господина, по виду постояльцы второразрядной гостиницы, отпускали плос-
кие шуточки.
Оба Ориоля стояли около ямы и сосредоточенно смотрели на бродягу, си-
девшего там на камешке по горло в воде. Картина напоминала средневековую
казнь преступника, обвиненного в колдовстве и чародействе; старик не вы-
пускал из рук костылей, и они мокли в воде рядом с ним.
Андермат пришел в шумный восторг:
- Браво, браво! Вот пример, которому должны последовать все местные
жители, страдающие ревматизмом!
И, наклонившись к Кловису, он громко крикнул, словно тот был глухой:
- Ну как? Хорошо вам?
Старый бродяга, видимо, совсем одуревший от горячей ванны, ответил:
- Жарко! Черррт бы ее взял, эту воду! До чего ж горячая! Того и гля-
ди, сваришься.
Но дядюшка Ориоль заявил:
- Чем горячей, тем для тебя пользительней.
Позади маркиза кто-то спросил:
- Что это тут происходит?
И г-н Обри-Пастер, возвращавшийся с ежедневной своей прогулки, пыхтя
и отдуваясь, подошел к яме.
Андермат объяснил ему свой план исцеления паралитика.
Но старик все твердил:
- Жарко! Горяча пррроклятая!
Он пожелал вылезти из воды, жалобно охал, просил вытащить его.
Банкир с трудом успокоил его, пообещав надбавить по франку за каждую
ванну.
Зрители кольцом обступили яму, где плавали в воде бурые лохмотья, об-
лекавшие тело старика.
Кто-то сказал:
- Ну и похлебка! Неаппетитный навар!
А другой подхватил:
- Да и говядина-то не лучше! Брр!
Но маркиз заметил, что в этом новом источнике гораздо больше пу-
зырьков углекислоты, чем в ваннах водолечебницы, а пузырьки крупнее и
гораздо подвижнее.
Действительно, все рубище бродяги было покрыто пузырьками, и они
взлетали на поверхность в таком изобилии, что казалось, в воде мелькают
бесчисленные цепочки, бесконечные четки из крошечных круглых прозрачных
алмазов, сверкавших на солнце ослепительным блеском.
Обри-Пастер засмеялся.
- Ну еще бы! - сказал он. - Вы послушайте, что вытворяют в здешнем
ванном заведении. Известно, что минеральный источник надо поймать в си-
лок, как птицу, или, вернее, засадить его под колокол. Это называется
каптаж. Однако с источником, который подводят к ваннам в Анвале, прои-
зошла такая история. Углекислота легче воды и, выделяясь из нее, собира-
лась под верхушкой колокола, а когда ее накапливалось там слишком много,
она устремлялась в трубы, проникала через них в ванны, насыщала воздух,
и больные чувствовали удушье. За два месяца было три довольно тяжелых
случая. Тогда опять обратились ко мне, и я изобрел очень простое приспо-
собление: две трубы подводят из-под колокола воду и углекислый газ по-
рознь и вновь соединяют их под ваннами, восстанавливая тем самым нор-
мальный состав источника и не допуская опасного избытка углекислоты. Од-
нако надо было потратить тысячу франков, чтобы сконструировать мое прис-
пособление. И знаете, что сделал бывший тюремный - надзиратель? Ни за
что не угадаете. Проделал дыру в колоколе, чтобы отделаться от газа, и
он, разумеется, стал улетучиваться. Таким образом, вам продают углекис-
лые ванны без углекислоты или же с таким ничтожным ее количеством, что
пользы от этих ванн немного. Зато здесь, посмотрите-ка!
Все пришли в негодование. Никто уже больше не смеялся, на нищего па-
ралитика смотрели теперь с завистью. Каждый готов был схватить лопату и
вырыть для себя ванну в земле рядом с ямой бродяги.
Андермат взял инженера под руку, и они пошли по дороге, о чем-то бе-
седуя. Время от времени Обри-Пастер останавливался и чертил тростью в
воздухе, как будто намечая направление чего-то, указывал узловые точки,
а банкир делал пометки в записной книжке.
Христиана и Поль Бретиньи разговорились. Он рассказывал ей о своем
путешествии по Оверни, описывал свои впечатления и чувства. Он любил
природу безотчетной, пылкой любовью, в которой сквозило нечто звериное.
Природа доставляла ему сладострастное наслаждение, от которого трепетали
его нервы, все его тело.
Он говорил Христиане:
- Знаете, мне кажется, что я словно раскрываюсь, вбираю в себя все, и
каждое впечатление пронизывает меня с такой силой, что я плачу, скриплю
зубами. Ну вот, смотрите, перед нами зеленая круча, широкий кряж, и по
нему карабкаются в гору полчища деревьев; мои глаза вбирают этот лес, он
проникает в меня, заполоняет, бежит по моим жилам, и мне даже кажется,
что я его ем, глотаю, сам становлюсь лесом.
Он говорил все это смеясь и устремлял круглые, широко открытые глаза
то на лес, то на Христиану, а она слушала, удивленная, смущенная, но по-
нимала его впечатлительной душой, и ей казалось, что этот жадный взгляд
расширенных зрачков пожирает и ее вместе с лесом.
Поль продолжал: - А если б вы знали, какие радости приносит мне обо-
няние! Вот этот воздух, которым мы с вами дышим сейчас, я пью, опьяняюсь
им и слышу все запахи, разлитые в нем, все, решительно все. Ну, вот пос-
лушайте. Вопервых, самое главное. Когда вы приехали сюда, заметили вы,
какой здесь аромат? Нежный, ни с чем не сравнимый аромат, такой тонкий,
такой легкий, что он кажется... ну, как бы это сказать... почти неве-
щественным. Он везде, везде, и никак не можешь разгадать, что же это та-
кое, уловить, откуда он исходит. А между тем никогда ни один аромат на
свете не давал мне такого наслаждения. И что ж! - это запах цветущих ви-
ноградников. Ах, я только на пятый день открыл его! Какая прелесть! И
разве не восхитительно думать, что виноград, дарящий нам вино - вино,
которым по-настоящему, как знатоки, могут наслаждаться лишь избранные,
дарит нам и нежнейшее, волнующее благоухание, различимое лишь для самых
изощренных чувственных натур. А улавливаете ли вы в этом воздухе струю
мощного запаха каштанов, приторно-сладкое благоухание акаций, аромат
горных лугов и аромат травы - она пахнет так хорошо, так хорошо, и ведь
никто этого и не замечает.
Она слушала его с изумлением - не потому, что слова его были каким-то
поразительным открытием, но они совсем не походили на то будничное, обы-
денное, что всегда говорилось вокруг нее, и потому захватывали ее, вол-
новали, вносили смятение в привычный строй ее мыслей.
А он все говорил голосом несколько глухим, но теплого тембра:
- И потом, скажите, заметили ли вы, что над дорогами, когда бывает
жарко, в воздухе есть легкий привкус ванили? Замечали, да? И знаете, что
это такое?.. Нет, я не решаюсь сказать...
Он расхохотался и вдруг, протянув руку вперед, сказал:
- Посмотрите.
По дороге тянулись вереницей возы с сеном, и каждый тащила пара ко-
ров. Медлительные, широколобые, они грузно переступали ногами, склонив
под ярмом голову с крутыми рогами, привязанными к деревянной переклади-
не, и видно было, как под кожей движутся у них мослаки. Впереди каждого
воза шел человек в сборчатой рубашке и безрукавке, в черной шляпе и пру-
том подгонял свою упряжку. Время от времени он оборачивался, но никогда
не бил корову, а только касался прутом ее плеча или лба, и она, мигая -
большими и глупыми глазами с поволокой, покорно повиновалась его жесту.
Христиана и Поль посторонились, чтобы дать им дорогу.
Бретиньи спросил:
- Вы чувствуете запах?
Она удивилась:
- Какой? Сейчас пахнет хлевом.
- Ну да, хлевом. Все эти коровы (лошадей совсем нет в здешних местах)
рассеивают по дорогам запах коровника, и в сочетании с мельчайшей пылью
он придает ветру привкус ванили.
Христиана брезгливо сказала:
- Фу!
Он возразил:
- Позвольте, я же делаю химический анализ, и только. Это отнюдь не
мешает мне утверждать, что мы с вами, сударыня, находимся в дивном угол-
ке Франции, пленяющем мягкой, успокаивающей красотой. Нигде я не видел
такой природы. Мы перенеслись в золотой век. А Лимань! Ах, эта Лимань!
Нет, не буду о ней рассказывать, я хочу показать ее вам. Вы должны ее
посмотреть!
Их догнали маркиз и Гонтран. Взяв дочь под руку, маркиз шутливо по-
вернул ее и повел обратно, к деревне, напомнив, что пора идти завтра-
кать.
Дорогой он сказал:
- Слушайте, детки, это касается вас, всех троих. Вильям совершенно
сходит с ума, когда какая-нибудь мысль засядет ему в голову, и теперь он
ни о чем думать не может, кроме своего будущего курорта. Он бредит им и
для своих целей вознамерился пленить семейство Ориолей. Он хочет, чтобы
Христиана познакомилась с девочками и посмотрела, приемлемы ли они в хо-
рошем обществе. Но знакомство должно состояться так, чтобы отец и не по-
дозревал о наших хитростях. И вот меня осенила идея: устроим благотвори-
тельный праздник. Ты, милочка, навестишь здешнего священника, и вы с ним
выберете двух его прихожанок, которые будут собирать вместе с тобой по-
жертвования во время церковной службы. Конечно, ты сумеешь подсказать
ему, кого следует выбрать, и он их пригласит якобы по своему почину... А
на вас, молодые люди, возлагается обязанность устроить в казино лотерею
при содействии господина Петрюса Мартеля, его труппы и его оркестра. Ес-
ли девицы Ориоль милы и благовоспитанны, - говорят, их хорошо вышколили
в монастырском пансионе, - Христиана, несомненно, покорит их.
V
Целую неделю Христиана с увлечением занималась приготовлениями к
празднику. Священник действительно нашел, что из всех его прихожанок
только сестры Ориоль достойны чести собирать пожертвования вместе с до-
черью маркиза де Равенеля, и, обрадовавшись возможности сыграть роль,
стал хлопотать, все уладил, все устроил и пригласил обеих девушек, как
будто ему первому пришла эта мысль.
Весь приход был взбудоражен; даже угрюмые обитатели курорта отвлек-
лись от разговоров о своих болезнях и обменивались за табльдотом различ-
ными соображениями по поводу возможной суммы сборов с двух празднеств,
церковного и мирского.
День начался удачно. Стояла прекрасная летняя погода, жаркая и ясная;
солнце заливало равнину, а в тени под деревьями веяло прохладой.
Церковная служба была назначена в девять часов утра, краткая, но с
органом. Христиана, придя до начала обедни, чтобы взглянуть, как убрана
церковь цветочными гирляндами, заказанными в Руайя и в Клермон-Ферране,
услышала шаги за своей спиной, - вслед за ней явился аббат Литр с сест-
рами Ориоль; аббат представил их Христиане, и она тотчас пригласила обе-
их девушек к завтраку. Они, краснея, с почтительными реверансами, приня-
ли приглашение.
Начали собираться верующие.
Христиана и сестры Ориоль заняли почетные места, - на стульях, пос-
тавленных для них на краю клироса, а напротив них сели три принарядив-
шихся молодых человека: сын мэра, сын его помощника и сын муниципального
советника, - их избрали для сопровождения сборщиц, чтобы польстить мест-
ным властям.
Все сошло очень хорошо.
Служба кончилась быстро. Сбор дал сто десять франков, к этому присое-
динили пятьсот франков, пожертвованных Андерматом, пятьдесят - маркизом
де Равенелем, сто франков от Поля Бретиньи, и в итоге получилось семьсот
шестьдесят франков - сумма небывалая в анвальском приходе.
После обедни сестер Ориоль повели завтракать в отель.
Обе казались несколько смущенными, но держали себя очень мило, и, хо-
тя почти не принимали участия в разговоре, видно было, что это не ро-
бость, а скорее скромность. Они завтракали за табльдотом и понравились
всем мужчинам, всем без исключения.
Старшая была степеннее, младшая - живее; старшая - благовоспитаннее в
обыденном смысле этого слова, младшая - милее, приветливее; и вместе с
тем они были похожи друг на друга, как могут только быть похожи сестры.
После завтрака все отправились в казино, где в два часа был назначен
розыгрыш лотереи.
Парк уже заполнила пестрая толпа крестьян и больных, и он напоминал
ярмарку.
В китайской беседке музыканты играли сельскую симфонию - произведение
