кувыркались, а белка только на моем плече грызла печенье, кто
бы ни угостил!
-- Ну это совсем не белка...
-- Тем более! Я всегда мечтал завести что-нибудь такое...
Не найдя слов, он подвигал в воздухе руками, рисуя
причудливое, небывалое, в размерах компактное, но обязательно с
рогами, зубами, когтями, шипами и гребнем. Нечто вроде
муравьиного кузнечика.
Глава 20
Через пару дней Дмитрий гордо разгуливал по всей станции,
посещал все лаборатории, щеголяя маленьким чудовищем. От них
шарахались, Дмитрий сердился, требовал погладить его любимца,
пощупать его лапы. Маленькое страшилище сидело у него на плече
угрюмое, нахохленное, всматривалось в каждого оценивающе,
изредка зевало, показывая в широкой пасти три ряда острейших
зубов.
-- Не бойтесь, -- настаивал Дмитрий, -- не укусит! А
цапнет, так совсем не больно. Мужики, а боитесь пальчик
прищемить!
Чтобы не удрал или не отгрыз от голодной жизни ему уши,
Дмитрий сам ловил клещиков. Кузнечик сидел осоловелый, с
раздутым брюхом. Едва раскрывал пасть, чтобы зевнуть или
каркнуть, Дмитрий совал туда клещика, выбирал понежнее,
помягче. В результате через два дня на второе плечо прыгнул
откуда-то еще один, и такой же страшный.
Дмитрий торжественно вручил новенького Саше:
-- На твой будущий день рождения! Зовут его Кузя. Можно
Кузенька. Смотри, какой красавец! Породистый. Ты его лапы
пощупай, лапы!
Саша опасливо пересадила сытого монстрика на плечо. Шесть
лап вцепились в комбинезон, на плечо опустилось теплое пузо, и
страшилище задремало.
-- Теперь бы и Кириллу, все-таки начальство, -- сказал
Дмитрий озабоченно. Он нежно поглаживал кузнечика. -- Буся ты
мой, Буся... Буся толстолапый, Буся умненький... Буся --
грозный истребитель клещиков...
Саша сказала нервно, голос ее дрогнул:
-- Наш начальник сам подберет, если захочет. Он здесь как
рыба в воде. Такое подберет, что как бы наших Бусю и Кузю не
сожрало.
Кирилл делал одиночные вылазки за пределы территории
ксерксов, вживался, вчувствовался в новый мир. Дмитрий и Саша
учили муравьев строить пирамиды, докладывали о сдвигах. Оба, по
мнению Кирилла, нашли себе место. Чужая, непривычная планета,
диковинные звери, непонятная цивилизация муравьев... Даже
другие законы физики, чего нет ни на Марсе, ни на Венере.
-- Как ваши контакты?
-- Дима талантлив, -- ответил Дмитрий гордо, -- мы с ним
даже трофалаксисом занимались. Он мне мед, я ему букашку. Ходит
за мной, сяжками машет. Я уже двадцать слов запомнил.
-- А я сорок, -- перебила Саша. -- Ну тридцать точно. Я со
своими излазила нижние этажи. Там причудливее, чем даже у
лазиусов! Сашка отличает меня, Кирилл Владимирович! Не как
собачка, а как конь скорее...
-- А мой бежит навстречу, -- заявил Дмитрий победно.
-- Ты его подкупаешь, -- уличила Саша. -- Это нечестно.
Они стояли вблизи муравьиной дороги, в обе стороны
двигались красно-черные блестящие тела, свеже пахло кислотой.
Вдруг один из ксерксов повел сяжками, стремительно бросился к
ним. У Кирилла остановилось сердце, бронированная громадина
неслась прямо, острые, как бритва, жвалы блестели...
Внезапно ксеркс остановился, его сяжки уперлись в ладонь
Дмитрия. Дмитрий похлопал его по литой голове, едва не
поднимаясь на цыпочки, поскреб под жвалами гарпунной стрелой.
Ксеркс с блаженным видом подвигал головой, вытягивая шею.
-- Неспортивные методы, -- сказала Саша обвиняюще.
Дмитрий, не переставая чесать, сумел вскарабкаться,
цепляясь за выступы на броне, сел на шею. Ксеркс стоял
неподвижно, только чуть поворачивал голову, подставляя под
чесалку новые места.
-- Я уже катался на нем, -- сообщил Дмитрий сверху, голос
его прозвучал напряженно. -- Еще не понимает ни цоб, ни цабэ,
тпру, ни ну. Необъезженный еще, стригунок!
Он перестал скоблить, скрестил победно руки на груди.
Ксеркс шелохнул сяжками, что-то привлекло его внимание, он
сделал рывок к зеленой стене, Дмитрий покатился по земле.
-- Я ж говорил! -- сказал он ликующим голосом. --
Необъезженный! Ничего, дайте срок, он у меня по нотам петь
будет.
-- Оперные арии, не меньше, -- бросила Саша ехидно, в ее
голосе звучала ревность.
-- Да уж не в легком жанре. Это серьезный парень, не
легкомысленный Сашунчик, у которого ветер в голове... Кирилл,
муравьи дрессировке поддаются?
Кирилл ответил изумленно, все еще провожая ксеркса
взглядом:
-- Раньше надо было спрашивать. Тогда я четко знал, что
можно, а что нельзя. Одно скажу, навыки у них воспитываются
легко. Муравьи поддаются обучению, а не дрессировке. Ребята,
наши мазохинцы получили то, о чем мечтали, -- сверхточные
инструменты, зато у вас... У вас в руках сверхточные и
сверхтонкие методы воздействия! Только у вас двоих. Даже у меня
их еще нет.
Да, испытатели ожили, он видел. Уже отличали максили от
мандибул, знали работу трахей, а начало словаря муравьиного
языка положили именно они.
Еще через неделю он застал Дмитрия за чисткой боевого
жеребца. Муравьи всегда чистятся очень тщательно, а
вылизываются так, что чистюли кошки передохли бы со стыда, если
бы увидели, как это делают муравьи, как до блеска надраивают
доспехи. Сообразительный Дима понял наконец, что, если
прибежать к двуногому мирмекофилу, тот и почешет, и почистит, и
помоет. А то и угостит чем-нибудь сладким. Саша язвительно
острила, что еще неизвестно, кто у них сапиенс, кто у кого в
услужении, но Дмитрий держался стойко. В его роду, заявил он
гордо, по непроверенным агентурным данным, был князь. Этот
князь сам мыл и чистил собственного жеребца.
Кирилл наблюдал, как Дмитрий с треском драит железной
щеткой, бесстрашно поднимает когтистые лапы, выуживает
застрявшие комочки земли, хищную плесень, дергает за сяжки,
пригибает огромную голову ближе к земле. Ксеркс терпеливо и
послушно выполнял все, поворачивался, гнулся, приподнимался,
переступал, нагибал сяжки...
-- Вроде электростимулирования? -- предложил Кирилл. --
Как у подопытных крыс?
Дмитрий даже подпрыгнул от возмущения:
-- Кирилл! Хоть ты мой начальник, но пошел ты... с
научными, извини за выражение, аналогиями! Это чистопородный
ксеркс, а не паршивая крыса. Твое счастье, что он еще не
понимает русского языка. Ничего, скоро обучу...
-- Я не сказал паршивая...
-- Все равно оскорбительно. Это мой друг! Он вчера ждал
меня, когда я возвращался с работы.
-- А ты бы сел другу на шею и сказал: "Покатай"?
-- А ему трудно? Кирилл, такие счеты между друзьями до
того оскорбительны, что я даже не знаю...
-- Ладно-ладно, винюсь. Приношу ему глубокие извинения.
Чехов сказал, что хорошему человеку бывает стыдно даже перед
собакой, а так как я человек хороший...
-- А ксеркс лучше любой собаки. Это ты хотел добавить? От
имени ксеркса принимаю твои извинения. Кирилл, он уже делает по
команде полный круг, останавливается. Правда, не всегда, но я
думаю, что это я бываю не совсем понятлив...
В основном привлекаешь чесанием?
-- Мне он просто нравится, Кирилл. Спокойный, уверенный.
Не суматошный, как у Сашки. А когда кто-то нравится, разве
считаешься, кто кому сколько должен? Ну чесал, мыл, гусениц
давал... Эх, Кирилл, не о том говорим. Начались трудовые будни,
да? Но мы должны идти впереди, не так ли? Разведчики как-никак.
Десантников забрасывают впереди, за линию фронта. Верно? А нас
уже линия фронта догнала, мы почти ничем не отличаемся от
остальных. Только они корпят в пещерах, изредка высовываются на
солнышко, а мы больше на солнышке, вот и вся разница!
-- Что ты предлагаешь? -- спросил Кирилл напряженно.
-- То, о чем наверняка уже думаешь. Не пора ли рискнуть на
экспедицию за пределы Полигона?
Кирилл замер, словно его окатили ледяной водой.
Послышались легкие шаги, к ним бежала Саша. Гипса на ней
поубавилось, но правая рука по локоть оставалась в лубке. Она
сказала, забыв поздороваться:
-- Если я правильно поняла, что Дима нашлепал губами...
Кирилл Владимирович, мы с Дмитрием и нашими муравьями готовы!
Верхом. Как на боевых конях.
-- На бегемотах-носорогах, -- пробормотал Кирилл.
-- Пусть носорогах, -- согласился Дмитрий. Его глаза
следили за лицом Кирилла. -- И тебе подберем что-нибудь,
соответствующее положению... Например, льва, на каком Христос
въехал в Иерусалим.
Кирилл переводил взгляд с одного на другого. Разговаривал
во сне? В анабиозе не поразговариваешь. Совпадение? Но если его
мысли совпали с мыслями Дмитрия, от них надо поскорее
откреститься.
-- Нет, -- сказал он наконец. -- Ни о какой авантюре на
верховых муравьях не может быть и речи.
Глаза Дмитрия погасли. Саша смотрела уже не на губы
Кирилла, а ему в рот, но лицо ее было сердитым. Дмитрий спросил
осторожно:
-- А если мы подтренируем муравьев? До полной
безопасности?
-- Муравьи никогда не будут от вас в безопасности. Ребята,
сама идея терпима, но стратегия должна быть другой. Абсолютно!
Но пока об этом помалкивайте, никому ни слова. Даже муравьям.
Даже Бусе и Кузе.
В полдень поцапались с Мазохиным. Ссылаясь на муравьев,
Кирилл еще вчера предсказал дождь к нынешнему вечеру. Мазохин
велел продолжать работу и на поверхности, компьютеры упорно
выдавали "без осадков".
Кирилл разозлился, обратился к ученым напрямую. Те
колебались между лояльностью к Мазохину, ему доверяли, один из
первых колонистов, работает на них, но и Журавлеву верили:
специалист, в отличие от Мазохина, собрат по классу, тоже
помешенный на работе...
Хотя Дмитрий в запальчивости обвинял, что остальные лишь
изредка высовываются на солнце, на самом же деле многие
полюбили работать на пне, а в ветренную погоду -- близ
поверхности, так что в щели заглядывало солнце, проникали
запахи цветов. Предупрежденные Кириллом, кое-кто без спешки
перенес оборудование, потом воздух вдруг превратился в мокрую
вату, остальные тяжело двигались наверху, с головы до ног их
укутывала толстая водяная пленка, сковывала движения. Подошвы
прилипали, мокрый воздух забивал дыхание, тела разбухли,
комбинезоны от перенасыщения влагой не спасали.
С вершины плоскогорья пня видно было, как потемнел мир, в
дальней стене зеленого леса началось осторожное шевеление.
Закрывались чаши цветков, гигантские листья быстро смыкались,
разом исчезли жуки, мухи, богомолы, укрылись пауки, ушли под
камни многоножки. Воздух стал плотным, тяжелым.
Они стояли на краю пня, внизу расстилался пейзаж
незнакомой планеты. Планеты, на которой они еще не бывали.
Далеко внизу из-под камней, из расщелин и трещин начали
появляться мокро блестящие спины, шевелились тонкие ножки,
усики, все было голое, незащищенное. Это были полупрозрачные
сегменты, нанизанные на черный шнурок ганглия, протянутый через
середину. В сегментах трепыхалось по маленькому комочку, а
множество коротких лапок переступали непривычно часто.
Невиданные существа торопливо сновали, хватали...
-- Низшие насекомые, -- сказал Кирилл почти шепотом. --
Древнейшие существа... Они первыми вышли на сушу, но так и не
сумели... Живут в земле, у них ни трахей, ни легких.
-- Совсем не дышат? -- удивился Дмитрий.
-- Дышат поверхностью тела, потому им нельзя на сухом
воздухе. Для них даже сейчас слишком сухо и солнечно.
