т.п., но и в имени "Гандальв", хотя в "Старшей Эдде" это имя выглядит как
"Гандалв", и это было бы правильнее, но тогда появляется плохо переносимое
русским языком нагромождение звонких твердых согласных в конце слова.
Еще одна проблема - это согласные перед "у". Строго говоря, гном
Дьюрин, (как он назван в прежних переводах) должен был бы называться
"Дурин". Но исходя из соображений благозвучия мы оставили в этом имени
букву "ю", хотя и убрали мягкий знак, который провоцирует появление
совершенно невозможного здесь звука "й". Получилось "Дюрин".
Большая проблема - что делать со множественным числом? В эльфских
языках множественное число существительных образуется несколькими
способами. Например, при помощи чередования звуков: единственное -
"dunadan" ("Человек с Запада"), множественное - "dunedein". Или при помощи
прибавления звука "р" в конце слова: единственное - "Vala", множественное
- "Valar". В таких случаях мы брали одну из форм в качестве единственного
числа и образовывали множественное обычным способом: Валар - Валары.
Эти случаи приведены для примера. На самом деле подобные проблемы
возникают на каждом шагу, и каждое слово или наименование было нами
обдумано не однажды. Мы понимаем, что у читателей может возникнуть
некоторый дискомфорт, когда они встретят незнакомые написания знакомых им
по прежним переводам имен. Но я по опыту знаю, что этот дискомфорт
исчезает после первых двух-трех упоминаний данного персонажа в тексте.
Зато Бэг-Энд звучит гораздо более волшебно и более по-английски, чем
**какая-нибудь Торба-на-Круче. Мы также понимаем, что могут быть
предложены другие, не менее обоснованные варианты передачи имен и
названий. Любой перевод Толкина останется тем не менее несовершенным по
определению.
С моей стороны было бы нечестно не открыть источник биографических
сведений о жизни Толкина, на основе которого написано это предисловие. Это
биография Толкина, написанная оксфордцем Хамфри Карпентером. Эта книга
была подарена нашей семье Кристофером Толкином и издательством "Аллен и
Анвин" - за что мы им бесконечно признательны.
Я должна сказать, что не без трепета передаю драгоценную рукопись
перевода издателю. Этот перевод все еще нуждается в доработке, ведь в свое
время он был сделан для семейного пользования. Но так получилось, что в
конце семидесятых годов он был распечатан на машинке в количестве семи
экземпляров и разошелся по стране неожиданно широко. Это было сделано с
ведома автора перевода: в те годы это был единственный способ обмена
подобной информацией. Но впоследствии мы оказались в состоянии некоторого
шока, когда обнаружили компьютерный вариант этого самого перевода. А это
значит, что рано или поздно он будет опубликован - "пиратским" способом, с
ошибками и искажениями, как это уже случилось с другими переводами моего
отца. Поэтому мы просим читателей не судить нас очень строго. Возможно,
впоследствии, когда уже не будет такой спешки, мы сможем еще раз спокойно
поработать с этой рукописью.
А пока - спасибо всем, кто будет читать эту книгу.
Юлия Баталина
БРАТСТВО КРОВИ
( по книге А.Б. Снисаренко "Эвпатриды удачи", Л., 1990)
"Вначале было море" - эту истину открыл людям греческий философ Фалес. Море
связывало народы, и оно же толкало их на то, чтобы завладеть им.
В римских юридических сборниках - дигестах - зафиксирован закон, приписываемый
мудрому греческому законодателю Солону, где перечислены три равноправные
профессии: моряки, пираты и купцы. Никто не мог игнорировать пиратский
промысел, хотел он того или нет. Тут все зависело от обстоятельств, как и то,
кому быть дичью, а кому - охотником. И никто не знал, в какой из этих
ипостасей ему придется выступить, едва родной берег скроется из виду. Это была
единая "трехглавая профессия", наподобие греческой богини Гекаты или
карфагенской Истины. Тысячу раз прав был Гете, утверждавший устами Мефистофеля,
что "война, торговля и пиратство - три вида сущности одной".
Ни один античный роман не обошел молчанием действия пиратов. И с полным правом
можно утверждать, что в первую очередь с пиратством связано стремительное
развитие судостроения, навигационных знаний, торговых связей,
военно-политических союзов - всего, что составляет историю античного общества.
Трудно переоценить роль "мужей, промышляющих морем", как называл их Гомер, и
в сфере географических открытий. Именно они прокладывали новые трассы,
отыскивали новые якорные стоянки и гавани, изобретали новые типы кораблей и
вооружения.
Когда мы слышим слово "пират", у нас возникают ассоциации двоякого рода.
Либо перед нашим мысленным взором предстает жутковатый верзила с черной
бархатной повязкой на глазу, деревяшкой вместо ноги и с кружкой рома в
изувеченной руке, покрытой татуировкой, горланящий приличествующие случаю
песни и обучающий попугая популярной в данной среде терминологии.
Либо перед нами смутно маячит байронический лик учтивого идальго в бархатном
камзоле, шляпе с плюмажем и томиком Горация в холеной, хотя и загорелой руке -
этакого разочарованного жизнью изгоя, лишь волею обстоятельств ставшего
джентльменом удачи, странствующим "рыцарем, лишенным наследства".
Два мира, два полюса. На одном - Джон Сильвер ("Пиастры! Пиастры!"), Билли
Бонс ("Йо-хо-хо и бутылка рома!"), капитан Шарки ("Не зевай! Налетай! Забирай
его казну!"). На другом - Морган, уже сменивший свое имя Генри на Джон, но еще
не знающий, что его ждут вице-губернаторство на Ямайке и пожизненная
литературная слава в образе капитана Блада; тонкий поэт, талантливый ученый,
государственный деятель, историк и неудачливый придворный Уолтер Рейли;
организатор первого в мире коммунистического государства Либерталии на
Мадагаскаре Миссон. Различие между этими полюсами не столь существенно, как
кажется на первый взгляд: если первых мы бы назвали типичными, то вторые -
безусловная реальность, хотя и сильно подгримированная временем. Все они вполне
добросовестно и профессионально относились к своим пиратским обязанностям -
каждый на своем месте и в меру своих способностей.
Происхождение слова "пират" не вполне ясно, но то, что оно родилось в Греции, -
несомненно. Им пользовались такие писатели, как Полибий и Плутарх и они ничего
не говорят о его происхождении, из чего следует, что это слово было хорошо
известно и привычно. Его можно толковать по-разному: "пытаться овладеть
чем-либо, нападать на что-нибудь", "пытаться захватить (или штурмовать)",
"совершать покушение или нападение на кораблях".
Это слово вошло в обиход примерно в IV-III веках до н.э., а до того применялось
понятие "лэйстэс", известное еще Гомеру и тесно связанное с такими материями,
как грабеж, убийство, добыча. Четкое разграничение в этой области провели лишь
римляне: их слово pirata заимствовано из греческого как синоним именно морского
грабителя, разбойников же и грабителей вообще они обозначали словом
latxrunsulus (любопытно, что этим же словом они называли наемных солдат и ...
игральные кости - вероятно, как символ ветреной Фортуны).
Пиратство, как и война, всегда считалось у древних народов обычным
хозяйственным занятием, не хуже и не лучше, чем скотоводство, земледелие или
охота. Разве что опаснее или хлопотнее. А посему оно неизбежно должно было
иметь и собственную "производственную базу", окончательно уравнивающую его,
например, с военным делом.
Пираты должны были иметь свои якорные стоянки, гавани и крепости, где они могли
бы чувствовать себя в безопасности на время ремонта или отдыха, были бы
способны отразить любое нападение и хранить добычу. Для этого нужны инженеры и
строители разных специальностей, обслуживающий персонал и вообще все, без чего
не может обойтись ни одна крепость.
Пираты должны были иметь корабли, по крайней мере не уступающие быстроходностью
и маневренностью обычным типам торговых судов (чтобы можно было догнать) и
военных кораблей (чтобы можно было удрать или принять бой). Для этого нужны
верфи, материалы и постоянно действующие конструкторские бюро.
Пираты должны были иметь эффективное оружие нападения, чтобы предприятие
принесло максимальную выгоду, и оружие защиты, так как участь пойманного
разбойника было ужасна. Для этого нужны грамотные специалисты в морском и
военном деле, а также знатоки теории военного искусства.
Пираты должны были иметь лучшую для своей эпохи оснастку кораблей,
превращающуюся в умелых руках в дополнительное оружие. Для этого нужны
совместные усилия конструкторов, теоретиков и практиков, а также испытательные
полигоны.
Пираты должны были иметь рынки сбыта рабов и награбленного добра, а также
разветвленную сеть посредников, ибо без их помощи они быстро поменялись бы
местами со своими пленниками. Для этого нужны преданные агенты, совмещающие в
себе таланты и разведчиков, и наводчиков, и провокаторов.
Иными словами, они должны были иметь государство в государстве. Как правило,
они имели его. И мощь некоторых из них была такова, что соперничала с мощью
Рима в период его расцвета, в эпоху Помпея, Цезаря и Августа.
Борьба за свободу морей - постоянный предмет заботы властителей государств -
почти всегда вступала в противоречие с экономическими и военными интересами не
только пиратов, но и соседних держав. И в этой волчьей схватке пираты обычно
играли роль ударного резерва, предлагая свои услуги тому, кто больше платит, то
есть превращаясь по существу в каперов - разбойников на государственной службе.
В ХVII веке пиратские корабли тоже нередко меняли "Веселого Роджера" на
английский, французский или испанский флаг. Но в любую эпоху это были опасные
соратники: перед лицом опасности или ослепленные жаждой легкой наживы они не
задумываясь предавали своих минутных союзников и становились вдвое опаснее для
них, нежели "официальный" противник.
Эти люди не имели отечества, их объединяло нечто большее: общее дело. Это были
б р а т ь я п о к р о в и, но не по той крови, которая текла в жилах их
предков, а по крови их жертв и еще по собственной, проливаемой ими в
беспокойном настоящем ради неясного будущего.
*
Взято из фэнзина "Измеpение Ф", 1990 г. выпуск 3.
XXII век, опыт историографии.
(по материалам хроник А.и Б.Стругацких)
XXII век был столетием масштабных проектов и грандиозных откры-
тий. Он бурно влился в реку времени и завершился не менее потрясающим
водопадом событий, положивших начало расслоению горизонтального чело-
вечества.
Предлагаемый труд - это попытка систематизировать наиболее ха-
рактерные для XXII века происшествия, проекты свершения и эксперимен-
ты, а иногда даже чисто личностные восприятия на основании имеющихся в
архивной памяти БВИ хроник, повествований и мемуаров.
Итак, начало XXII столетия было омрачено "массачусетским кошма-
ром". В те давние годы смелыми экспериментаторами было спроектировано,
изготовлено и запущено самое сложное кибернетическое устройство, ког-
да-либо существовавшее. Проработала эта машина ровно четыре минуты,
которых вполне хватило ее создателям, чтобы понять, что они присутс-
твуют при рождении новой, нечеловеческой цивилизации Земли с непредс-
казуемыми перспективами. Машину моментально выключили, энергии, заце-
ментировали все входы и выходы, отключили все источники энергии, зами-
нировали и обнесли колючей проволокой. Позднее все это подробно описал
историк науки Айзек Бромберг в своей книге "Как это было на самом де-
ле".
Пятнадцать лет спустя, а именно, в 17 году, внимание населения
Планеты, уже несколько оправившегося от столь многообещающего начала
века, было привлечено к не менее выдающемуся событию - возвращению
