треугольник из десятка персиковых и абрикосовых деревьев. Дубы и буки
образовывали плавно изогнутую фигуру, напоминавшую Конану рассеченный
сверху донизу бокал; самый мощный из дубов, настоящий гигант со стволом,
который не смогли бы обхватить и трое мужчин, рос внутри этого
незамкнутого овала. В одном уголке этого странного сада витали
пронзительные и чистые запахи смолы и хвои; там высились золотистые столбы
сосен и кедров, оттененные седым изумрудом асгардских елей. Неподалеку
находилась беседка, увитая виноградной лозой, толстой, высокой и обильно
плодоносящей: прозрачно-зеленые и густо-фиолетовые гроздья величиной с
человеческую голову свешивались вниз, прямо к полу из гладких кедровых
досок.
Существовала в этой необычной роще и каста особо благородных - или,
наоборот, отверженных, что занимали либо отдельное место, либо бросались в
глаза своим экзотическим и непривычным видом. Сразу за родником и
крохотным озером красовалась пара гигантов вчетверо или впятеро выше самых
огромных сосен; они уходили в синеву словно две чудовищные колонны,
поддерживающие купол небес. Учитель называл их секвайнами, Стражами Неба,
и как-то заметил, что в доступном людям мире, от льдов Ванахейма до
джунглей Куша, подобных великанов нет. Они росли в какой-то далекой и
таинственной земле, лежавшей за просторами Западного океана.
Зато железное дерево, не очень высокое, но мощное, кряжистое, с
налитым темной силой стволом, перебралось сюда явно из Куша или Зембабве.
Оно стояло в полном одиночестве на восточной границе сада, и почва вокруг
него была сухой, лишенной покрова трав и мха.
В остальных же местах и трав, и мхов, а также лишайников,
папоротников, кустов и цветов, пышных и ярких или совсем скромных, вполне
хватало. Если б Конан еще смог как-то перечесть деревья, то для остального
зеленого воинства эта задача казалась неразрешимой. Всевозможные травы и
цветы покрывали землю у подножий стволов, торчали меж живописно
разбросанных камней, окаймляли узкие песчаные дорожки, теснились рядом с
водой, у родника и маленького озера; буйное и необозримое изумрудное
королевство, в котором Учитель знал каждый стебелек, каждый лист и каждую
ветвь.
Вначале Конан думал, что сад служит старцу местом отдыха и средством
пропитания - его плодами можно было бы накормить не один десяток людей. Но
однажды утром, когда Учитель направился после трапезы в свой зеленый
оазис, киммерийцу довелось узнать об истинном его назначении. Нет, не
прохлада и свежий воздух, не сочные фрукты, не цветочные ароматы и даже не
красота являлись главным богатством сей удивительной рощи; она
предназначалась для более серьезных дел, чем созерцание деревьев и трав
или отдых под тенистыми ветвями. Сад, как и все, что окружало наставника,
был средоточием астральной Силы.
В один из дней они неторопливо брели по дорожке мимо строя цветущих и
усыпанных плодами яблонь, направляясь к гигантскому дубу, чья раскидистая
крона торчала над зелеными шапками более мелких собратьев, словно кровля
главной замковой цитадели над угловыми башнями и донжонами крепости. Дуб
этот стоял посреди поляны, обрамленной с севера овальной линией других
дубов и буков; почему-то он казался Конану похожим на камень, заложенный в
огромную пращу. С южной стороны поляна резко обрывалась; склон горы,
каменистый и безжизненный, отвесно шел вниз. Там, на глубине десяти или
двенадцати длин копья, расстилался песок.
- Помнишь, что я говорил тебе о Силе? - насупив густые брови, старик
взглянул на своего ученика. - О той божественной эманации, что истекает из
вечного астрала? Она дарована всем, и людям, и неразумным тварям, и тому,
что растет на земле, на дне океана или в глубине пещер. Даже камни, песок,
вода и льды поглощают ее... Но! - Он поднял сухой палец и покачал им перед
носом. - Но ты должен знать, что и люди, и камни, и деревья по-разному
накапливают Силу. Сейчас я веду речь не о том, парень, что одни умеют
пользоваться божественным даром, а другим оное почти недоступно... -
Старец протянул руку, и большое яблоко сорвалось с ветви, угодив прямо в
его ладонь. Он сунул плод киммерийцу и продолжал: - Нет, я говорю не о
сознательном владении астральной силой, а о том, что в одних вещах ее
собирается больше, в других меньше; одни притягивают ее, высасывают,
поглощают, накапливают, другие - отбрасывают, отдают...
Конану эти речи представлялись смутными и не относящимися к главному
- к науке убивать. К примеру, поучение о клинках, которые нужно было
носить за плечами, выглядело куда более конкретным и полезным! Тем не
менее, он решил выказать интерес к словам наставника, пусть не совсем
понятным, но, без сомнения, мудрым.
- Отбрасывают? - повторил он, наморщив лоб. - Как, Учитель?
- По-разному, парень. Иногда так, как летит копье и стрела, или так,
как движется щит в руках воина, как мчится гонимая ветром волна... Гладко,
плавно, непрерывно - или скачком, подобно поднятой в галоп лошади.
И эти слова были непонятными, хотя Конан уже научился ощущать Силу, о
которой толковал Учитель. То была не привычная ему мощь собственных мышц,
а нечто иное, таившееся в нем самом и в окружающем мире; некая незримая
субстанция, которую он еще не умел посылать в цель словно брошенный
дротик, но уже мог концентрировать, прокатывать теплой волной от темени до
пят, направлять к ладоням, пальцам - и дальше, в клинок или древко копья,
которое держал к руках. Он научился чувствовать ее приливы и отливы,
напоминавшие бег океанских валов, гонимых из небесного пространства
невидимым ветром. Несомненно - как и утверждал наставник - то было
божественное дыхание Митры, Великого, Светозарного, Могущественного,
способного повергнуть и Сета, Змея Вечной Ночи, и темного Нергала, и
Ледяного Гиганта Имира, и, вероятно, даже грозного Крома, повелителя
Могильных Курганов... Впрочем, все эти страшные божества могли оказаться
лишь разными обличьями Владыки Света, в которых ему угодно было принимать
поклонение людей. По словам Учителя, Митра вовсе не являлся вселенским
воплощением доброты; он был хранителем Великого Равновесия, необходимыми
частями коего были и Добро, и Зло.
Они подошли к огромному дубу, и старец, коснувшись ладонью черной
бугристой коры, сказал:
- Ты видишь источник Силы, дарованный нам Митрой... - он поднял руки
вверх, на уровень груди, обратив их ладонями друг к другу, и нараспев
произнес: - Омм-аэль! Да славится Великий!
- Омм-аэль! - покорно повторил Конан, с интересом наблюдая, как
воздух меж ладонями Учителя потемнел, словно там сгущалась крохотная
грозовая тучка.
- Омм-аэль! - снова воскликнул старик и резко выдохнул. Теперь перед
ним плавало не темное сгущение, а маленький ослепительный шарик, куда
более яркий, чем тот, что горел в очаге. Внезапно он вспыхнул еще сильнее,
и на юг, в пустыню, метнулась молния - ослепительный столб света,
напоминавший чудовищное копье. В лицо киммерийцу пахнуло жаром, он
инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, барханы внизу, в тысяче
шагов от него, дымились. Но не только дымом был помечен след огненного
потока; там, где он пролетел над пустыней, в лучах солнца блестела
стеклянистая полоса оплавленного песка.
Молния! Подобная тем, которыми Рагар бился с демонами
разбушевавшегося вулкана! Только более мощная, более яркая, более
стремительная...
- Отец мой! - Конан, потрясенный, взглянул на спокойное лицо старика.
- Я тоже так смогу? Когда?
Тот слабо улыбнулся и опустил руки.
- Так - не скоро... лет через сто или двести, если Митра удостоит
тебя долгой жизни... - Наставник протянул руку и потрепал Конана по плечу.
- Слушай и не отвлекайся по пустякам, парень! Запомни: дуб собирает Силу -
собирает и отдает ее человеку. Буки, грабы и клены тоже, но дуб щедрее
всех... Видишь, как посажены эти деревья? - Старик кивнул на плавно
изгибавшуюся линию темных стволов и зеленых крон. - Они накапливают
астральную эманацию и пересылают сюда, своему старейшине... - Ладонь
наставника вновь погладила бугристую кору. - А я взял у него все
накопленное и выплеснул в пески! Ты сам видел, что получилось, да?
- Да, - подтвердил Конан.
- Омм-аэль! Хорошо! Значит, ты убедился, что Сила годится не только
для того, чтобы кипятить воду в котелке.
- Клянусь Кро... - Конан проглотил окончание. - Я никогда так не
думал! Ты же знаешь, Учитель, я делаю все, что велено тобой... и я уже
чувствую.... чувствую.... - у него не хватало слов.
- Чувствуешь? - Глаза старца сверкнули. - Да, чувствуешь, я знаю! Ты
быстро учишься, парень... Ну, теперь ты понял, на что может подвигнуть
смертного дыхание Митры? Что может творить владеющий Силой? - Старик
вытянул руку, указывая на блестящую полосу, что уходила к горизонту.
- Может разрушить крепость... сжечь город... - прошептал Конан, будто
зачарованный.
- Десять городов, если призвать на помощь все это воинство, -
наставник повернулся и плавным жестом обвел теснившийся перед ними строй
дубов. - Для тебя, однако, подобное еще недостижимо; ты должен научиться
концентрировать собственную эманацию и принимать помощь хотя бы от одного
дерева.
Он вновь двинулся по тропинке, что извивалась по всему саду, от
родника и озера на западном конце до железного дерева на восточном. Конан
шел следом за наставником, отступив на шаг.
- Итак, запомни: дуб даст тебе Силу, сосна оттянет ее избыток, яблоня
разравняет, распределит меж членов тела, погрузит в покой... Яблоня -
доброе дерево, самое доброе среди всех... запомни это, Секира... поднять
холодную сталь на яблоню - все равно, что зарубить младенца... яблони
должны умирать сами, как люди... от старости, бури или небесного гнева...
Наставник еще что-то пробормотал себе под нос, но Конан не расслышал.
Они поднялись на яблоневый холм и шли теперь мимо фруктовых деревьев, что
росли на самой вершине. Старик махнул на них рукой.
- Эти все лечат, посылая целительную Силу в определенные места...
Персик собирает ее в груди, абрикос и слива - в животе, фиги в горле;
виноград же излечивает тех, кто страдает бессилием.
- А огромные деревья из-за моря? - Конан повернул голову к озерцу,
над которым возносились гигантские колонны секвайн.
- О, они любимцы Митры! Если встать между ними в ясный полдень или
звездную ночь, можно услышать не только дыхание, но и голос пресветлого
бога! Однако я редко хожу к ним... лишь когда Он велит...
- Он? - прошептал киммериец. - Ты хочешь сказать, Учитель...
- Да. Что тут удивительного? Каждый может говорить с богом, и не
только мне Митра шлет свои повеления. Одни выслушивают их у алтарей,
другие - во сне... а я - тут, рядом с дубом у своей пещеры или около
Небесных Стражей... Место не хуже прочих, а?
Конан покачал головой.
- Не думаю, что те, кто бездельничает в храмах и бьет поклоны у
алтарей, в самом деле удостаиваются милости Митры. Эти ублюдки наложили бы
в штаны от страха, заслышав голос Светозарного! Пожалуй, Учитель, ты -
единственный человек, с которым Митре есть о чем поговорить!
- Хмм... единственный... Это было бы печально, Секира! Тем более, что
вряд ли я принадлежу к человеческому роду. Слишком много прошло времени...
слишком много... и я наполовину уже там... - Старик поднял глаза к небу, и
