допустить, что в истории Земли будут периоды полной отмены смертной казни,
но всякий раз ее придется вводить вновь, как только технический прогресс
предоставит преступникам новые возможности. Конечно, масштабы преступлений
в центре Галактики не те, что на Земле: заурядное убийство
законопослушного гражданина там невозможно, да и, как правило, не нужно,
зато можно уничтожить его вместе со всей планетой. Это, конечно, крайний
случай, иначе в центре Галактики давно не осталось бы планет. Но тяжких
преступлений все равно хватает. Узурпация власти, преступления против
генофонда, покушение на информационные системы... Надо сказать, что
смертная казнь в Конфедерации имеет особый смысл, отличающий ее от
аналогичной процедуры на Земле. Дело в том, что благодаря успехам науки
жители Конфедерации практически бессмертны.
Но даже это не останавливает преступников. Поэтому власти вынуждены
были пойти на еще большее ужесточение наказания и ввели смертную казнь с
отсрочкой. Чем больше времени проходит между оглашением и исполнением
приговора, тем дольше мучения осужденного, не так ли? Если этот осужденный
бессмертен, мучения можно затянуть на двадцать, тридцать, пятьдесят лет -
в зависимости от тяжести преступления. Однако, если все это время держать
приговоренного в тюрьме, он может сойти с ума задолго до исполнения
приговора или даже примириться со своей участью. Но его изоляция от
общества - во всяком случае, от цивилизованного общества - необходима. Вот
тут-то властям и пригодилась Земля.
Мозг приговоренного имплантируют в тело аборигена, выращенное с
помощью клонирования. В зависимости от величины отсрочки тело имеет тот
или иной биологический возраст. Затем осужденного доставляют на Землю и
оставляют здесь, предварительно вложив в его память необходимую для жизни
на Земле информацию. Тело - идеальный исполнитель приговора, это самая
надежная тюрьма и палач в одном лице. По прошествии определенного
количества лет оно умирает и убивает своего узника. А до того времени он
вынужден жить среди существ столь же смертных, но никогда не бывших
бессмертными, привыкших к этому и умудряющихся радоваться жизни.
- Это возмутительно! - воскликнула Энн. - Не знаю, какова вина этих
преступников, но какое право имеет эта ваша Конфедерация посылать на Землю
бандитов со всей Галактики?
- Разве правительство Великобритании, посылавшее каторжников в
Австралию, думало об интересах аборигенов? - пожал плечами мистер
Гэлбрайт.
- У вас оригинальная версия, - сказал Кристофер, - но она не
подтверждается фактами. Если бы все это было так, эти преступники давно
проявили бы себя. Они дали бы людям знание своей цивилизации, чтобы с их
помощью обрести силу и, возможно, вернуть себе бессмертие.
- Вы, мистер Чек, должно быть, вспомнили книгу Марка Твена про янки
из Коннектикута. На самом деле все гораздо сложнее. Представьте себе, что
вы оказались в первобытном племени - причем не настолько диком, что их
можно удивить колесом или луком и стрелами. Какие еще блага цивилизации вы
сможете им преподнести? Средний гражданин регулярно пользуется
автомобилями, телевизорами, компьютерами, но не знает их устройства - в
лучшем случае лишь общий принцип действия. Если вы попадете туда больной
пневмонией, то преспокойно умрете, хотя знаете, что в ваше время пневмонию
лечат, и даже что для этого необходим пенициллин. Даже если вы не средний
гражданин, а специалист в той или иной области науки - что вы сможете
сделать без других областей? Учтите, что чем выше уровень цивилизации, тем
уже специализация. Допустим, вы можете с закрытыми глазами начертить схему
компьютера - ну и что это вам дает в мире, где не знают электричества?
Сможете вы в подобных условиях изготовить не то что микросхему -
элементарный диод? И так во всем! Конечно, иногда пропасть между
технологиями оказывается не столь внушительной, и тогда осужденный
действительно обогащает науку Земли каким-нибудь открытием или
изобретением - но опять не может идти дальше без достижений в смежных
областях. Одновременно на Земле находится совсем не много осужденных. Даже
если все они найдут друг друга и объединяться, этого все равно будет
недостаточно.
- Но почему они не проявят себя в общественной сфере? - спросил я. -
Те, например, что осуждены за узурпацию власти, вероятно, могли бы
захватить власть на Земле.
- С их точки зрения, политическая жизнь Земли - мышиная возня, где
игра не стоит свеч. Разве Наполеон мог удовлетвориться властью над
горсткой солдат на Эльбе? Но, в отличие от Наполеона, у изгоев
Конфедерации нет никаких шансов на Сто дней. Земля лежит в стороне от
космических трасс, сюда прибывают только корабли пенитенциарной службы.
Разумеется, захватить такой корабль невозможно, высокоразвитая цивилизация
исключает подобную романтику. А собственных звездолетов у землян не будет
еще несколько столетий. Земля - идеальная камера смертников.
Некоторое время все молчали.
- Впрочем, господа, не обращайте внимания, - сказал мистер Гэлбрайт,
поднимаясь. - У меня часто возникают мрачные фантазии. А сейчас, простите,
мне пора. До свидания.
Некоторое время я смотрел на дверь, в которой он скрылся, затем,
пробормотав: "Я сейчас вернусь", поднялся и поспешил за ним.
Я нагнал его уже на улице. Дул холодный ветер. Мистер Гэлбрайт шел по
ночной улице, втянув голову в плечи и подняв воротник плаща. Я окликнул
его. Он остановился и обернулся. В свете фонаря блеснули стекла его очков.
- Простите, мистер Гэлбрайт... у меня только один вопрос. Какое
преступление совершили вы?
Он развел руками.
- Какое это теперь имеет значение?
МОНОЛОГ
Да, я дракон. Я еще не стар - мне 350 лет, и большую часть своей
жизни я провел в этих местах. Мы, драконы, не любим путешествовать и
вообще прилагать большие физические усилия - мы по натуре созерцатели.
Если бы ваша масса составляла несколько десятков тонн, вы бы тоже
предпочитали двигаться как можно меньше, ибо, как бы ни были сильны ваши
мускулы, инерцию никто не отменял. Однако с тех пор, как здесь вырос этот
городишко, Локерсвилль, я все чаще подумываю о смене места жительства. Эти
двуногие кого угодно заставят пересмотреть свои принципы.
Хочу сразу же заметить, что я не страдаю ксенофобией. Испытывать
неприязнь к другой расе только из-за того, что она не похожа на твою
собственную - это, знаете ли, варварство. Я всегда старался относится к
людям с симпатией, как бы трудно это ни было. Но эти существа просто
переполнены тупой злобой! Мало того, что они непрерывно воюют друг с
другом (и без всякой пользы, прошу заметить), так они еще и видеть не
могут дракона без того, чтобы не попытаться его убить! Казалось бы, ну
какое им до нас дело? Мы живем в глухих лесах и пещерах, они в городах и
деревнях; мы не мешаем им строить здания и дороги, не вытаптываем их
посевы - наши интересы практически не пересекаются. Правда, иногда мы едим
их скот - но гораздо чаще нашей пищей служат лесные звери, в том числе и
те, что нападают на их стада! Если бы не мы, они не знали бы, куда
деваться от волков - так имеет право голодный дракон изредка полакомиться
им же сохраненной коровой? Собак, охраняющих их скотину, они же кормят
мясом! В конце концов, это они, бездумно вырубая леса и истребляя оленей,
вынуждают нас подобным образом разнообразить свое меню. Да, мы - не
вегетарианцы. И это вполне естественно, травоядные не могут стать
разумными существами. Попробуйте дня три подряд пожевать жвачку, и я
посмотрю, что станет с вашим интеллектом. Но никогда - я подчеркиваю:
никогда! - ни один порядочный дракон не нападал на человека первым и не ел
его. Все-таки люди - вершина эволюции млекопитающих, как мы - вершина
эволюции пресмыкающихся, а наш принцип - уважение к любому разумному виду.
Конечно, и среди драконов встречаются выродки, которым плевать на любые
законы. Но нельзя же по ним судить обо всей расе! В конце концов, среди
людей таких выродков гораздо больше!
Мало того, что мы стремимся не причинять людям вреда; те из нас, у
кого человеческая неблагодарность не отбила окончательно веру в добро и
справедливость, пытаются им помогать. Но всякий раз, когда я спасал людей
от диких зверей, пожара, наводнения или их же вооруженных сородичей,
спасенные пытались меня убить! Однажды, когда войско соседнего феодала
осаждало Локерсвилль, я появился на поле боя, чтобы без всякого
кровопролития разъединить враждующих. Ведь эта бойня - как и все их
сражения - не имела никакого смысла не только в плане благополучия расы в
целом, но даже с точки зрения интересов самих участников. Сегодня феодал
возьмет и разграбит Локерсвилль, завтра локерсвилльцы очухаются, соберут
ополчение и врежут феодалу. В результате каждая сторона понесет потери, а
больше ничего не изменится. Так вот, стоило мне выйти к противникам, как
обе стороны, забыв о своих разногласиях, обрушились на меня с двух сторон!
Конечно, их стрелы и копья не могут причинить мне вреда (если только не
попадут в глаз), но камни катапульт и горящая смола - это, должен вам
заметить, уже кое-что! Пришлось ретироваться со всей возможной
поспешностью; и, едва я это проделал, как осаждающие и осажденные
немедленно возобновили свое бессмысленное побоище...
Даже когда ни Локерсвилля, ни других поселений здесь не было в
помине, и я в принципе не мог помешать никому из двуногих, сюда регулярно
приезжали рыцари - с какой бы вы думали целью? - ну разумеется, прикончить
меня. Сначала я старался только ранить их, в надежде, что они образумятся
сами и образумят других - хотя, замечу, деликатничать с ними нелегко, люди
настолько несовершенны физически, что сущий пустяк убивает или калечит их.
Но рыцари объявлялись снова и снова, причем их приемы становились все
более подлыми - они нападали на меня, когда я спал, и сразу пытались
выколоть глаза копьями. Тогда я стал их убивать - в конце концов, даже их
законы признают право на самооборону! Однако вместо погибших приезжали
новые, а с тех пор, как они настроили замков в округе, вообще не стало
житья. Похоже, что рыцарь - самая глупая разновидность человека... хотя, с
другой стороны, именно рыцари образуют у них правящий класс, а разве умные
позволили бы глупцам править собой? Эти маниакальные убийцы чрезвычайно
кичатся своим высоким происхождением, а воняет от них хуже, чем от
последнего крестьянина - потому что, хотя ни те, ни другие никогда не
моются, но крестьянина хотя бы обдувает свежий ветер, а рыцарь закупорен в
своей железной банке. Эта скорлупа весит столько, что они не могут сесть
на коня без посторонней помощи, однако помешаны на подвигах и доблести. В
свободное от доблести время они грабят соседей и обращаются со своими
крестьянами хуже, чем с собаками, а подвигов у них всего два: заурядный -
выбить из седла себе подобного, и великий - убить мирного, никому не
желающего зла дракона.
Я все-таки не понимаю: ну откуда эта маниакальная ненависть?! Люди
разжигают ее кучей омерзительных баек, в которых нет ни слова правды. Так,
например, они утверждают, что любимой пищей драконов являются человеческие
самки, притом непременно девственницы. Ну скажите, как можно верить в
подобную чушь? Я уже отмечал, что дракон, опустившийся до людоедства,
заслужит пожизненное презрение сородичей; ни один из нас никогда больше не
