по культуре.
- Вы тоже собираетесь уговаривать меня? - спросил священник. Кажется,
его вопрос прозвучал излишне резко, о чем он тут же пожалел, тем более что
гость почувствовал эту резкость.
- Не знаю, что наговорил вам Координатор, - поспешно сказал Советник,
- может, он даже угрожал вам, но вы должны его понять. Убеждение - это не
его ремесло. До Войны он был начальником городской полиции. И, надо
сказать, только такой человек и мог всех нас спасти. Именно такой, который
способен действовать быстро и решительно, без всех этих наших
интеллигентских рассусоливаний... Вам кажется странным, что я, полжизни
находившийся в оппозиции властям, теперь защищаю откровенно диктаторские
методы? - Советник печально улыбнулся. - Но вы не видели, что здесь
творилось. Это был ад, настоящий ад... Озверевшая толпа, перекошенные
лица, вопли... Повсюду огонь, пожары и факелы... Небо багрово-черное от
дыма и копоти, днем темно, как ночью. Клубится пыль, трещат выстрелы,
где-то осыпаются разбитые стекла. На главной улице баррикада из горящих
машин, на нее лезет какой-то полуголый тип, размахивающий оторванной
человеческой рукой. С крыш Университета по толпе бьют пулеметы. Штурм
библиотеки, кого-то вышвыривают из окон... - Советник сжал виски ладонями,
словно пытаясь выдавить, как гной, кошмарные воспоминания. Затем он вдруг
резко поднял голову. - Но мы прошли через это. Вы понимаете? Мы
справились. Мы обуздали анархию, отстроили убежища, наладили жизнь. Мы
завоевали человечеству еще один шанс. Но мы, к сожалению, слишком дорого
за это заплатили. И теперь только от вас зависит, воплотится ли этот шанс.
- Вы совершенно уверены, - спросил священник, - что из всех этих
сотен тысяч мужчин... ни один...
- Увы, - покачал головой Советник, - у нас слишком хорошая
медицинская аппаратура. Сомнений быть не может.
Отец Петр помолчал. - Я молился, - сказал он наконец. - Молился все
время, как пришел от Координатора, надеясь, что ясность и покой снизойдут
на меня, и я пойму, как должен поступить. Но Господь не даровал мне ни
ясности, ни покоя.
- Покой для всех нас теперь недоступная роскошь, - произнес Советник,
- но с ясностью все как раз в порядке. Война уничтожила вместе с
цивилизацией все ее химеры и ложные цели. Что вам неясно? На одной чаше
весов - ваш обет, данный тогда, когда в мире насчитывалось шесть
миллиардов человек, и целые континенты боролись с ростом населения. На
другой чаше - последняя возможность спасти то, что осталось от
человечества, спасти для будущего возрождения.
- Или для очередного самоубийства.
- Вы слишком пессимистично смотрите на вещи. Теперь, имея за спиной
такой опыт...
- У меня есть основания для пессимизма. Человечеству однажды уже
предоставляли шанс начать все сначала, и вот как оно им воспользовалось.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду всемирный потоп.
- То есть... вы рассматриваете Войну как кару небесную? - озадаченно
спросил Советник. Такой поворот не приходил ему в голову.
- Люди не могут однозначно трактовать волю Божью, - ответил
священник, - но, во всяком случае, такая трактовка выглядит весьма
правдоподобно. Люди отвернулись от Бога, и он предоставил их собственной
участи.
- Ну хорошо, допустим, Война - это новый потоп. Но тогда вы - это
новый Ной, и должны исполнить свое предназначение.
- Аналогия слишком поверхностна, - покачал головой Петр. - Ной был
предупрежден заранее, ему была дана возможность спасти животных суши, сам
потоп не создал непригодных для жизни условий. И ни Ной, ни его дети не
были связаны обетом, подобным моему.
- Но разве сам факт вашего чудесного спасения не кажется вам
божественным указанием?
- Напротив. То, что единственный из спасшихся, способный продолжить
род, связан обетом воздержания, кажется мне указанием прямо
противоположным.
- Значит... - Советник на мгновение замолк, пораженный, - вы вообще
не считаете, что человечество следует возрождать?
- Я всего лишь человек, - развел руками священник, - и не вправе
судить людей. Я могу лишь ходатайствовать за них перед Высшим Судьей; но
пока у меня нет никаких оснований считать, что мое ходатайство принято.
- Но это все абстрактные рассуждения! Вы же сами признаете, что не
можете однозначно трактовать божью волю. Так почему бы не поступить по
заповедям, призывающим любить ближнего?
- Может, это и есть высшая любовь к людям - пресечь их род, вместо
того, чтобы плодить все новые поколения несчастных, обреченных на вечное
проклятие. Что же до заповедей, то как насчет запрета на прелюбодеяние?
Советник беспомощно пожал плечами.
- Я не знаю, как вас еще убеждать. Но не думаете же вы, в самом деле,
что вас оставят в покое и позволят соблюдать этот ваш обет?
- Вера подвергалась и не таким испытаниям, - ответил священник.
На следующий день снова явились посланные от Координатора. Их было
трое, и отец Петр понял, что они готовы доставить его силой, если он
откажется идти.
На этот раз правитель Колонии выглядел куда мрачнее, чем в предыдущую
встречу. Он, подчинивший сотни тысяч людей единому плану выживания,
впервые принужден был считаться с волей одного-единственного человека.
- Вы продолжаете упорствовать?
- Я не могу нарушить обет.
- Вы уже нарушили один, - напомнил Координатор, - когда переселились
из своей кельи сюда.
- Это другое дело. Я приехал в Колонию, чтобы исполнять обязанности
священника, это не противоречит моему сану и моим убеждениям. Мира, от
которого я удалился в катакомбы двенадцать лет назад, больше нет, и теперь
мой долг - вернуться и помочь страждущим.
- Ваш долг - спасти человечество!
- Вы думаете только о спасении тела, - покачал головой Петр, - а это,
в конце концов, задача заведомо невыполнимая.
- Да поймите же вы, что если не будет новых тел, не будет и душ, о
которых вы так печетесь!
- Может, в этом и есть промысел Божий? Почему вы думаете, что
количество душ должно умножаться бесконечно?
- Ну разумеется, ад переполнен, а у дьявола вышли все фонды
капитального строительства. Между прочем, знаете ли вы, почему в Колонии
так мало священников, особенно христианских? Так я вам объясню. Во время
послевоенного хаоса большинство ваши коллег было растерзано толпой. Люди
не простили Войны тем, кто регулярно твердил: "Бог добр, бог любит вас!"
- Бог, в своей любви к человеку, даровал ему великое благо - свободу
выбора. И если люди этой свободой дурно воспользовались, виноват отнюдь не
Бог.
- Ему следовало предвидеть последствия.
- Вы отказываетесь от свободы?
- Я - нет. Но право на свободу, как и право на ношение оружия, надо
заслужить. Вы разглагольствуете тут о свободе выбора, потому что не
видели, что такое толпа.
- Как я понимаю, вы угрожаете мне. Вы ведь не пытались спасти тех
священников?
- У меня были более важные задачи. И более ощутимые потери. Пришлось,
в частности, пожертвовать частью гуманитарных факультетов Университета.
Пока толпа грызла брошенную ей кость, нам удалось стянуть и
перегруппировать силы. Да, я не мог спасти всех ученых. Но мы отстояли
Университет, а потом взяли контроль над городом. Потому что мои люди
исполняли свой долг и шли, если надо, на смерть. Вам же предлагается нечто
совсем отличное от смерти.
- Я уже говорил вашему Советнику - я пришел не судить людей, а
разделить с ними их судьбу. Если надо, я готов умереть.
- Да никому, черт возьми, не нужна ваша смерть! И никого вы своим
геройством не потрясете! Шесть миллиардов уже умерли. Я только пытаюсь
донести до вас простую мысль, что необходимо жертвовать второстепенным
ради главного, и что этим главным является спасение человечества!
- Откуда вы знаете, что является главным? Возможно, в нынешней
ситуации есть и ваша вина. Если бы вы не выгнали на строительство убежищ
всех от мала до велика, то, возможно, сейчас у вас было бы больше
полноценных мужчин и женщин.
- Может быть, в какой-то степени вы и правы, - неожиданно спокойно
согласился Координатор. - Теоретически. Сейчас, когда известны все
последствия, когда мы знаем, каким именно поражающим воздействиям
подвергся город, можно рассуждать подобным образом. Но вы забываете, что,
во-первых, основную дозу люди получили в первые дни, когда мы еще не
контролировали город. Во-вторых, эти чертовы убежища кто-то должен был
строить. Если бы их строили не все, то и хватило бы их не на всех. Как вы
себе представляете эту процедуру отделения чистых от нечистых? По-вашему,
люди согласились бы строить убежища, зная, что сами они обречены на
смерть, а места в убежищах займут некие элитные производители?
- Я понимаю, все не так просто...
- Понимаете? Да что вы вообще понимаете?! Из-за каких-то эфемерных
абстракций вы присвоили себе право решать судьбу человечества. Это грех
гордыни, священник!
- Разве хранить верность данному слову - это гордыня?
- Да кого теперь волнует ваше слово? Мировая война - это форсмажорное
обстоятельство, отменяющее любые контракты!
- Я приносил обет не миру, а Богу.
Координатор тяжело выдохнул.
- Опять все сначала. Но ведь вы же не получили от бога пакет с
предписанием не допустить возрождения человечества! В таком случае почему
бы вам не поступить по принципу отказа от необратимых действий? Ведь если
ваш бог так непременно хочет истребить человечество, он легко сможет
сделать это и без вашей помощи.
- Он также легко может и спасти его, - возразил отец Петр.
- Черт подери! - Координатор грохнул кулаком по столу. - Да, черт,
черт, черт, и нечего морщиться, ханжа несчастный! В кои веки раз, после
инквизиции, после крестовых походов, после всех столетий мракобесия
служитель церкви может принести реальную пользу человечеству - и вот что
мы получаем! Все та же лицемерная демагогия! Но не думаете же вы, в конце
концов, что мы станем считаться с вашими бреднями! - правитель Колонии
нажал кнопку селектора. - Охрана!
- Вы намерены меня арестовать? - печально улыбнулся священник. Дверь
распахнулась, и в комнату ворвались трое вооруженных колонистов.
- По законам Колонии я должен был бы вас повесить за злостный
саботаж. Но вместо этого я вынужден беречь вас, как зеницу ока. Я начинаю
опасаться, как бы вы чего с собой не сделали, дабы проблема отпала сама
собой. Как там это у вас называется? Умерщвление плоти? Капрал, доставьте
этого субъекта в первый лазарет под полный контроль. Я передам доктору
инструкции.
Через два часа в подземной комнате по соседству с кабинетом
Координатора, служившей для заседаний администрации, собрались Советники.
Правитель Колонии занял свое кресло последним.
- Ситуация вам известна, - сказал он, - я слушаю ваши предложения.
- Насколько я понимаю, речь идет о том, как убедить этого монаха
оплодотворить наших женщин, - констатировал Советник по информации.
- Убедить, или заставить, или что-нибудь еще, - нетерпеливо произнес
Координатор. - Главное - достигнуть конечной цели.
- Вряд ли удастся его убедить - подал голос Советник по культуре. -
Если сначала он еще колебался, то теперь, столкнувшись с угрозами и
насилием, очевидно, окончательно утвердился в своем выборе. У человека с
религиозным сознанием другая шкала ценностей.
- Да уж, я знаю этих фанатиков, - подтвердил Советник по информации.
- Небось воображает себя новым христианским мучеником.
