составив настоящее погребальное шествие. Процессия спустилась вниз по
дороге из замка, мимо общинных лугов и, пройдя около полумили,
остановилась перед высоким могильным курганом, одиноко стоящим посреди
заросшего вереском поля.
Король Кендрик подошел к стоящему на помосте гробу с телом Арлена.
Некоторое время он молча смотрел на человека, который верой и правдой
служил ему всю свою сознательную жизнь.
- Храбрый человек и могучий воин умер. И он умер так, как ему всегда
хотелось: в битве, защищая семью своего короля, - Тристану показалось, что
в голосе короля прозвучали нотки презрения - презрения к собственному
сыну, послужившему причиной смерти старого воина, но до конца принц не был
в этом уверен.
- Пусть богиня примет его тело в землю, а его дух навеки успокоятся.
Закончив свою короткую речь, король отошел в сторону, и воины с
гробом на плечах стали подниматься на курган. Керен, стоявший чуть в
стороне от толпы, ударил по струнам и запел песню о Матери-Земле, балладу,
которая так утешала его печальных спутников, когда они возвращались домой.
Тристан и Робин остались стоять перед курганом, остальные же ффолки
потянулись обратно к замку. Робин тихонько всхлипнула, и принц обнял ее за
плечи. Она было отстранилась, но потом впервые в жизни, прижалась к нему,
нуждаясь в его поддержке.
На глаза самого принца навернулись слезы. Когда они повернулись и
пошли к замку, он тихонько прошептал в темноту:
- Прощай, старый друг. И спасибо тебе.
Зверь продолжал двигаться на север, пройти долину Мурлок оказалось
для него совсем несложным делом. Вскоре он покинул владения гномов,
фирболгов и ллевирров, даже не встретив никого из обитателей долины.
Некоторое время спустя он остановился на скалистом берегу серого,
взбаламученного штормом залива.
Зверь немного постоял, размышляя. Он уже приобрел сильного союзника в
лице одинокого друида. Траэрну из Оаквейла придется малость потрудиться,
чтобы выполнить все приказы своего нового хозяина - Казгорота. Вдобавок,
зверь мог рассчитывать и на фирболгов; без сомнения, они уже начали
действовать. И даже стражник, Эриан, может оказаться полезным орудием,
если только не погибнет из-за собственной глупости. Но этих союзников
будет явно недостаточно, чтобы нанести удар в самое сердце богини. Зверю
понадобится еще помощь.
Инстинкт или какие-то неясные воспоминания - кто знает - подсказали
ему, что необходимую поддержку он получит на другом берегу пролива.
Зверь знал, что своих самых могущественных союзников он найдет среди
северян; именно туда и лежал его путь. Вода не была серьезным препятствием
на пути Казгорота - он гораздо больше боялся волшебства ллевирров. Его
внешность в очередной раз изменилась: в воду он скользнул уже в обличье
акулы и легко поплыл прочь от Гвиннета в сторону Омана. Казгорот пересек
залив, и, снова обернувшись человеком, вышел на берег. На этот раз он
превратился в высокого воина со светлой бородой, который вышагивал с
гордой уверенностью северянина, ступающего по земле своих владений.
Действительно, подумало чудовище, этот остров - как, впрочем, и все
острова Муншаез - когда-нибудь станут частью моих владений. Со временем
Казгорот добрался до северного побережья Омана и вышел к гавани,
заполненной большими кораблями северян; военный палаточный городок
простирался на несколько миль вдоль берега и вглубь острова. Не обращая
внимания на палатки и корабли, воин направился к огромной крепости,
которая высилась на вершине холма, поднимающегося почти от самой гавани.
Никем не замеченный, он вошел в замок и спокойно зашагал по темным залам.
Он знал, кого он ищет.
Старый Король Телгаар Железная Рука в тот чао спокойно отдыхал,
уверенный, что поступил правильно. Телгаар не ведал, кто вошел в его покои
этой темной безлунной ночью. Он даже не успел почувствовать, как мощные
челюсти вцепились ему в горло, как было вырвано сердце из его уже
безжизненного тела.
Чудовище устроило пиршество над изуродованным трупом, слизывая даже
капли разбрызганной крови. Потом оно изменилось так, чтобы походить на
короля, которого только что растерзало. Такое тело. Зверь был уверен, еще
долго и успешно послужит ему. Когда первые лучи восходящего солнца
осветили лагерь северян, Казгорот вышел из королевских покоев в обличье
старого короля. Он приказал герольдам Телгаара призвать остальных королей
северян на совет. Новость быстро распространилась по лагерю и в гавани.
Настроение северян сразу поднялось, и они ходили с высоко поднятой головой
и с сознанием вновь обретенного единства.
К полудню на всем острове не осталось ни одного воина, который бы не
знал, что Телгаар Железная Рука изменил свое решение. Знамя с красным
драконов будет реять рядом со знаменами остальных северных королей. Флот и
армия во всей своей несокрушимой мощи отправятся на покорение Гвиннета.
Телгаар Железная Рука поведет воинов северян на войну.
Поминки удались на славу. Разбитые тарелки, перевернутые кружки пива
и спящие участники пиршества валялись по всей огромной зале Кер Корвелла.
Вой труб и цимбал разносился по замку, и многие еще продолжали танцевать.
Тристан закружил Робин, и когда она улыбаясь откинулась назад в кольце его
рук, он подумал, что девушка еще никогда не казалась ему столь прелестной.
Густые черные волосы, когда она кружилась, облаком окутывали ее тело,
доходя до бедер. Ее стройная талия казалась гибкой и сильной, и ему
хотелось быть с ней посмелее, но он никак не мог набраться мужества. Очень
странно: он целовался и обнимался, наверное, с целой дюжиной девушек,
которые для него ровным счетом ничего не значили; но когда он пытался
показать свое отношение Робин - этому прелестному существу, которое
буквально за одну ночь из постоянного товарища его детских игр
превратилась в очаровательную девушку, - его охватывала какая-то
необъяснимая робость. Конечно, она не была какой-нибудь судомойкой,
которую он мог бы завлечь на сеновал по окончании поминок. И все же он
ужасно злился на себя за неуверенность.
- Извините.
Принц обернулся и увидел Даруса, который на удивление выглядел
совершенно здоровым.
- Могу ли я рассчитывать на следующий танец?
Робин посмотрела на его бессильно висящую руку, и быстро сказала:
- Конечно. Она выскользнула из рук принца и закружилась в танце с
Дарусом. Секунду Тристан наблюдал за ними, а потом махнул рукой - он
понял, что упустил свой момент. Разозлившись, принц отвернулся, сел за
стол и налил себе кружку пива. На мгновение он даже пожалел, что Дарус так
быстро поправился благодаря стараниям священника.
- Привет, мой принц.
Тристан повернулся и увидел мрачного Полдо в сопровождении
девушки-карлицы, с которой он был на ярмарке, - кажется, ее звали Элиан?
На ее кукольном личике, под глазами, лежали глубокие тени, и она бросала
нервные взгляды по сторонам, словно чего-то боялась.
- Как поживаете? - спросил принц. - Что-то случилось?
- Большое несчастье пришло в Лоухилл, - сообщил карлик, а Элиан
отвернулась. - Какое-то существо позавчерашней ночью, в полнолуние,
ворвалось в одну из нор и растерзало целую семью.
Керен, сидевший неподалеку, обернулся к карлику.
- В полнолуние, ты говоришь? И как же выглядело это существо?
- Никто его не видел, но, должно быть, оно было ужасным. Чудовище
раскопало землю вокруг дверей, оставив следы здоровенных когтей, и
разворотило всю нору. - Элиан закрыла лицо руками и отвернулась, когда
Полдо, понизив голос, рассказывал о страшном существе. В это время к ним
подошли Дарус и Робин. Карлики и люди уселись за небольшим столом. Тристан
жестом показал, чтоб им принесли еще пива, а Полдо продолжил свой рассказ.
- Оно не стало поедать тела - просто разорвало их в клочья, залив всю
нору кровью. Воины шли по его следам до реки Корлис. Там след оборвался.
Отпечатки напоминали волчьи, только были гораздо крупнее.
- Беда, наверное, гораздо серьезнее, чем мы себе представляем, -
задумчиво сказал менестрель. - Сначала фирболги, теперь это. Похоже, силы
богини быстро иссякают.
- Что все это значит? - взволнованно вскричала Робин. - Что мы-то
можем сделать?
- Гораздо больше, чем вам кажется, - ответил Керен. - Скажи мне, как
ты заставила деревья опутать ветвями того фирболга?
Робин казалась одновременно смущенной и удивленной. - На самом деле -
не знаю. Он собирался... убить Тристана, и я закричала - кажется, я
сказала: "Нет!", или что-то еще. И тут деревья опутали фирболга.
- С тобой когда-нибудь нечто похожее случалось?
- Нет, никогда. Я всегда любила растения - всю дикую природу. Иногда
мне казалось, что я могу разделить с ними их радости и невзгоды, - если
растения, вообще, способны испытывать что-нибудь подобное.
- Расскажи мне о своих родителях, - продолжал расспрашивать ее
менестрель.
- Я никогда их не видела. Мой отец был почитаемым капитаном
королевской гвардии, но он погиб во время последней войны с северянами еще
до того, как я появилась на свет.
Робин немного помолчала, видимо сомневаясь стоит ли продолжать;
наконец, она снова заговорила:
- Я не знаю, кем была моя мать. Король сказал мне, что она умерла во
время родов. Я расспрашивала его о ней, но он никогда мне ничего не
рассказывал. Мне всегда казалось, что моя мать была замешана в каком-то
скандале, - король всегда очень сердился, когда я приставала к нему с
расспросами, поэтому мне пришлось их прекратить, так ничего и не узнав. И
никто кругом не мог рассказать мне о моей матери! - Она нахмурилась,
вспомнив свои разочарования: все, кого она спрашивала, говорили, что они
ничего не знают, лгали ей! Или говорили, что ей лучше ничего не знать.
Дарус, пока Робин рассказывала, с любопытством посмотрел на Тристана.
- А тебе что-нибудь известно?
- Нет. Она здесь с тех пор, как я был маленьким мальчиком. Очень
долгое время я думал, что Робин моя сестра.
- Но не теперь, - сказал Дарус, подмигнув принцу.
Робин открыла рот, чтобы продолжать, но вдруг почувствовала, что
менестрель больше не слушает ее. Он задумчиво смотрел в потолок, перебирая
струны своей лютни. Неожиданно Керен встал и улыбнулся ей - и у Робин от
этой улыбки сразу потеплело на душе.
- Скоро мы вернемся к этому, - сказал он и легким, неторопливым шагом
направился к очагу.
Постепенно трубы и цимбалы смолкли. Менестрель же поудобнее устроился
у огня. Его пальцы с нежностью держали великолепную золотую лютню. Когда
зала погрузилась в полную тишину, менестрель заиграл на своем удивительном
инструменте.
Музыка, словно волшебное заклинание, поплыла по комнате, утешая и
успокаивая, неся мир и надежду. После резких звуков труб и цимбал, мелодия
лютни казалась нежной и мягкой. В Корвелле нечасто звучала подобная
музыка, так что все смолкли, с нетерпением ожидая следующих нот.
Несколько минут Керен только играл, пока настроение в зале не
переменилось и все постепенно не расслабились. Когда наступила тишина, он
запел свою первую балладу.
Песнь о ллевиррах была, несомненно, одной из самых древних песен
ффолков, и все же ее чарующая красота с новой силой покорила сердца
слушателей. Голос Керена, сильный и глубокий, казалось, ласкал каждое
слово и наполнял припевы светлой печалью. И все почувствовали в этой песне
могучую силу волшебства.
Песня рассказывала о ллевиррах, об их жизни еще до появления
