Он шагнул вперед, лизнул руку Олега. Олег погладил лобастую голову,
пропустил между пальцев чистую плотную шерсть. Волк мгновение стоял,
закрыв глаза, потом вздохнул, повернулся, в два огромных прыжка скрылся в
темноте. Темные плотные силуэты колыхнулись, странные желтые глаза начали
исчезать.
Рюрик со стуком бросил меч в ножны. Рудый шумно перевел дух, повернул
к Олегу бледное лицо с выпученными глазами:
-- Ну... Эти серые на офеней не больно похожи.
-- Они ушли, -- сказал Асмунд язвительно, -- потому что услышали от
тебя какой-то странный запах.
-- От меня? -- удивился Рудый. -- Что-то не видел, чтобы ты мылся
после штурма стен Твердыни... Святой пещерник, ты знаешь язык и этих
офеней?
Олег сказал неохотно:
-- Они охраняют собственные земли так же, как Твердислав или любой
другой князь. Хотели узнать, не собираемся ли рыть здесь логовища...
-- И ушли, когда ты заверил, что не будем ухлестывать за их девками?
Да-а, а еще говорят о кровожадности волков! Овечки рядом с Твердиславом.
Или с Асмундом. Верно, в отшельничестве что-то есть. Когда наберусь грехов
достаточно, обязательно уйду в пещеры!
Асмунд удивился:
-- Сколько тебе надо? Ящеру в дядьки годишься! Сложи свои грехи на
его горный хребет, у того спина хряснет, как лучинка под колесом. Самого
Чернобога посрамишь! Или киваешь, что святой отец пошел в пещеры лишь
потому, что грехов было... гм...
Рудый посмотрел в сторону исчезнувших волков, отчаянно помотал
головой. Человек, сумевший своей святостью защитить от серых, всегда был
непорочным!
На рассвете они спустились в укрытую от ветров долину. Там в самом
зеленом месте высились амбары, виднелись даже трехповерховые. Жилые домики
выглядели рядом совсем крохотными. Рудый потер ладони, сказал оживленно:
-- Сюда приезжает князь на полюдье! В эти амбары свозят со всех
концов меха, мед, мясо, шкуры, ожерелья...
Асмунд тоже начал смотреть на огромные склады с интересом. Олег
сказал с неудовольствием:
-- Сейчас не до этого. Смири свои волчьи порывы.
Рудый с обиженным видом пожал плечами:
-- Ну... я ничего такого не замышлял...
-- В самом деле? -- не поверил Олег. -- Ты тяжело заболел?
Они обогнули деревушку, пробираясь между деревьями. Умила сердилась,
стала раздражительной и плаксивой. Игорь много времени проводил теперь у
Гульчи на руках, поднимал рев, когда их разлучали. Мужчины терпели молча,
сцепив зубы. До Новгорода остался всего день хорошей езды на конях. От
силы два.
Олег предложил войти в деревушку с другой стороны, а выйти с этой,
сбить погоню.
-- А в селе сразу в корчму? -- предложил Асмунд.
-- До корчмы эта деревушка еще не доросла, -- пробурчал Рудый с
презрением. -- Если есть, где выпить, то лишь у войта.
-- Тогда к войту?
Рудый поморщил нос, сказал раздумчиво:
-- У местных старост в каждой бочке с пивом плавает по десятку
утопших крыс, не считая мух, комаров, птичьего помета...
Олег оглядел свой маленький отряд:
-- Если даже Рудый отказывается от пива, то силы есть. Проедем эту
весь. Потерпите! Скоро Новгород!
ГЛАВА 27
Страх и подозрительность чувствовались в самом воздухе. В каждой
веси, через которые проезжали, видели вооруженных людей. В двух весях
встретили на околице крепкие мужики с топорами в руках. Их лица были
недружелюбными, глаза обшаривали путников подозрительно. В третий раз,
когда столкнулись с такой заставой, усталый и взвинченный Рюрик рявкнул
раздраженно:
-- Прочь с дороги, смерды!.. Нас четверо и две женщины с ребенком --
какой от нас вред? Нам только преклонить головы на ночь, купить еды. За
ночлег и еду заплатим. Если не расступитесь, то, клянусь Перуном, сметем с
пути, хоть вас семеро!
Мужик стоял посреди дороги, в руках блестел огромный топор. Он еще
шире расставил ноги, лицо исказила зловещая улыбка. Олег ожидал услышать
ругань, но мужик лишь рявкнул зло:
-- Иваш! Степан!
Справа и слева по обе стороны дороги из-за сваленных деревьев
поднялись кудрявые головы. Кривичи, судя по всему, -- каждый кривил левый
глаз, целясь правым. Длинные стрелы с железными наконечниками остро
смотрели на чужаков, каждая тетива была оттянута до уха.
-- Мы друзья! -- сказал Олег громко. -- Я волхв-пещерник, видите
сами. Мы смертельно устали, у нас больны женщины, ребенок... Но если вы не
пропустите нас, мы смиренно объедем стороной.
Игорь на руках Гульчи заревел во весь голос, обиженно потер ягодицу.
Мужик поглядел на Гульчу подозрительно:
-- Иваш, всех держать на прицеле. Святого пещерника в особенности, у
меня глаз на таких наметан. Возле них всегда черти крутятся! А вы,
бродяги, завертайте оглобли!
Олег придержал Рюрика, который налился злой кровью и рвал из ножен
меч:
-- Уходим. Не надо сердиться.
Рюрик бросил на него возмущенный взгляд, но пещерник уже повернул.
Гульча ухватила коня Умилы под уздцы, пустила следом за Олегом, Асмунд
толкнул Рудого, они повернули коней.
-- Как он тебя, -- покрутил головой Асмунд. -- Как в воду глядел!
Возле святых, мол, завсегда что-то такое крутится. Такое-эдакое, сам
понимаешь...
-- Ты к нему едешь ближе, -- напомнил Рудый. -- Может быть, это о
тебе? А какой князь у нас, а? Орел, верно? Который деревья клюет.
-- Горяч, -- согласился Асмунд, не поняв намека. -- В походы никогда
не берет обозы. Но ежели война в самом деле кормит сама себя -- а она
кормит! -- то чего таскаться с запасами?
Рюрик, однако, понял громко сказанный намек, поспешно подъехал к
Умиле, обнял, сказал виновато:
-- Прости... Забываю обо всем, когда гнев бьет в голову.
Они объехали и эту весь, заночевали в лесу. Олег с помощью Асмунда
насобирал ягод. Рудый сбил стрелами двух рябчиков. Вернулся чубатый
воевода какой-то смущенный. Асмунд спросил подозрительно:
-- Это все? Ничего не подстрелил?
-- Да не, почему же... Козу подстрелил, -- ответил Рудый вяло.
-- Козу? -- удивился Асмунд. -- Дикую?
-- Да не то чтобы уж очень дикую... Совсем диким оказался хозяин
козы.
Костер разожгли покрупнее, потому что Умила часто кашляла, в груди у
нее хрипело, она теперь постоянно зябла, куталась в оба плаща: свой и
мужа. Олег поджег длинную сушнину, вместе с мужчинами натаскали гору сухих
веток. Перед сном Рудый долго гнездился, подтыкивая шкуру со всех сторон,
уже засыпая, поинтересовался:
-- Скажи, мудрый волхв, что нужно, чтобы прожить сто лет? Или тысячу?
Олег подумал, ответил медленно:
-- Не пей вина, пива, медовухи, не бегай по бабам, не играй в кости,
не дерись...
-- И проживу?
-- Нет, но так покажется.
Рудый возмущенно фыркнул, укрылся с головой. Из-под шкуры донесся
глухой голос:
-- Пусть вам приснятся вещие сны!.. Я, правда, не люблю заглядывать в
грядущее.
-- Правильно делаешь, -- одобрил Асмунд. -- Что за радость
рассматривать себя на виселице с высунутым языком?
-- Вещих снов не бывает, -- пробурчал Рудый из-под шкуры. -- Бывают
только плохие.
-- Ты веришь в плохие сны? -- удивился Асмунд.
-- Конечно, верю, -- отозвался Рудый убежденно. -- С той поры, как
меня сонного обокрали!
Рюрик заботливо укрыл Умилу, Игоря взял к себе на колени. Голос князя
был задумчивым:
-- Прошлую ночь мне приснился вещий сон, но только наполовину вещий.
Мне снилось, будто я несу тяжеленный мешок золота. Несу на гору, правая
рука разнылась, плечо просто онемело... Проснулся: золота нет, а плечо и
правая рука в самом деле болят!
После скудного завтрака снова выехали на дорогу, почти сразу увидели
густой дым вдалеке. Горела весь. Дважды Олег уводил отряд в лес: по дороге
проносились конные дружинники, а позади поперек седел везли раненых и
убитых.
Когда подъехали к Шаруграду, крупному городищу, еще издали заметили
черные клубы дыма. Из-за бревенчатой городской стены несло гарью, слышался
звон оружия, ржание испуганных коней. Ворота были распахнуты настежь,
трупы стражей лежали поперек дороги, земля под ними пропиталась кровью.
Упершись спиной в ворота, сидел старший дружинник. Он был утыкан стрелами
так густо, что походил на гигантского ежа. Бледный, как мел, он умирал в
луже крови.
-- Кто в городе? -- крикнул Рюрик.
Воин пошевелил синими губами. В уголке вздулись красные пузыри, он
сипло закашлялся, на квадратный подбородок брызнули сгустки крови.
-- Под личиной купцов... Если вы... спасите князя Годоя...
Губы застыли, как на морозе, последняя струйка крови иссякла. Рюрик
зло выругался, сдавил шпорами бока коня, вихрем пронесся в городище.
Асмунд вытащил топор, и все -- согласно или несогласно -- помчались за
князем.
На улицах было странно тихо, окна плотно закрыты толстыми ставнями.
Шум схватки доносился от центра городища, оттуда ветер принес запах дыма и
гари. Маленький отряд галопом ворвался на площадь, где яростно рубились
около двух сотен воинов. В середке дрались, окруженные со всех сторон,
бородатые воины в остроконечных шлемах -- все в добротных доспехах,
крепкие, явно дружинники. Их окружили воины в шеломах, похожих на чугунные
горшки. Над головами мелькали копья, топоры и странно изогнутые посередине
мечи. Железо сшибалось со звоном и жутким лязгом, страшно кричали раненые.
В воздухе висела тяжелая брань, кроме гари пахло кровью и потом.
Асмунд спросил жадно:
-- Мы за которых?
А Рудый пробормотал:
-- Что-то не узрел родни...
На миг Олег ощутил симпатию к пронырливому воеводе, глупо и очень
по-славянски лезть в междоусобную свару соседних племен, рисковать
головами, в двух шагах от цели свернуть в сторону, забросить все, ради
чего пролили свою и чужую кровь...
-- Наши в середке! -- закричал Рюрик. -- Всегда правы те, кто в
меньшинстве!!! По беде! Слава!
-- Слава! -- заревел Асмунд страшным голосом.
-- Как благородно, -- пробурчал Рудый иронически.
Рюрик и Асмунд пустили коней в галоп. Рудый вздохнул, вытащил
сверкающую саблю и нехотя послал коня следом. Олег взял в руки лук,
поправил за плечами колчан. Полянина учат с трехсот шагов попадать в
тыкву, а еще пять стрел должны быть в воздухе. Олег помнил свои слезы, но
с тех пор научился держать в воздухе семь стрел, прежде чем первая срывала
подвешенное на нити обручальное кольцо...
Рюрик с воеводами ворвались в плотную толпу, оставляя за собой
широкую просеку. Нападающие были пешими, тяжелый меч Рюрика молниеносно
падал сверху направо и налево, с хрустом рассекая железные шлемы. Асмунд с
ревом обрушивал страшный топор, разрубал противника до пояса. Рудый легко
помахивал саблей, но вокруг него опускались на землю чаще, чем от длинного
меча князя или тяжелого топора воеводы.
Олег, остановившись в стороне от боя, бил стрелами прицельно, выбирая
лишь тех, кто замахивался дротиком, кто подкрадывался к русичам со спины,
кто бросал меч и хватался за лук. Гульча азартно вскрикивала рядом, глаза
горели, как у лесного зверя, маленькие кулачки сжимались.
Нападающие не думали о внезапном ударе в спину. Рюрик с воеводами в
первые же мгновения сразили десятка два воинов. Наконец нападающие
повернулись и взяли их самих в кольцо. Князь Годой заревел, как раненый
лев, смахнул кровь с лица и ринулся на соединение с неожиданными
союзниками, страшно размахивая секирой. За ним бросились воины, в
последнем усилии опрокинули редеющую стену врага.
Гульча возбужденно схватила Олега за руку:
-- Почему не стреляешь?
-- Они люди, -- ответил Олег глухо, -- не мишени!
