подсказывал леснику, что столбик термометра подскочил и замер где-то у
нулевой отметки.
Ветра не было, но тайга кишела мириадами звуков. Словно тугие
струны, натянутые в стволе каждого дерева, сжимаясь, клонили таежных
гигантов вниз, к земле. Они судорожно сгибались, каждый в свою сторону,
корчились, кривлялись, порой с хрустом ломались -- и жалобно стонали.
Им же больно! -- вдруг понял лесник. Нам больно! -- словно в ответ
выдохнула тайга. Над самой серединой озера выросло светящееся лиловое
облако, оформилось в миниатюрный ядерный гриб и начало медленно
подниматься к небу, чуть заметно расползаясь в стороны, но при этом
сохраняя первоначальную форму. Вскоре оно слилось с серой небесной
мглой.
Воздух был тяжел и недвижен, от озера веяло каким-то смрадом и
зловонием.
Чуть впереди и слева, спиной к леснику, стоял человек и молча
смотрел на озеро. Одежда его искрилась слабым голубоватым сиянием и
чуть слышно потрескивала, словно наэлектризованная. Это был тот самый
силуэт, виденный им в сторожке. Было в нем что-то неуловимо знакомое...
Человек повернулся и пошел по тропе прочь от озера. И тогда дед Мартын
узнал в нем самого себя.
"Иди за тенью своей!"
Тень! Это его тень! Тень жила самостоятельной жизнью, сама
передвигалась и сама же принимала решения, не испрашивая на то санкции
у своей первопричины. Нет, теперь она не тень, теперь он, старый лесник
дед Мартын стал тенью -- тенью собственной тени, ибо голос свыше
повелевал ему следовать за нею.
Он не чувствовал ног, он словно бы следовал за тенью одним лишь
взглядом. Светящийся силуэт бесшумно двигался по тропе к сторожке, а
дед Мартын шел за ним, подобно безвольной марионетке.
Нет, он не шел, он не мог идти -- ведь у него не было ног. Ни ног,
ни рук, ни тела -- от него осталось лишь внематериальное, самосознающее
"Я", лишенное телесной оболочки. Он стал невидимым, зато тень обрела
трехмерную пространственную сущность. Старый лесник наблюдал за собой
как бы со стороны. Неужели озеро столь могущественно?!
"Стой!" -- вдруг возник из ниоткуда приказ.
Дед Мартын остановился -- остановилась и тень.
Со стороны озера послышался шум приближающегося вертолета.
2.
-- Хорош дрыхнуть, щенок! -- прорычал рыжий, обдавая Игоря волной
густого перегара.
Игорь с трудом открыл глаза и поднялся. Он сидел на полу среди
пустых бутылок и остатков пищи. Голова трещала и готова была
разлететься на куски; его мутило. Сквозь окно пробивался тусклый свет
зарождающегося дня. Бандиты уже очухались и теперь судорожно
опохмелялись, лакая водку прямо из бутылок. Их колотило с такой силой,
что горлышки бутылок громко стучали об их зубы.
Ночной кошмар вдруг яркой вспышкой всплыл в сознании мальчика. Он
вспомнил лицо рыжего -- мертвый взгляд, сатанинская усмешка, жуткий
оскал -- и в страхе подался назад.
-- Что пятишься, хмыренок? -- гаркнул рыжий, зверея и нависая над
Игорем. -- Отвечай: куда твой дед девался? Ну!
До Игоря не сразу дошло, что дед Мартын исчез, но уже в следующую
минуту он понял, что рыжий говорит правду -- и втайне порадовался за
старика. Вместе с радостью пришла и надежда -- ведь дед Мартын не мог
оставить внука одного и наверняка придет на помощь.
И все же мальчик был крайне удивлен: он знал, что из кухни выхода
нет.
-- Оставь его, -- сказал "Иван-Иваныч" и громко икнул, -- пацан
знает не больше нашего.
-- Ты уверен? -- злобно сверкнул глазами рыжий, хватая Игоря за
ворот рубашки. -- Ты уверен, что они не сговорились?
-- А ты сам-то уверен, что запер старика в этой каморке? -- в свою
очередь спросил "Иван-Иваныч".
-- В отличие от вас, скотов поганых, я был трезв, как стеклышко,
-- огрызнулся рыжий. -- В конце концов, щенок подтвердит мои слова. Так
ведь, хмыренок?
Игорь проглотил комок, застрявший в горле, и молча кивнул.
"Иван-Иваныч" подошел к ним вплотную.
-- Этот трезвенник, -- он ткнул пальцем в сторону рыжего, --
действительно запер твоего деда в той каморке?
Бандиты, затаив дыхание, ждали ответа.
-- Да, -- чуть слышно произнес Игорь.
-- А что я говорил, -- рявкнул рыжий, отталкивая от себя не
нужного более свидетеля; Игорь едва удержался на ногах.
-- В таком случае наше дело хреново, -- подал голос
"Семен-Семеныч". -- Старик бесследно исчез из комнаты, при этом ни
двери, ни стены, ни пол, ни потолок не повреждены. Знаете, чем это
пахнет?
-- Дерьмом это пахнет! -- взорвался рыжий. -- Что ты здесь сопли
распускаешь, Меченый?! И без тебя тошно...
-- А ты погоди, Плохой, -- вкрадчиво произнес "Семен-Семеныч", или
Меченый, -- ты пораскинь мозгам-то. Во-первых, старик исчез, значит,
здесь замешана такая-то чертовщина, а во-вторых, этот старый оборотень
наверняка наведет мусоров на наш след. Срываться отсюда надо, мужики, и
чем скорее, тем лучше.
-- Во-во, Плохой, -- кивнул "Иван-Иваныч", -- пора собирать
манатки. Неровен час, нагрянут сюда ищейки.
Проспиртованный мозг рыжего с трудом анализировал создавшуюся
ситуацию. Наконец он смачно выругался, махнул рукой и сдался.
-- Хорошо. Уходим.
Тут же начались сборы, заключавшиеся в основном в складывании в
рюкзак непочатых бутылок со спиртным, а также продуктов, найденных в
кладовой деда Мартына.
-- А с этим что делать? -- спросил "Иван-Иваныч", кивнув на Игоря.
У мальчика все внутри похолодело.
Рыжий ухмыльнулся и ткнул большим пальцем правой руки вниз.
-- Нам терять нечего, -- отрезал он жестко. -- Одним больше, одним
меньше -- один черт вышка светит. Всем троим.
-- Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, -- подытожил
"Семен-Семеныч" и снял автомат с предохранителя.
-- Выйди во двор, -- поморщился "Иван-Иваныч". -- Здесь и так
дышать нечем.
-- Пойдем, малец, -- добродушно произнес "Семен-Семеныч" и сделал
автоматом приглашающий жест, -- не будем тянуть резину. Обещаю, больно
не будет. Небольшой укол -- и вечный кайф. Пойдем, а?
-- Иди, щенок, -- сказал рыжий Игорю, -- тебя сам Меченый просит,
а Меченый просить не привык. Ты должен ценить оказанную тебе честь. А
насчет боли он прав: боли не будет. Меченый -- профессионал высокого
класса, у него осечек не бывает.
-- Заткнись! -- рявкнул "Семен-Семеныч". -- Раз толкаешь других на
"мокрое", так хоть попридержи язык... Идем!
На этот раз он уже не просил -- он требовал. У Игоря пошли темные
круги перед глазами, ноги стали ватными, тело налилось свинцом.
Сознание начало медленно меркнуть, затягиваться густой пеленой, но
тут...
Но тут до его слуха донесся едва слышный гул приближающегося
вертолета.
3.
-- Что это? -- лица бандитов посерели.
Вертолет с грохотом пронесся над сторожкой и пошел на разворот.
Рыжий схватился за автомат.
-- Все! Нам крышка! -- крикнул он. -- Это старик навел! Ну,
попадется он мне!..
-- Уходим, Плохой! -- "Иван-Иваныч" бросился к выходу. -- В тайге
отсидимся! Может, пронесет...
"Семен-Семеныч" кинулся за ним, сшибая стулья на своем пути и
перекрывая матерной бранью вертолетный гул. Не заставил себя ждать и
рыжий. Игорь остался один.
Не разбирая дороги, бандиты понеслись по тропе, ведущей к озеру
Медвежьему. Вертолет в этот момент как раз проходил над сторожкой.
Беглецов тут же заметили.
Снизив машину, пилот повел ее прямо над тропой, по которой в
панике бежали бандиты. В раскрытой дверце показалась фигура в военном;
офицер держал в руках мегафон.
-- Нехорошев! Макеев! Байдюк! -- донесся сверху усиленный
репродуктором голос военного. -- Сопротивление бесполезно! Предлагаю
вам сдаться! Повторяю...
-- Это ты, Скипидар, их навел! -- вдруг заорал рыжий, ткнув дулом
автомата бегущего впереди "Иван-Иваныча" между лопаток. -- Ты наследил,
когда за ханкой гонял! Паскуда!..
Но Скипидар был не в состоянии произнести ни слова в ответ:
смрадное дыхание рывками, с каким-то клекотом, чуть ли не хрустом,
вырывалось из его прокуренных легких, жирный пот стекал по мокрым
сосулькам волос, глаза безумно таращились по сторонам, ничего и никого
не видя. Вчерашнее возлияние не прошло даром -- небезызвестный синдром
давал о себе знать, и давал весьма настойчиво. Впрочем, двое его
дружков чувствовали себя немногим лучше.
-- Сопротивление бесполезно! Предлагаю сдаться!.. -- тяжело падали
с неба хлесткие слова.
-- Пошел ты, коз-зел вонючий!.. -- прошипел рыжий и выпустил по
вертолету автоматную очередь.. Резкий, лающий звук разрезал утреннюю
мглу. Вертолет качнулся влево и взмыл вверх.
-- ...откроем огонь! -- донеслось с неба.
-- Смотрите: старик! -- вдруг остановился "Семен-Семеныч",
бежавший впереди. Скипидар налетел на него и чуть было не сшиб с ног.
На тропе, круто свернувшей вправо, неподвижно стоял дед Мартын.
Вся его фигура едва заметно светилась, взгляд был грозный, с заметной
примесью укоризны. Суеверный страх сковал движения бандитов. Но уже
мгновение спустя двое из них -- те, что были вооружены автоматами --
крест-накрест прошили грудь несчастного лесника огненными очередями.
-- Получай, падаль, -- процедил рыжий сквозь зубы.
Дед Мартын остался недвижен, ни один мускул не дрогнул на его
суровом лице -- лишь только глаза гневно сверкнули.
-- Призрак! -- в исступлении завопил рыжий и выпустил по старику
остаток магазина. Но старый лесник все также продолжал стоять на тропе.
Тогда Меченый схватил автомат за ствол, размахнулся и с ревом обрушился
на старика. Вороненая сталь прошла сквозь видение, а бандит, не
ожидавший подобного эффекта, потерял равновесие и свалился в куст
бузины.
-- У-у-у!.. -- завыл он, выпучив глаза от ужаса и зарываясь лицом
в снег.
Лес корчился, изнывая от боли, скулил, словно стая голодных псов,
вопил о помощи, снисхождении и смерти...
Обезумевшие бандиты метались по тропе, натыкаясь друг на друга,
сыпля проклятиями и угрозами, окончательно теряя человеческий облик и
уподобляясь диким животным. А вертолет тем временем все кружил и кружил
над тропой, и все тот же голос твердил те же слова о добровольной сдаче
и бесполезности сопротивления -- только дверца в кабину была теперь
закрыта.
Тайга стонала....
Дед Мартын воздел к небу руку, и тут же ослепительная вспышка
осветила все вокруг, огненный смерч пронесся над лесом, сжигая верхушки
сосен, обдавая нестерпимым жаром вековую тайгу. Смерч пролетел -- и тут
же исчез, и только трое бандитов, замершие в самых невообразимых позах,
сделались белыми, как луни. Нет, они все еще были живы -- но они уже
видели смерть.
Вертолет, отброшенный жгучей огненной волной к озеру, тем не менее
не потерял управление и теперь набирал высоту. Он кружил над Медвежьим,
поднимаясь все выше и выше; призывы офицеров прислушаться к голосу
рассудка больше не были слышны. Едва машина оказалась над самой
серединой озера, случилось нечто странное.
Небесный свод вдруг изогнулся, сжался в точку, тут же распрямился
и затрясся в жутком грохоте. Вертолет камнем полетел вниз, словно
попавший в зону мощного гравитационного поля; лед на озере заходил
ходуном, затрещал, захрустел, заскрежетал, пошел волнами... Когда
обреченный вертолет оказался буквально в метре от поверхности озера,
ледяное покрытие вдруг провалилось, мгновенно превращаясь в мельчайшие
обломки, и стремительно понеслось вглубь. Подо льдом образовалась
пустота -- мрачная, жуткая, бездонная, -- пустота, во мгновение ока
поглотившая и вертолет, и тонны озерного льда... Таежный воздух со
свистом устремился в пропасть, затягиваемый неведомым вакуумом. Тайга
словно сошла с ума. Столетние дубы, кряхтя, с корнями вылезали из
смерзшейся земли и, уносимые упругим ветром, исчезали в разверстой
пасти исполинского подземного чудовища, бывшего некогда озером
Медвежьим. Длинноствольные сосны, ломаясь словно спички, неслись следом
-- гигантский смерч пожирал все, до чего могли дотянуться его незримые
