иной
раз плавают пятна...
- Эк вас взяло, - посочувствовал я. - У меня уже проходит... Сперва
тоже был как в тумане, потом все вернулось в норму.
- Завидую. А я все еще ошарашен. Говорите, вы отыскали еще одного?
- Надеюсь, отыщу и еще... Это намного проще, чем нащупывать мысли
разумных осьминогов в другой вселенной.
Он хохотнул, я ощутил его веселье. Следующий партнер, которого я
условно назвал номером первым, еще больше обрадовался моему звонку. Голос
у него был молодой, и я по интонации и ряду высказываний понял, что
разговариваю с крепким парнягой, который больше заботится о своей
спортивной карьере, чем о мировых проблемах. Точнее, о мировых проблемах
не думает вовсе. Между тренировкам клепает девок. Вот и все.
Открытие меня обескуражило. Не ошиблись ли экспериментаторы? Но
открытия на меня просто сыпались: в тот же день к вечеру я ощутил среди
бездн пространства еще чье-то присутствие, жадно прильнул, вошел в
контакт. Ответил мягкий голос:
- Кто здесь?
- Здравствуйте, - сказал я. - Похоже, судя по слышимости, мы все из
одной группы... Лаборатория Жолуева? Как двигаются ваши дела?
- Средне... - ответил голос с заминкой. - Я пробовал входить в
самадхи асампрайната, чтобы уловить Зов, но много помех...
- Вам удается что-нибудь сделать? - воскликнул я. - Поздравляю!
- Пока поздравлять рано. Только смутно чувствую эту дорогу, нащупываю
ее сквозь тьму, но еще слаб... Однако же другие великие проходили?
Находили путь к воссоединению с Мировым Разумом?
Он еще говорил что-то о Шамбале, парапсихологии, эзотерических
науках, но я не слушал, я ждал только паузы, чтобы вежливо закончить
разговор. С этим испытуемым все ясно. Я сам в средней молодости переболел
подобной глупостью, да и сейчас нередко встречаю людей образованных и
вроде бы не абсолютных идиотов, которые на полном серьезе верят в НЛО,
телепатию, тибетские тайны и прочее-прочее. Хорошо, хоть перестали
говорить о бермудском треугольнике, снежном человеке и деревьях -
людоедах!
Ночами спал теперь мало, мозг уже не ломился по космосу в поисках
барьеров, мысли рассеянно блуждали. Интересно, у соседей успехи такие же?
Или у кого-то намечается прогресс? Правда, после первого контакта как-то
отпало желание с ними общаться. Не то, что именно отпало желание, но я
как-то сразу ощутил, что никто из них не откроет Истину. Во всяком случае,
не откроет ее тот затравленный жизнью трус, который отчаянно надеется, что
вот-вот приедете барин, барин все рассудит. Из космоса барин, с НЛО. Да и
второй, спортсмен, как назвал я его условно, тоже мало вероятно, чтобы
что-то сделал в этой области. Слишком занят своими мышцами, а сила есть -
ума не надо. Я предпочел бы инвалида в соседней комнате. Те чаще
компенсируют физическую слабость духовной мощью.
Все-таки одиночество - штука малоприятная. Я с удивлением открыл, что
хотя я по природе своей человек некоммуникабельный, но к концу недели
начал общаться с коллегами. Правда, коллегами их было можно назвать только
с огромной натяжкой. Или, будучи наделенным особым чувством юмора, которым
я, увы, не обладал.
Один, как стало понятно с первого же разговора, был спортсмен.
Культурист. Усердно занимался изометрической гимнастикой, чтобы экономить
время. Рассуждал как удобно ею заниматься в городском транспорте,
незаметно напрягая группы мышц. Так, дескать, экономится уйма времени, а
дома можно заниматься штангой и гантелями. Я не спорил, хотя знал и другие
способы разумно расходовать время. Спорить было не о чем. Мы были более,
чем разные, как если бы он был для меня марсианином или говорящим
осьминогом.
Не спорил я и с другим, которого назвал для себя Мистиком. Прошло то
время, точнее - прошел тот возраст, когда я с пеной у рта доказывал людям,
что занимаются они абсолютной чепухой. Теперь я вижу, как я глупо
выглядел. Доказывать можно тем, кто верит в доказательства, а девиз этих
людей: "Важнее чувствовать, чем знать". Они не верят в то, что дважды два
всегда четыре, но верят в астральные миры, загробную жизнь, бессмертие
тибетских мудрецов.
Второй был Олегист или Мафусаилист. Я не сразу выбрал термин, а для
меня это важно - люблю точность, - ибо князь Олег хотел прожить как можно
дольше, даже отказался от своего коня, а древний патриарх, вообще,
каким-то образом ухитрился прожить свыше девятисот лет... Лучше бы
Олегист, даже с малой буквы, ибо этот князь в самом деле делал попытки
продлить жизнь, даже ценой нелегких ограничений, но я все же пришел
постепенно ко второму названию, инерция победила: Мафусаил более известен,
чем князь Олег.
Мафусаилисту не надо постепенно отказываться от коня, но он отказался
от всего, что грозило опасностью: от соли и сахара, кофе и чая, мяса и
мучного...
Кроме того, жестко блюл режим, не допускал недосыпания, избегал
