империи, полегли в междоусобицах, каганское семя истреблено на десять колен
вглубь и в стороны, а он, оказывается, хоть и да-а-а-альний родственник
основателю их царства, тьфу, каганства, но - единственный. Все уцелевшие
ханы, устав от резни, договорились поставить его на каганство и отдать под
его каганскую длань все свои вольности.
- Ну и...
Мужик посмотрел на меня с некоторым раздражением. Даже варвар,
читалось в его выпуклых глазах, должен понимать такие простые вещи.
- Ну и ловят его теперь! Что еще непонятно?.. Чтоб взять на себя все
их вольности, он должон расстаться со своими!..
Я оглянулся на нынешнего сотрясателя вселенной, что пугливо пригибался
всякий раз, когда распахивалась дверь. Особенно, как я заметил, его пугали
молчаливые посетители, а таких была масса, что выбирали местечко где-нибудь
в уголке, чтобы меньше было шансов попасть под брошенный стул, ели и пили
мало, больше слушали, глаза их были внимательные и цепкие.
Вообще-то так и надо вести в корчме, сперва послушать о чем говорят,
заранее определить, с кем связываться не стоит, а уж потом осторожными
репликами попытаться вклиниться в беседу, но несчастный каган, все это
понимая, все же вздрагивал, а глаза округлялись испуганно как у лесного
оленя.
Ворон, сильно отпихнувшись лапами, едва не сбросил меня с лавки.
Растопырив крыла, принялся хищно долбить кость с лохмотьями мяса, которую я
в глубокой задумчивости держал над столом.
Гость слева от волка слегка отодвинулся, тот с рычанием пожирал на
своей тарелке недожаренное мясо, но когда холеная рука брезгливо стряхнула
с рукава темные шерстинки, я понял, что если кому волк или ворон не по
вкусу, то разве что из-за шерсти и перьев, а так для настоящих мужчин без
разницы кто в шелках, кто в шерсти или пернатости.
Здесь же настоящие мужчины, ибо волк, нажравшись уже стал было
подпевать, а гость в щегольском белоснежном плаще после второго кувшина
смирился с темными шерстинками на рукаве, ворон очень немузыкально каркал,
пока я не утомившись чересчур даже для варвара диковатым пеньем, не
поднялся из-за стола:
- Надеюсь, у них найдется для нас свободная комната. Или хотя бы
где-нибудь на сундучке прикорнуть...
Волк напомнил:
- А в замок?
- К приличной женщине после девяти вечера даже звонить не принято, -
напомнил я. - А уж вваливаться в гости... Утром! Все утром.
- Эх, а я уже намечтал себе королевскую постель...
- А на коврике у двери не хошь? - спросил я ядовито. - Да и то для
тебя чересчур... Так, на тряпочке. У порога.
Комнатка в корчме нашлась настоящая, хоть и крохотная. Затолкав мешок
с сокровищами под ложе, я рухнул как подрубленное дерево. Смутно чувствовал
как все тело мое расплывается как воск на горячей сковородке, мышцы тают.
Первыми отпали конечности, и я успел понять, что значит спать без задних
ног, сердце колыхается все медленнее, кровь застывает, тяжелая и темная как
смола...
По распластанному как кит на суше телу пробежала искра. В тиши и ночи
рычание волка нарастало, как рев приближающегося мотоцикла. На потолочной
балке скрипнуло дерево под крепкими когтями. Кое-как приподнял тяжелые как
горные хребты веки, уже толстые и набухшие, смотрел тупо на странно
изменившуюся комнату: одна половина в кромешной тьме, другая - освещена
косым лунным светом из окна. Из-под потолка внезапно блеснул жутковатый
красный уголек, я едва спросонья не швырнул туда сапогом, а под ложем, где
мешок, рычание стало громче.
- Да слышу, слышу, - прошептал я одними губами. - Разрычался...
По ту сторону окна едва слышно скрипнуло. В тяжелом вечернем воздухе,
напоенном ароматами придорожной пыли, запахами конского пота и горящего
железа из расположенной внизу конюшни, появилась острая струя крепкой
бражки. В светлом квадрате, на миг заслонив его целиком, появилась
плечистая фигура. Запах бражки хлынул через подоконник как наводнение.
Фигура исчезла, с пола донесся легкий стук, словно упал мешок с отрубями,
тут же снова звездное небо с рассеянным лунным светом заслонило темным, еще
и еще.
Я настороженно прислушивался, жив ли под ложем чувствительный к
запахам волк. Как верный соратник, он будет переносить все трудности, как
спартанский ребенок, которому лисенок выгрыз кишки, но я все же выждал,
пока ночные гости заберутся все до последнего. В комнате становилось явно
тесно, я слышал затрудненное дыхание. От потных тел воздух нагрелся, словно
помещение было забито воронами, стал тяжелым и плотным как зыбучий песок.
Половицы заскрипели. Сосредоточившись, я уловил приближение руки к
моему лицу, быстро перехватил за кисть, пальцами другой руки ткнул под
ложечку. Послышался мокрый всхлип. Я толкнул бездыханного на других,
перекатился через голову, вскочил и ударил одновременно кулаками, ногами,
головой, а также локтями и коленями.
Их расшвыряло как от разорвавшейся гранаты. Я слышал тяжелые падения,
удары о стены. Чавкало, хлюпало, хрустело. Уже проснувшись, я на всякий
случай пронесся по комнатке, в которой уже помню где что стоит, бил все,
что двигалось, а когда начал спотыкаться о тела, хватал за что попало и
вышвыривал через уже открытое окно.
Когда внизу отшлепало, из-под ложа донеслось рычание:
- Хорошо... Из тебя мог бы получиться не самый паршивый волк!
Сверху с потолочной балки каркнуло:
- Не утерпел, виноват... Клюнул одного в темя! Надеюсь, это не очень
умалит твою победу, герой.
- Смотря как клюнул, - пробормотал я.
- А что, можно до смерти? - поинтересовался ворон с интересом.
- Хуже, - пояснил я. - Когда меня долбанул кажан, неделю горевал с
раненым пальцем! Хорошо, в детский сад можно было не ходить.
Чутье варвара говорило, что за остаток ночи больше нападений не будет,
а к королеве надо идти отоспатым.
Часть 2 Что-то я сегодня крут.
Глава 20
За длинным столом склонились молодые волхвы. В торжественной тишине
гусиные перья поскрипывали по пергаменту уютно и успокаивающе. Изредка
кто-нибудь да покашливал, тут же кашель прокатывался волной, странная вещь,
так же прокатывалась, помню, волна покашливания по Ленинке, стоило хоть
одному поперхнуться в огромном зале.
Тертуллиус, стоя спиной ко входу, перебирал толстые фолианты в книжном
шкафу. На мощный звон подковок испуганно обернулся. На меня уставились
неверящие глаза под мощными покрытыми пластами снега бровями. Эти снежные
пласты, с хрустом ломая ледяную корку, полезли на середину лба:
- А, Странствующий... гм... Странствующий Рагнармир!.. Как ты нас
шеломнул. В нашей тихой обители давно уже не видели такие глыбы мышц.
Точнее, никогда не зрели... Что-то случилось?
Я широко улыбнулся, помня какие у меня теперь белые ровные зубы:
- Нет, Ничего особенного.
Он смотрел пытливо, отступил на шаг и окинул меня взглядом с головы до
ног:
- Но ты вернулся. А как же квест?
- Уже, - ответил я.
Молодые маги посматривали украдкой, я видел какие взгляды бросают на
мои широкие вздутые мускулами плечи, на мой могучий торс. Судя по их лицам,
не прочь променять свою мудрость и ученость на мою первобытную мощь.
Старый маг спросил с некоторым сомнением:
- Выполнен?
Помня, что спартанцы, те же варвары, отличались завидным лаконизмом, я
кивнул, держа нижнюю челюсть воинственно выдвинутой вперед, как у боксера с
неправильным прикусом. Старый маг даже открыл рот, привык среди своих к
словоблудию. Я наконец с видимой для всех неохотой расцепил твердые
героические губы, снова показывая белые ровные зубы:
- Уже.
Он потоптался передо мной как исхудавший по весне старый облезлый
медведь. Запавшие глаза смотрели исподлобья:
- Что-то случилось?
Я прошелся по помещению, пригибая голову, ибо с высоких балок свисали
вниз головами огромные серые кажаны. Они вроде бы спали, завернувшись в
серые неопрятные крылья, но я чувствовал всем позвоночником, что жутковатые
хищники следят за каждым моим движением.
- Да ничего особенного, - ответил я небрежно. Голос мой гудел,
наполняя помещение могучим гулом. Я даже сам, не говоря о раскрывших рты
молодых магов, слышал в нем стук копыт, далекие крики умирающих в бою, звон
мечей и деревянный стук стрел о щиты. - Разбойники, людоеды, великаны,
всякие там драки - не в счет.
Одна из его двух заснеженных мохнатых бровей взлетела вверх еще выше,
давал понять, что оценил мою скромность, сказал поспешно:
- Да, для героя это не в счет. Хотя, как сказать... Гм... Но ты так и
не зашел еще к королеве, не переночевал даже у амазонок, не остановился у
сирен... Даже не заметил? Странно. Когда пришлось проезжать справа под
скалой с раздвоенной, конечно же, верхушкой, там сирены, а когда пересекал
чисто поле, там носятся и носятся амазонки на горячих конях. Гм... Квест
оказался чересчур коротким.
Поблизости вертелся Куцелий, я видел как он вздрагивает,
прислушивается к каждому нашему слову. Насколько я помнил, на той карте,
которую он дал, не было никаких амазонок, сирен, прекрасной Эдельфины,
скалы с раздвоенной верхушкой. Хотя, странно, мой маршрут он начертил не
просто по прямой... По прямой, как я чувствую теперь, обязательно бы
напоролся на этих полуголых амазонок и прочие радости. Это по вине этого...
этого еретика я пропустил все радости, которые для меня уготовил старый
Туртуллиус!
Старый маг смотрел с недоумением, я смерил Куцелия долгим обрекающим
взором, вот брякну как ты схалтурил, и тебе конец, еретик чертов... Почему
ты составил маршрут так, чтобы я объехал все эти места сторонкой? Это уже
не лень, это похоже на свою игру за спиной старого учителя...
- А что, - спросил я с усилием, - квест должен быть долгим?
Огни в светильниках разом погасли, оставив нас в полумраке, тут же
вспыхнули еще ярче, зачем-то поменяли цвет пламени с оранжевого на
синюшно-бледный, как у забитых совхозных кур. Я понял, что старый маг в
затруднении перед ответом мысленно обшаривает свой мозг, в старческой
рассеянности задевая и комнату, и, возможно, пугая кур во дворе, вызывая
ветерок в саду, сдвигая в дальнем королевстве пласт земной коры и пугая ту
большую черепаху.
- Каждый квест героя, - проговорил он размеренно, - обычно как по
мерке укладывается в Книгу Подвигов. Книга книге, конечно, рознь, но
все-таки они примерно равны по объему. Острой необходимости в этом, конечно
же, нет... но некая эстетичность, что ли... Взгляни на эти полки.
В старых застекленных шкафах менделеевско-тургеневского облика на
широких полках стояли книги. Ровными рядами, одинаковые как китайцы. Равные
по высоте, толстые, одинаковые в коже, с золотыми или медными, отсюда не
разберешь, треугольниками на краях.
Я предположил, скорее из вечного желания российского интеля все
отвергать, и ни с чем не соглашаться:
- А если писать крупнее? И расстояние между строк пошире? У нас теперь
так делается.
- К сожалению, - ответил маг со вздохом, - у нас тоже. Иные времена,
иные правы.
К нему подошел молодой помощник, которому Куцелий что-то пошептал на
ухо. Маг с сомнением покачал головой, жестом отослал, а мне сказал с
неловкостью:
- Мой смышленый ученик говорит, что подвигов героев обычно хватает на
три Книги Деяний Великих и Славных. Если, конечно, вы свершите еще пару
квестов... или хотя бы один, то не придется укрупнять буквы. Разве что
расстояние между главами пошире, а каждую часть с новой страницы... Мне не
хотелось бы, чтобы писцы привыкали халтурить!
Я пожал плечами:
- Если, конечно, второй квест будет поинтереснее.
- Обещаю, - сказал он поспешно.
- Тогда я постараюсь не растягивать, уложите все в эту книгу.
- Все обещаю, - повторил он. - Все-все.
Перед магом почтительно раскрыли огромную книгу с толстым латунным
переплетом. Весом не меньше, чем в полтонны, каждая страница из кожи
