наиболее доблестным велел прорываться в покои. Разбившись на три отряда
(первый возглавил он сам, второй - Кугал Сотрясатель Земли, третий -
Селадейр Афалийский), они углублялись в чрево замка.
- Ищите Эйкена Драма! - Стратег пылал благородным негодованием. -
Рассыпаться по всей крепости! Но кто найдет его - помните: он мой!
Обычного ясновидения было недостаточно, чтобы обнаружить узурпатора,
чьей маскировкой служили не только природная хитрость, но и переносное
устройство двадцать второго века, с которым он не расставался. Ноданн
понимал, что легче выманить его на открытую схватку, чем отыскать в
закоулках дворца.
Селадейр в сопровождении семидесяти с лишним рыцарей пробился в
отведенное людям крыло замка, преодолев отчаянное сопротивление серых и
серебряных стражников. Окольцованные оказались бессильны перед натиском
воинов тану, способных оказать на них принудительное воздействие через
торквесы. Отряд за отрядом серые под командованием серебряных офицеров
натыкались на властные посылы врага, побуждавшие их бросать железное
оружие и покоряться грозной силе стеклянных мечей.
- Перебить всю первобытную свору! - рявкнул лорд Афалии. - Стереть с
лица земли!
Он повел свой отряд к казармам, полагая, что Эйкен укрылся среди
представителей собственной расы. По ходу рыцари убивали всех голошеих,
серых и серебряных. Но стоило им выйти из-под эгиды Ноданна, как на пути у
них вырос отряд золотой королевской гвардии, должно быть, поджидавшей в
засаде.
Первобытные были при полном рыцарском облачении, которое отражало,
впрочем, лишь слабые психокреативные удары, и держали в руках казавшееся
до странности хрупким оружие. Их было всего-то два десятка во главе с
командиром Конгривом, чей доспех сиял голубоватым светом метапсихической
энергии. На скрытом канале он четко отсалютовал Селадейру.
- Эй, Конгрив! - прорычал Селадейр. - Ты же был верным слугой
Стратега, пока золотой червяк не задурил тебе мозги. Бросай оружие!
Переходи к нам!
- Сдавайся, лорд Афалии, - ответил Конгрив. - Король Эйкен-Луганн
пощадит вас.
Селадейр и его рыцари расхохотались, потрясая мечами.
- Да ведь нас втрое больше, - попытался образумить его старый творец.
- Слышь, даю тебе пять секунд!
- Готов, Джерри? - тихо спросил Конгрив.
- Ах, так?! - взревел Село и пальнул по мозгам наглых первобытных.
Но Конгрив даже не шелохнулся. Тогда из задних рядов, словно Ангел
Божий, вылетел психокинетик и навис над людьми, размахивая огненным мечом.
- Убери его, Джерри, - досадливо поморщился Конгрив.
Гвардеец положил палец на спусковой крючок лазерного карабина. Тут же
послышалось какое-то чириканье, сверкнул алый луч и надвое разрезал
психокинетика прямо через доспехи. Тот рухнул на каменные плиты метрах в
двух от Селадейра.
- Сдавайтесь, - повторил Конгрив.
На миг тану оцепенели. Затем вперед выскочили четыре принудителя и
творец. Первая шеренга гвардейцев выстрелила по ним из карабинов
"Мацушита"; лучи были тоньше игольного ушка. Пятеро атакующих один за
другим попадали, пораженные в сердце или в мозг. На каменных плитах пола
послышался погребальный звон доспехов.
- Сдавайтесь. - Голос Конгрива звучал устало. - Мы получили приказ по
возможности сохранить вам жизнь. Король Эйкен-Луганн просил напомнить вам,
что соперником в Сумеречной Войне будут не люди, а фирвулаги.
Селадейру вдруг почудился пронзительный вой, доносящийся из
внутренних покоев вместе со звуками ожесточенной схватки. В полном
отчаянии он послал мольбу Стратегу:
"Помоги, мы погибаем!"
Ответа не последовало. Позади него еще один меч со звоном полетел на
пол - рыцари падали, не успевая оплакать рухнувшие надежды. Селадейр
медленно разжал пальцы, расслабил мышцы руки, и его сверкающий меч с
позором шмякнулся оземь, моментально потемнев.
Командир золотых отдал приказ:
- Карабины убрать! "Гускварны" на изготовку!
Селадейр, словно в полусне, увидел, как гвардейцы быстрым движением
передвинули за спину легкое оружие и ухватились за стволы более мощных
винтовок.
Не веря глазам своим, он крикнул:
- Но мы же сдались!
Конгрив отозвался чуть ли не виновато:
- К несчастью, у нас нет времени! Приготовиться! Пли!
И "Гускварны" просвистели свою песню, что повергла в забвение лорда
Афалии и всех его рыцарей.
Нашел ее Сотрясатель Земли.
Взламывая двери, заглядывая в альковы, шаря за ширмами, наводя ужас
на лакеев и горничных, истребляя путающихся под ногами серых охранников,
он наконец очутился перед позолоченной двустворчатой дверью. Над нею висел
гербовый щит, покрытый эмалью в оправе из алмазных завитков; стилизованный
узор отдаленно напоминал геральдическую фигу узурпатора.
- Это его покои! - воскликнул Кугал.
Один взгляд - и дверь с гулким звоном надломилась по шву.
Размахивая золотисто-розовым мечом, он ворвался внутрь, а за ним
сорок рыцарей. Вначале они попали в прихожую, обставленную легкой плетеной
мебелью и выходящую на широкий, посеребренный луной балкон; за прихожей
были две гардеробные, до отказа набитые одеждой, далее - внутренний салон,
откуда одна дверь вела в роскошную ванную, выложенную ониксом и золотом, а
другая - в королевскую опочивальню. Здесь гирлянды фиолетовых и янтарных
лампочек освещали огромное круглое ложе под золотистым балдахином и
покрывалом из черного атласа.
На нем покоился бледный силуэт.
Лишь через несколько минут Кугал смог собрать силы для
телепатического сигнала:
"Брат! Ноданн, ко мне!"
Стратег мгновенно очутился рядом и наполнил комнату солнечным
сиянием. Кугал сделал знак своим воинам удалиться и сам вышел, оставив
Ноданна одного.
- Моя Мерси-Розмар! - прошептал Аполлон, склоняясь над нею.
Дорогие ему очертания остались нетронутыми: хрупкие руки - одна
откинута, другая покойно вытянута вдоль тела; ноги с удлиненными ступнями,
ямочки на коленях, изящный изгиб бедер, темная загадочная расселина ее
женственности, небольшая упругая грудь жемчужно-серого оттенка, слегка
выгнутая шея с похолодевшим золотым торквесом, нежная линия расслабленного
подбородка. Лицо излучает покой, губы слегка приоткрыты и все еще
подсвечены теплым сиянием, однако на волосы и ресницы уже легла прозрачная
снежная пелена.
- Твоя ненасытная жажда жизни вселила в него ужас, - промолвил
Ноданн. - Теперь он обратит твои жизненные силы на мою погибель. Ах,
Мерси, ведь ты знала, ты предупреждала меня!.. Постой...
Он снял розовую стеклянную рукавицу. Серебряная рука быстро прошлась
по телу Мерси, и оно рассыпалось в пыль; остались только торквес и
пушистые кольца на черном атласе...
Заходящая луна вместо серебра плеснула в окно расплавленным золотом.
И чей-то внутренний голос скомандовал:
"Выходи!"
Они сошлись высоко в небе над бушующим морем, и защитой им, как того
требовал ритуал, служили только собственные умы.
Когда сверкнула зеленая сигнальная молния и гром раскатился по
уступам горы, все прочие схватки разом прекратились. Всем не терпелось
лицезреть поединок титанов. Даже мирные жители города, до той поры
прятавшиеся в подвалах, высыпали на бастионы и затесались в толпу
безмолвных рыцарей в стеклянных доспехах.
По чьей-то команде погасли все метапсихические огни; масляные
светильники тоже догорали в предрассветных сумерках, и Гория теперь
походила на город-призрак. Над проливом Редон то и дело мелькали зеленые
вспышки, затмевая два сверкающих силуэта.
Кое-кому из зрителей довелось стать свидетелем первого поединка между
Эйкеном и Ноданном, что был прерван потопом в Серебристо-Белой равнине.
Они могли отметить некоторые отличия в боевой тактике противников:
маленький человечек держался более осмотрительно, избрав оборонительную
тактику; богоподобный Ноданн, напротив, дрался самозабвенно и яростно, что
было совсем не в его стиле.
Да, Стратег проявлял необычайную агрессивность. Розовый нимб стал
багровым, и Стратег бомбил врага непрерывными очередями фотонного Меча.
Звездные вспышки сотрясали защитный экран шута, вспыхивающий то голубым,
то желтовато-зеленым, то пунцовым пламенем.
- Выскочка! - ревел ураганный голос Ноданна. - Самозванец! Я -
наследник короля Многоцветной Земли, старший сын Тагдала и Нантусвель. А
кто твои родители? Стерильная посуда в генетической кухне? Пробирки для
смешивания замороженной спермы и тухлых яиц мертвой бабы? Какой из тебя
король?..
Чудовищные валы прокатывались по взбаламученной поверхности моря.
Фигурка в черных доспехах с золотым подбоем совсем потускнела.
- Что молчишь? - бушевал Ноданн. - Или твоей храбрости хватает лишь
на женщин? Испугался ее страсти, гнида? Спрятался, как слизняк от
солнечного света? Конечно, куда тебе затмить солнце!
Эйкен хранил безмолвие за медленно разрушающимся умственным щитом.
Обвинения, казалось, не доходили до него; вся ярость их тонула в темной
воде.
- Отвечай же, черт побери! - гремел Ноданн изнутри своей ауры,
струящейся, как хвост кометы. - Или ты ищешь смерти?.. Думал за ее счет
заткнуть трещины в своем мозгу? Не вышло, да? Ты и сам понимаешь, что твой
жалкий умишко не стоит мизинца единственной женщины, которую ты любил!
Ноданн нажал верхнюю кнопку на рукояти Меча. Счетчик питания
показывал, что в батарее хватит энергии еще только на один залп такой
мощности.
- Утомился, поди, сидеть на троне! Твои подданные ненавидят и
презирают тебя, а ты ничего не можешь поделать - кишка тонка! Ничтожество!
Шут! Заговорщик! Противник чести, благородства, красоты!
Вспышка невероятной силы вырыла кратер в волнах, и Эйкен вместе со
своим щитом скрылся из виду. Потом вдруг заклубился, зафонтанировал вихрь
мощных испарений, и где-то в глубине его пульсировало слабое золотое
сияние, перемежаясь с приглушенно-карминным светом морских глубин.
Стратег выжидал. Наконец из клубов пара выделился небольшой шар
совершенной формы и цвета густеющей крови. Его едва хватало, чтобы
обволакивать фигурку в доспехах и тусклое стеклянное Копье.
- Выходи! - призывал Аполлон. - Хватит прятаться, король шутов!
Шар напоминал череп, туго обтянутый блестящей алой кожей, а глаза
точно утонули в глубоких колодцах.
Ноданн приготовил Меч.
- Так и умрешь, не сказав ни слова? Ну смотри, дело твое!
В последний залп Ноданн вложил всю мозговую энергию в сочетании с
полной мощностью фотонного оружия. Вспышка получилась ослепительно белой,
а отдача раскатилась нескончаемым эхом между холмами Арморики и Бретани.
Золотой шут стоял напротив во всей своей незащищенности.
- Нет!.. - прохрипел Стратег.
Сиятельный улыбнулся и широко распахнул ум. Ноданн в отчаянии
осознал, что все было заранее спланировано, чтобы измотать его и
позабавить зрителей, даже тех, которые не обладали даром ясновидения,
поскольку исход поединка просматривался невооруженным глазом.
Эйкен, не торопясь, отстегнул перевязь и поднял Копье на вытянутой
руке. Ноданн почувствовал, как коварный психокинетический импульс
подтачивает силу его мышц. Мгновение - и ремень соскользнул с плеча, а
рукоять выскользнула из невольно разжавшихся пальцев. В тот же миг Эйкен
бросил Копье.
Ноданн снял шлем. Защитный нимб испарился во время завершающего
удара, но стан Аполлона вобрал в себя сияние восходящего солнца.
Эйкен же походил на обнаженную звезду.