Он пошел к выходу, там неподвижно стоял Туран. Воины последовали за
Моршем, заученно загораживая его широкими спинами. Оставленный факел
бросал на их кольчуги странный красноватый свет. На пороге Морш
повернулся, бросил холодно:
-- Казнят вас сегодня вечером. Кстати, он уже почти наступил... Без
промедлений -- вы опасны. Ребенка принесут в жертву.
Он заметил вопрос в глазах пещерника, но тот молчал, и Морш ответил
сам, не упуская возможности ранить больнее:
-- Глава Строителей занят, прибудет в последнюю минуту. Посмотрит на
отсечение твоей головы, полюбуется ею на колу. Жертву принесет,
естественно, сам. Кровь ребенка наполнит, как заведено по древнему
ритуалу, жертвенную чашу... Сладка кровь самого опасного врага!
Туран грубо выдрал затихшего Игоря из рук оцепеневшей Умилы, хищно
улыбнулся.
В глазах пещерника стоял отчаянный крик, голова бессильно упала на
грудь. Морш победно ухмыльнулся, дверь за ним с лязгом захлопнулась,
загремели засовы.
В мертвой тишине, нарушаемой лишь судорожными всхлипываниями вконец
обессилевшей княгини, Рюрик произнес тяжело:
-- Ладно, ребята... Простите, если кого обидел. Кто знал, что мы
столкнемся с такой силищей? Святой отец знает его давно.
-- Очень, -- пробормотал Олег. -- Первый раз столкнулись в молодости.
Тартигай, Мрак и я тогда вышли из родного Леса. Сейчас Фагим, Глава
Строителей, намного сильнее, чем был тогда... Он чудовищно силен,
справиться с ним очень трудно. Придется умертвить, а я так не люблю
убивать...
-- А я так не люблю быть убитым, -- сказал дотоле молчавший Рудый. --
Святой отец, у меня задница затекла! Здесь пол неровный.
-- Да, -- произнес Олег, подумав, -- пора.
ГЛАВА 29
Он выгнулся вперед, повис на цепях, с силой ударил голыми пятками в
монолитный камень. Рудый оборвал речь, смотрел с недоумением. Рюрик
опустил голову, даже Асмунд отвернулся -- неловко было смотреть на
безуспешные попытки, заранее обреченные на провал. Умила горько зарыдала.
Олег перевел дыхание, набрал в грудь воздуха. Он завис на цепях,
расставил ноги пошире и ударил пятками в стену... Внезапно штыри, на
которых держались цепи, со скрипом выдвинулись вперед. Посыпалась мелкая
пыль. Пещерник ступил вперед, легко выдернул железные копья, в монолите
остались две зияющие дыры. Не переводя дыхание, Олег сунул острый конец
железного штыря между двух плит на уровне пола -- сплошная стена на
поверку оказалась не совсем сплошной. На его обнаженной спине вздулись
чудовищные мышцы.
Камни хрустнули, раздвинулись. Олег залез в черную щель, волоча цепи
и штыри, снаружи остались только голые ноги. Они дергались, упирались в
пол, наконец Олег попятился, вылез. Рудый присвистнул: цепи остались в
норе, в руке пещерника блестел зловеще изогнутый нож.
-- Мне -- первому, -- сказал Рудый торопливо. -- У меня затекло то
место, где моя богатырская спина зовется по-другому!
Олег сунул лезвие между первым звеном и браслетом, нажал. Рудый
перекосился, удерживая руку, казалось -- вот-вот хрустнет лезвие, но с
легким треском отломилось звено, цепь со звоном упала на камень. Рюрик и
Асмунд смотрели радостными глазами, Умила перестала всхлипывать, отчаянная
надежда засветилась в ее прекрасных глазах.
-- Я видел, что прикидываешься, -- сказал Рудый обвиняюще.
-- Надо делать людям приятное, -- прохрипел Олег окровавленным ртом.
-- Пока еще можно.
-- Асмунд тоже чешет кабана, прежде чем... Нож отдай мне, я с
тридцати шагов бью воробья в глаз!
-- Не трогай воробьев, -- сипло сказал Олег, он смахнул кровь с лица,
-- и я дам тебе пять таких ножей.
-- Прямо сейчас?
-- Не сходя с места.
Пока Рюрик и Асмунд, пыхтя, ломали булатным ножом склепанные кольца,
Олег снова нырнул в черный лаз, вытащил одежду, две кольчуги, три меча,
огромный топор с рунами на обухе и алмазом на конце рукояти, саблю, дротик
странного вида с длинным зазубренным наконечником из голубого булата, пять
швыряльных ножей с легкими сосновыми ручками, утяжеленными концами лезвий,
острыми, как бритвы.
Рудый жадно ухватил саблю, руки его тряслись, согнул в кольцо,
отпустил, вжикнул, рассекая воздух, провел ногтем по лезвию. Асмунд на
четвереньках подкрался к топору, словно боялся спугнуть. Рудый наконец
разжал пальцы, уставился вытаращенными глазами на драгоценные камни в
рукояти:
-- Чья это сабля?
-- Скифа, сына Колоксая, -- ответил Олег. Морщась, он с трудом
натягивал на распухшее от кровоподтеков тело одежду. -- Только это не
совсем сабля... Бери-бери, он не будет против.
Асмунд ухватил топор, бережно провел ладонью по отполированной
рукояти, покачал на руках, определил вес:
-- Святой отец... Я начинаю верить в чудеса. Оружие, ножи... Одежка,
что пришлась тебе впору, словно на тебя шитая!
-- Ее на меня и шили, -- ответил Олег. Он пощупал обезображенное
лицо, стер заливавшую глаз кровь. Струйка крови сразу иссякла. -- Я сам
туда ее положил.
-- Давно?
-- Лет сто назад.
-- Ну, это почти вчера, ты даже не потолстел. Что будем делать?
Неужто наш полон предвидел?
-- Еще бы! Умила, не плачь. Игоря должны зарезать ночью, когда
соберутся на тайную требу Чернобогу. Иначе не выманить главного мага --
Фагима... Он живет в Тибете. Никто на свете, даже остальные шестеро из
Тайного Совета не знают, в каком он тайном месте!
Рюрик выбрал один из мечей -- все три были разные по весу и длине, с
хмурым, недоверчивым видом натянул кольчугу: чересчур легка.
-- Святой отец, как выберемся отсюда?
Олег застегнул пояс, поднял с пола самый длинный меч -- от лезвия шло
сияние, словно меч по рукоять окунули в солнце. Олег с отвращением бросил
меч в ножны. У Рюрика глаза расширились: он тоже брался за этот меч, но не
сумел оторвать его от пола!
Рудый с хищно-восторженным видом побежал за Олегом по ступенькам.
Губы его тряслись, он суетливо потирал руки, дергался, словно удачно
бросил кости. Рюрик обнял за плечи бедную Умилу. Асмунд с топором наготове
пошел следом. Он сожалеюще оглянулся на два меча, сиротливо остававшиеся
на каменном полу.
Олег ответил хрипло:
-- Без нас уберут.
А Рудый бросил с оскорбленным достоинством:
-- Мы -- пленники, а не слуги!
Олег ощупал железный брус над дверью, бесшумно снял. Рюрик и Асмунд
обменялись встревоженным взглядом. Рудый заверил их повизгивающим от
нетерпения голосом:
-- Мы умеем, умеем!.. Уже делали.
Пещерник присел, пальцы правой руки подсунул под дверь, левой уперся
в набитые толстые железные полосы. Дверь медленно начала подниматься,
обнажились толстые петли. Рудый покачивался в нетерпении, сабля дрожала в
его побелевших пальцах. Пещерник неслышно снял дверь, быстро развернулся с
нею боком. Рудый проскользнул мимо, как гончий пес, бешено ударил концом
острия в широко распахнувшиеся глаза стража, мигом развернулся в другую
сторону и полоснул второго по горлу. Запоздало увидел толстый железный
воротник, но сабля просекла железо как лист лопуха, кровь из горла
вырвалась дымящейся струей. Рудый оглянулся на первого, отшатнулся -- тот
упал мимо, из разрубленной головы хлестала кровь.
Олег опустил дверь, устало толкнул к стене. Все побежали за ним по
вырубленному внутри Черной горы коридору. Асмунд угрюмо оглядывался, хотел
на всякий случай затащить стражей в темницу, спрятать, закрыть двери. Олег
внезапно насторожился, быстро затолкал всех в широкую темную нишу.
Послышались тяжелые шаги, голос:
-- Неужто получим по тыще золотых? Большое дело затеяли!
-- Большое, -- согласился второй голос. -- Но кто за малые деньги
послужит Чернобогу?.. Говорят, сам Фагим прилетит! Теперь уже точно.
-- На драконе?
-- Кто их, магов, знает.
Пахнуло запахом немытых тел. Голоса удалились, затихли, и Олег снова
побежал, прислушиваясь одновременно к тому, что делается впереди и сзади,
где Рюрик почти на плечах тащил вконец ослабевшую Умилу.
Рудый держался к Олегу близко, постоянно натыкался на него, как на
каменную стену. В дальних отблесках факелов он жадно всматривался в
суровое обезображенное кровоподтеками лицо, стараясь понять, как пещерник
угадывает, кто и где в этом переплетении коридоров и ходов. Слишком точно
выбирает в темноте дорогу, пережидает темные фигуры стражей, заставляет
вовремя перешагивать видимые только ему ловушки.
Рудый зашептал ему горячо в спину:
-- Вон там ступеньки наверх!
-- А вон вниз, -- ответил Олег. -- Туда ближе.
-- Да что считаться! Чегой-то к солнышку потянуло, сам дивлюсь...
Олег сорвал со стены факел, побежал вниз. Огромный меч за его плечами
казался приросшим к спине, внизу было темно, сыро, скользко. Рудый
поспешил следом, шепча заклинания, где часто упоминались его незадачливые
родители, мать Ящера, Чернобог и все ящерята. Ноги соскальзывали с крутых
ступенек, стертых посередине, словно один человек или нечеловек ежедневно
ходил по ним сотни лет. Сзади слышалось тяжелое дыхание Рюрика, он держал
Умилу на руках.
Они выбежали в длинную мрачную пещеру с низким сводом. Два факела
скудно освещали грубо обтесанный стол из камня, в темных нишах блестели
оскаленные черепа. В дальнем конце виднелась железная дверь, из-за нее
слышались грубые голоса.
Олег с разбега ударил плечом. Массивная дверь заскрежетала,
посыпалась крупная каменная крошка, и огромная железная плита с тяжелым
грохотом обрушилась вовнутрь. Там в небольшой пещере за столом дремали
шестеро воинов. Вскочили, ошеломленные, опрокидывая лавки, торопливо
схватились за оружие. Олег прыгнул, как огромный зверь, его чудовищный меч
рассек дубовый стол вместе с упавшим на него воином в полных доспехах.
Рудый и Рюрик влетели следом, словно их внесло ветром, лишь Асмунд
споткнулся о дверь, с грохотом растянулся на ней. Спертый воздух
наполнился криками, воплями, руганью, звоном железа. Умила замерла на
пороге, ей под ноги шлепнулась срубленная по локоть рука в кожаной
рукавице, еще сжимавшая обломок сабли. Со звоном раскатились по камню
железные шлемы, иные -- вместе с головами.
Асмунд, тяжело дыша, вытер рукоять топора о ближайший труп, пробурчал
с гордостью:
-- Сокол с лету бьет, а эти вороны и сидячих не поймают.
Рудый выдернул саблю из груди последнего сраженного стража, весь как
мясник, забрызганный кровью, хищно блеснул глазами:
-- Унянчили дитяток, и не пикнули... Ну, кто там еще? Выходи, с
дурной рожи и нос долой!
Внезапно проревел густой бас:
-- Я здесь!
Загораживая выход, высился тяжелый гигант в булатных доспехах --
Туран. Толстая кольчуга блестела в свете факелов, каждое звено с
обручальное кольцо, на голове толстый шлем, похожий на котел, а широченные
плечи и необъятную грудь укрывали харалужные пластины. В руке Турана
зловеще блестел меч величиной с весло, в другой руке держал огромный, как
дверь, щит.
Рудый попятился, сказал обиженно:
-- Что за народ, пошутить нельзя!
Туран шагнул в пещеру, залитую кровью и усеянную трупами. Красные и
без зрачков глаза смотрели только на пещерника, не замечая ни Умилу,
которую едва не раздавил в дверном проеме, ни оцепеневших русичей.
-- Бой! -- проревел Туран. -- Бой!
-- Все в сторону, -- приказал Олег.
-- Нападем вместе! -- крикнул Рюрик. -- Чудовище тебя расплющит!
-- Нет, -- бросил Олег резко. -- Рудый, держи этих двух.
-- Бой! -- проревел Туран снова. Вместо носа у него темнели две
