комбинезон, какой ему привиделся на Бронски, только номер его ЕС2141. Тут
лифт остановился, и Новак вышел в коридор. Над головой у него оказались
две толстые трубы, вероятно, для подвода газа, а прямо перед собой он
увидел тяжелую металлическую дверь с мощным вентилем, словно в
каком-нибудь банке. У двери стоял солдат с автоматом и внимательно смотрел
на Новака. Карел испугался и хотел сделать шаг назад, но тут странная
картина растворилась, и он спокойно вошел в лабораторию.
В тот же день Новак пошел к врачу.
Врач, полный лысеющий добродушный человек, выслушал его с большим
вниманием, а потом заговорил ободряюще:
- Вам не стоит волноваться. Конечно, это весьма неприятный симптом, и
вам следует обратить внимание на свое здоровье. Но, уверяю вас, здесь нет
ничего неизлечимого. Такие случаи бывают...
Он еще чего-то говорил, но Карел не слушал, потому что мир перед его
глазами вновь преобразился. Уютный кабинет доктора с цветами на окнах
превратился в бетонную камеру без окон, освещенную, как и в предыдущих
случаях, тусклым мигающим светом. На потолке темнело сырое пятно.
Единственным источником света служила лампочка без плафона или абажура -
просто электрическая лампа, свисающая с потомка на двух проводах. На стене
висел репродуктор, из которого доносились хрипы и шипение. Доктор утратил
свое добродушное выражение, зато приобрел темную униформу. Но больше всего
удивило Новака то, что рядом с доктором появился еще один человек. Высокий
и худой, в грязном белом халате, из-под которого виднелись заправленные в
сапоги брюки, он стоял под лампой, набирая какую-то жидкость в шприц. В
этот момент треск в репродукторе обрел некоторую членораздельность, и
доктор умолк, прислушиваясь.
- Последнее информационное сообщение... Противником нанесен ракетный
удар по секторам 12С, 14А и 10Е. По данным сейсмодатчиков, нанесен еще ряд
ударов северо-восточнее... Полностью утрачена связь... Заводы третьей
линии, вероятно, полностью разрушены... В то же время... данные уцелевших
космических систем... нами нанесен массированный ракетный удар по
стратегическим пунктам противника. Есть вероятность... утрачена связь с
Генеральным штабом... Предположительные потери противника... миллионов...
системы жизнеобеспечения... разработка новых видов... недостаток
воздуха... нашими инженерами... победного конца...
Все потонуло в треске помех.
- Что скажете? - спросил врач длинного.
- Вы знаете, - пожал плечами тот. - Я предпочитаю ликвидировать.
- Легко сказать, - скривился врач. - Новак ценный специалист. Мы не
можем бросаться индексами ЕС.
- Но это же почти необратимо. Может кончится полной ремиссией.
- Вот тогда и ликвидируем, - врач взглянул на Новака и переменился в
лице. - Колите! Колите сейчас же!
Длинный бросился на Новака, ухватил его за подбородок и вонзил иглу
ему в шею. В то же мгновение длинный исчез, бетонный бокс стал кабинетом,
а доктор расплылся в улыбке.
- Вы просто заработались. Нельзя так перегружать организм. Отдохните
дома недельку, попейте таблетки, я выпишу вам рецепт. И вот вам сразу
пилюли: если вдруг у вас это повторится, сразу глотайте одну. Только
обязательно сразу, вы меня поняли?
С ощущением тоски и ужаса Новак вышел на улицу. Стоял чудесный летный
день, в листве пели птицы, но Карел не мог забыть сцены в кабинете. Это
было слишком естественно, слишком реально, чтобы быть результатом
переутомления. Новак задумался. Он вспомнил, что проходил в школе, на
уроках истории. По мере развития общества изощрялись и методы пропаганды.
Пропаганда захватывала все больше каналов информации, все теснее
переплеталась с реальностью. В то же время солдат перед боем накачивали
алкоголем, а потом и все более сложными наркотиками. Если проследить обе
эти линии до логического конца... В школе их учили, что эпоха войн
закончилась тогда, когда оружия стало слишком много, так что размер потерь
не могла оправдать никакая прибыль от победы. С тех пор на Земле царит мир
и благоденствие. Но ведь это чушь. Во-первых, вместе со средствами
уничтожения развивались и средства защиты. Во-вторых, когда оружия
становится слишком много, чересчур возрастает вероятность, что оно попадет
в руки маньяка или произойдет сбой автоматики. А война подобного рода, раз
начавшись, остановиться может только с исчезновением одного из
противников. Или обоих. Но у уцелевших, загнанных в бетонные норы убежищ,
терпящих постоянные лишения людей теряется воля не только к победе, но и к
самой жизни. Есть только один способ продолжать войну: убедить этих
несчастных, что никакой войны нет, ад - это рай, и жизнь прекрасна.
Средства современной науки позволяют это сделать.
Новак, занятый своими мыслями, и не заметил, что все опять
изменилось. Исчезло синее небо, деревья и птицы. Новак шел по бетонному
туннелю. По потолку змеились провода, удерживаемые железными скобами. По
стенам кое-где стекала вода, от нее исходил тухлый запах. Мерцали лампы в
грязных плафонах. Где-то ровно гудели какие-то машины.
Новак остановился и огляделся. Теперь он знал, что это не
галлюцинация. Надо бороться, подумал он. Раз мое сознание
восстанавливается, можно восстановить и сознание других. Тогда, возможно,
удастся положить конец войне. Он достал из кармана пузырек с пилюлями и
швырнул в сторону.
И тут же понял, что делать этого не следовало.
К нему быстро подходил солдат с автоматом, очевидно, следивший за ним
все это время. Разговор о ликвидации молнией пронесся в мозгу Новака. Он
понял, что выдал себя, и что теперешнее его состояние и есть полная
ремиссия. Новак бросился бежать.
Воздух раскололи выстрелы.
"Вчера в городском парке был найден мертвым наш коллега Карел Новак.
Смерть наступила от сердечного приступа. Дирекция Института выражает
соболезнование родным и близким покойного."
КАМЕРА СМЕРТНИКОВ
Это была одна из тех сумбурных вечеринок, когда малознакомые и вовсе
незнакомые люди собираются вместе, чтобы выпить, потанцевать и поболтать
ни о чем. Все эти вечеринки похожи друг на друга, и вряд ли вы потом
сможете отличить одну от другой - разве что на следующее утро обнаружите у
себя в постели незнакомую женщину или не обнаружите у себя в кармане
бумажник. Ближе к концу пестрая компания гостей разбивается на парочки и
группы, разбредающиеся по всему дому. Закон образования этих групп вряд ли
поддается логическому анализу. В той, где оказался в тот вечер я, были еще
Кристофер Чек, Энн Купер, долговязый парень по имени Боб и еще один
человек, совершенно мне не известный. Ему было лет тридцать пять или
сорок, он носил темный пиджак и очки в старомодной оправе. Весь облик его
и манера держаться делали невозможной обычную в подобных компаниях
фамильярность; окружающие называли его "мистер Гэлбрайт". Не знаю, кто его
привел; с того вечера я больше его не видел и не слышал о нем от знакомых.
Мы сидели и болтали о том, о сем; Боб некоторое время пытался
флиртовать с Энн, но был недостаточно трезв для этого занятия и вскоре,
откинувшись на диван, мирно задремал. Наша беседа, перескакивая с одного
на другое, коснулась летающих тарелок; завязалась дискуссия по этому
вопросу между романтически настроенной Энн, вообще интересующейся
паранормальными явлениями, и прагматиком Кристофером, твердо убежденным,
что все это шарлатанство. Я старался служить неподкупной Истине и
периодически отмечал несостоятельность доводов то одной, то другой
стороны. Мистер Гэлбрайт прислушивался к дискуссии, но не вступал в нее.
Вообще он был здесь человеком явно случайным: чувствовалось, что вечеринка
не доставляет ему удовольствия, но он не хочет портить настроения другим.
- Межзвездные путешествия в принципе невозможны, - утверждал
Кристофер. - Ни один корабль не может лететь быстрее света, а для
расстояния в сотни парсеков это слишком маленькая скорость. Даже с учетом
замедления времени для астронавтов - на планетах-то пройдут сотни и тысячи
лет! Ты теорию относительности в школе проходила?
Энн возразила, что теория относительности еще не абсолютная истина и
что Эйнштейн тоже мог ошибаться. Кристофер презрительно фыркнул и сослался
на эксперименты. Я не преминул заметить, что сто лет назад классическая
физика тоже считалась незыблемой и подтверждалась экспериментами.
- Ну пусть даже так, - уступил Кристофер. - Но сообщения об НЛО
каждый год поступают сотнями. Если даже тысячная часть их соответствует
истине, то объясните мне: что они делают в таком количестве в окрестностях
слаборазвитой планеты? Ведь Солнечная система находится на самом краю
Галактики. Это же захолустье, удаленное от всех космических трасс!
- Удивительно верное замечание! - подал вдруг голос мистер Гэлбрайт.
- Вам, мистер Чек, присущ трезвый взгляд на вещи. Обычно люди, в своей
гордыне привыкшие считать Землю центром Вселенной, забывают, что живут на
глухой галактической окраине. Мистер Чек также верно заметил, что лишь
очень незначительная часть сообщений об НЛО может соответствовать истине.
И все же, если вы пожелаете, я готов объяснить вам, что эти корабли делают
в окрестностях Земли.
Разумеется, мы захотели выслушать его гипотезу.
- В галактиках, - начал он, - действуют во многом те же принципы, что
и в государствах. Так, в центре идет более быстрое развитие и достигается
более высокая культура, чем на окраинах. Причина - хорошие дороги и
близость административных центров. Под хорошими дорогами я, разумеется,
понимаю малые расстояния между мирами в центре галактики, где число звезд
на единицу объема значительно выше, чем на окраинах. Тесные контакты между
цивилизациями там давно стали реальностью, и взаимовыгодное сотрудничество
чрезвычайно ускоряет прогресс. Цивилизаций, зародившихся естественным
путем, там немного: как справедливо отметил мистер Чек, зарождение жизни
на планете - чрезвычайно редкое явление. Большинство миров, расположенных
в центре Галактики, являются отпочковавшимися колониями древних
цивилизаций и их колоний. В настоящее время там заселены почти все
пригодные для жизни планеты. Все это образует центральногалактическую
конфедерацию, нечто среднее между Соединенными Штатами и Объединенными
Нациями, хотя, конечно, любые аналогии здесь условны. Разумеется, ученые
конфедерации давно преодолели те неприятности, которые Эйнштейн полагал
непреодолимыми. Как вы понимаете, для объединения стольких высокоразвитых
цивилизаций даже число сто миллиардов звезд - а их именно столько в нашей
Галактике - не кажется непреодолимо огромным. Конечно, если бы каждая
цивилизация занималась исследованием космоса отдельно от других, этот
процесс шел бы крайне медленно, и, возможно, до сих пор ни один звездолет
не добрался бы до Солнца. Но согласованность космических программ
конфедерации позволила ей исследовать уже многие миры окраин, в том числе
и Солнечную систему. Разумеется, уровень земной цивилизации слишком низок,
чтобы вступать с ней в контакт. Земля не представляет особого интереса ни
для исследователей, ни для туристов. Представьте себе грязный, кишащий
крысами и ворами средневековый городишко, где единственным местом отдыха
является кабак, а единственным развлечением - драка. Примерно такое же,
даже еще худшее впечатление производит Земля на Конфедерацию. Что же
делают здесь ее корабли?
А все дело в том, что гуманисты, как всегда, ошибаются, полагая, что
в высокоразвитом обществе отмирают преступность и жестокость. Я готов
