чем в прошлой жизни... Верно, Саша?
Саша не ответила. Она завтракала, деликатно срезая тонкие
ломтики сушеного мяса. Дмитрий ответил за нее:
-- Скорее звезды встанут на другие места, чем Сашка
переменится!
Кирилл смолчал о том, что ни одна звезда не стоит на
месте, самые ленивые и то перемещаются в пространстве быстрее
ракетных истребителей, сказал только:
-- Как угодно доставьте мне на стол живого. Это не люди,
помните.
Уходя, они так обвешались оружием, что стали похожими даже
не на шагающие арсеналы, а на праздничную елку. Кирилл был
занят уборкой на столе, не обратил на это внимания. Потом,
когда рисовал схему мозга, уже во второй половине дня, его
словно шилом кольнуло.
Ухватив гарпунное ружье, он выбежал из лаборатории. Солнце
ослепило на миг, мир покачнулся, но Кирилл уже осторожно пошел
скакать через трещины, разломы, пока не добрался до края.
Внизу, как обычно, двигались темно-красные тела, уже
наметились новые тропы. Блеснуло нежно-белым, вынесли просушить
личинку. Чуть колыхались над ветром зеленые верхушки молодых,
стремительно растущих растений. Освещенную ярким солнцем землю
прочертила стремительная тень одного из прожорливейших драконов
-- стрекозы.
Кирилл ринулся на противоположный конец пня, постоял там.
Знать бы, куда ушли! Что-то случилось, явно влипли в беду,
бьются за выживание...
Он уже собрался кинуться вниз, идти на поиск, положившись
на инстинкт и чувствование, когда вдали среди зелени появилось
слабое розовое пятно, налилось красками, увеличилось, распалось
на два, и наконец Кирилл различил два алых комбинезона.
Еще через четверть часа Дмитрий и Саша подбежали к
подножию деревянной крепости. Дмитрий нес на спине туго
спеленатого некрупного муравья, нес в гордой манере Робина
Гуда, что подстрелил королевского оленя, а Саша бежала следом,
всячески отвлекала встревоженных ксерксов, брызгала из
баллончика, делала успокаивающие жесты.
Кирилл швырнул вниз грузик с нитью. Дмитрий с непривычной
для него скромностью без шума и драки проскользнул мимо двух
стражей, вцепился в нить зубами. Руки у него оставались
занятыми желтым муравьем, который отчаянно брыкался, дергался.
Кирилл выдернул его наверх, следом взобралась запыхавшаяся
Саша.
-- Это его идея! -- сказала она быстро. Кирилл впервые
увидел на ее лице виноватое выражение. -- Мускулы, как у
быка... то есть как у паука, а сентиментальный, как бедная
Лиза... Говорит, жалко своего, давай чужого поймаем. Сказал,
что знает, где шпиены наблюдательный пункт устроили...
Бегом протащили через короткий тоннель в лабораторию
Кирилла, на бегу отбивались от встревоженных ксерксов, которых
множество выбежало навстречу. Дмитрий запер двери, даже
забаррикадировал, завесил крест-накрест голыми проводами,
врубил высокое напряжение. Саша, не довольствуясь этим,
побрызгала дверь концентрированными феромонами.
-- Мы и шпиона побрызгали, -- сказала она заискивающе. --
Иначе бы остановили еще на дальних подступах обороны. Не
беспокойтесь, Кирилл Владимирович! Все в порядке. Как в аптеке.
-- Ладно-ладно, проверим вашу аптеку.
Муравья разложили на столе, намертво закрепили
быстросхватывающим клеем. У пленника был широкий лоб, крупные
фасеточные глаза, развитые жвалы.
Дмитрий сказал торопливо:
-- Что толку брать компонотуса? Обычные работяги. А это
шпион экстракласса! Парень явно из стратегического отдела ЦРУ
или ГРУ желтого муравейника. Круглого дурака на такую работу не
пошлют. Не те сведения собирает, а то и свои разбалтывают...
-- Дмитрий, -- прервал Кирилл, -- перестань. Нашел, где
искать умных. Ладно, сойдет и этот. Не думал, что такие
чувствительные. Правда, дурость эта двухлетней давности...
Дмитрий живо возразил:
-- Должны мы думать о собственной безопасности? Ксерксы --
наши союзники. Они охраняют нас, мы -- их. Если этот парень не
шибко умный, тогда он из оперативного отдела. Хотел что-то
поджечь или наферомонить!
Саша закончила обрабатывать феромонами дверь, вернулась.
Ее голос звучал внушительно, и Кирилл не понял, говорила она
всерьез или пародировала Дмитрия. Скорее всего первое -- раньше
она была способна на шутки не больше, чем ее бластер:
-- По закону военного времени мы на особом положении,
конвенция на шпионов и диверсантов не распространяется. Они
подлежат расстрелу на месте. Мы не погрешили против закона,
захватив лазутчика на своей территории. Он мог не только
шпионить за ксерксами, но и за нами! Группа захвата с задачей,
поставленной вами, Кирилл Владимирович, блестяще справилась.
Пленный доставлен в штаб для дачи показаний.
-- Ах, это я, оказывается, дал команду? Гм... ладно,
готовьте пленного к экзекуции.
Они растянули муравья так, что вражеский лазутчик мог
шевельнуть только члениками сяжек. Дмитрий в последний раз
проверил застывшие скрепки, а шею муравья прикрепил такими
скобами, что голова, казалось, теперь вырастала прямо из стола.
-- Готово, шеф! Мы побежали.
-- Куда? -- удивился Кирилл. -- Будете помогать при
исполнении приговора.
Дмитрий переменился в лице:
-- Нам бы передохнуть после геройской операции...
-- То, что вы сделали, называйте как хотите, но операция
начнется только сейчас...
Срезав черепную крышку, Кирилл несколько часов
экспериментировал с живым мозгом. В студенчестве поражался, как
это с таким крохотным мозгом поднялись до скотоводства, теперь
поймал себя на крамольной мысли: как при такой сложнейшей
структуре мозга не создали высочайшую цивилизацию?
Правда, у человека мозг не менялся с кроманьонских времен.
Тысячелетия мелькали, как спицы в колесе, но жизнь охотников на
мамонтов не менялась... Пока не перебили всех мамонтов!
Не здесь ли разгадка? Муравьям не перебить крупных
насекомых. Еды всегда хватает, нет стимула искать другие пути к
существованию. Им даже огонь не нужен, зимой все равно любая
жизнь замирает под снегом... Но все-таки Природа не столь
расточительна, чтобы впустую дать пройти уже не тысячам, как у
охотников на мамонтов, а миллионам лет. Муравьи -- социальные
существа. Общественные. А общество обязательно предполагает
определенный уровень цивилизации, пусть самый причудливый.
Муравьи по нашим меркам, не разумные, но зато цивилизованные.
Возможно, высокоцивилизованные...
Дмитрий подавал инструменты молча, только морщился,
отводил глаза. Саша держалась браво, даже острила над
мягкотелым Дмитрием, но лицо ее было белым, как снег, губы
подрагивали.
Наконец Кирилл укрепил черепную кость на место, приклеил
швы:
-- Все! Отнесите подальше, пусть убирается. Анестезин
скоро выветрится, у него останется лишь чувство сильного
похмелья.
Саша спросила недоверчиво:
-- А мозг? Что с мозгом?
-- Я не нарушал связи. А болевых точек там нет. Даже у
человека нет, а уж у муравья... Помните беспузого?
Их лица посерели, картину тогда наблюдали жутковатую.
Муравей с начисто оторванным брюшком тащил к пеньку пойманную
мошку. То ли чувство солдатского долга было тому причиной, как
предположила Саша, которая готова была повесить его портрет в
красном уголке станции или хотя бы передать в армию синим
беретам, то ли йоговское пренебрежение к боли, так решил
Дмитрий. Но муравей еще с неделю трудился, ухаживал за
личинками, выносил мусор, и только потом его лапы начали
заплетаться... На муравьиное кладбище он ушел сам.
-- То был герой, -- сказала Саша сурово. -- Подвижник! А
вы, Кирилл Владимирович, оказались совсем мягкосердечным...
Впрочем, для вас это неудивительно, но Немировский меня
поразил. Такое свинство!
Дмитрий засмеялся, ничуть не обидевшись:
-- Экзекуция отменена? Хорошо, устроим ему геройский
побег. Представляете, что этот Джеймс Бонд доложит в штабе? Он
и наврет про геройские подвиги, расскажет, как нас всех побил,
а Сашу так вовсе. В чине повысят, орденов надают, лицезреть
королевские яйцеклады позволят!
-- Может, и не наврет, -- предположил Кирилл. -- Это ж
муравей.
Втроем сняли со стола слабо дергающегося, одурманенного
анестезином шпиона. Дмитрий взял его на спину, Саша приготовила
баллоны, и Кирилл быстро распахнул перед ними дверь. Десантники
выскользнули. Кирилл поспешно захлопнул двери, едва не прищемив
сяжки подвернувшегося маленького компонотуса. В последнее время
они просто кишели, часто сменяясь, у его двери. Похоже, к его
лаборатории мураши проявляют больший интерес, чем к другим
секциям.
На этот раз Дмитрий и Саша вернулись быстро. Доложили о
выполнении, вытянулись по стойке смирно. Кирилл развел руками:
-- Я бы тоже хотел раскрыть все тайны лихим кавалерийским
наскоком! Не знаю, как у вас на войне, но в науке наскоки
противопоказаны. Так что муравьи пока остаются величиной
неизвестной.
-- А общаться с ними можно?
-- Нужно. Огнем пользовались и до открытия Ломоносовым
теории горения.
-- Что делать? -- спросил Дмитрий. Он смотрел Кириллу в
глаза, на лице была готовность исполнять, принимать к сведению,
тащить и не пущать, ловить и всячески содействовать.
-- Продолжайте... личным примером! Самый надежный метод
обучения. Даже для муравьев, не только людей. Но будьте
поосторожнее. Помните о неизвестных величинах.
Оба ежедневно рапортовали о мудрых поступках муравьев
Сашки и Димки, хотя вся их мудрость укладывалась для Кирилла в
рамки простейших инстинктов. Саша ходила уже без корсета,
только кисть правой руки оставалась в бинтах, сама Саша
поздоровела, загорела, окрепла настолько, что завелась снова,
доказывая, что инстинктами можно объяснить все, особенно
поступки доктора наук Кирилла Журавлева.
Однажды дверь широко распахнулась, через порог лаборатории
осторожно переступил коренастый, неторопливый в движениях
ксеркс. Рядом с ним шагал улыбающийся во весь рот Дмитрий.
-- Знакомьтесь! Муравей Дима. Хороший парень. Простой,
простодушный, без каких-либо комплексов.
-- Оч...чень приятно, -- пробормотал Кирилл.
Он рассматривал Диму, а Дима изучающе потрогал его
сяжками. Голова Димы была крупная, литая, четко выступал крутой
лоб, на темени красиво изгибались два углубления, щеки ксеркса
были розовые, умытые. Глаза, как положено фуражирам и
разведчикам, крупные, фасеточные, в несколько сот омматидиев.
Между глазами из аккуратных ниш торчат коленчатые сяжки.
Муравей поджар, сух, в нем чувствуются сила и...
осмотрительность.
-- Дмитрий, -- предостерег Кирилл, -- ты с огнем не шути.
Держись в рамках. Тигры иногда разрывают дрессировщиков, если
те позволяют себе лишнее. Но тигры нам куда ближе по классу! Я
имею в виду биокласс. А это насекомое, хотя и высшее.
-- Сам ты... Не происхождение определяет человека, как
говорят классики. Главное -- воспитание, среда! Он родился
насекомым, но жил человеком. То есть общественным насекомым. И
сейчас так живет. А как пашет на общее благо? Его хоть сейчас в
строители будущего! Или хотя бы в члены профсоюза.
Дверь отодвинулась, появилась нахмуренная Саша. Она была в
комбинезоне, на поясе висели бластер, десантный нож и три
гранаты с парализующим газом. Прочитав по губам Дмитрия, сурово
предостерегла:
-- Смотри! Как бы не оказался он членом совсем другого
профсоюза.
-- А они есть?.. Кирилл, у Сашки тоже мурашка под
контролем. Правда, хлипковат, но у Сашки зато взаимное
