Третий (номенклатурный) путь перехода к НМЭ как наиболее антикорпоративный
не позволит производственным корпорациям выработать четкой стратегии
адаптации к ситуации.
В стране возникло небольшое число крупных частных фирм (несколько сот), не
интегрированных в какую-либо властно-банковскую группировку. Их образование
в период режима "финансовой стабилизации" поддерживается спросом со стороны
либо этих ведущих группировок, либо - спросом массы не инкорпорированных в
официальные структуры "теневиков". Так возникли в России все современные
отрасли: торговля качественными западными потребительскими и
инвестиционными товарами, мобильная и цифровая связь, компьютерные системы
и доступ в Интернет, системы массовой информации (печатные и электронные
СМИ) и др.
К фирмам роста относятся, кроме этих новых фирм, возникших в сфере услуг,
весьма немногие конкурентоспособные на внешнем и внутреннем рынке
предприятия бывшего ВПК и машиностроительного комплекса (черная и цветная
металлургия, агрохимия, ядерные и композитные материалы и др.).
"Новые фирмы" - лидеры сферы услуг максимально адаптируемы к сценарию щ 1,
плохо адаптируемы к сценарию щ 2 (сфера услуг при патерналистском режиме
плотно контролируется государством) и совсем несовместимы с режимом
номенклатурным (антилиберальная диктатура национализирует опасные для нее
информационный и торговый бизнес). Вторые (экспортеры вооружений, продукции
тяжелой промышленности) лучше адаптируемы к сценариям щ 2 и щ 3, поскольку
в случае управляемой извне "либеральной диктатуры" они автоматически
попадают в разряд вытесняемых с рынков конкурентов западных корпораций.
Для любой крупной надкорпоративной структуры (ФПГ или конгломерата),
которых в российской экономике сложилось к настоящему моменту несколько
десятков, встает проблема сохранения и реструктуризации своих пассивов и
активов. Как предсказывает теория и как показал опыт первого финансового
шока (1992 г.), в период дестабилизации наиболее устойчивы активы, имеющие
малоэластичный по цене внешний или внутренний спрос (первичные ресурсы,
массовые продукты, инфраструктурные услуги).
Наиболее уязвимыми, при девальвации и "схлопывании" фондовых и кредитных
рынков, являются финансовые пассивы: банки начинают требовать возврата
кредитов, кредиторы-поставщики отказываются продолжать поставки в долг.
Поэтому более защищенными в этой ситуации окажутся структуры, имеющие в
пассивах значительную долю собственных "защищенных" источников (капитал в
валютной или иной реальной и ликвидной форме).
Поэтому те крупные корпорации (конгломераты) имеют лучшие шансы на успешную
адаптацию к агрессивно-мобилизационной среде (независимо от политической
формы режима), которые имеют сбалансированную структуру активов и пассивов
или же успеют к моменту разрушения финансовых рынков реструктурировать свои
консолидированные балансы.
2.3. СРЕДНЕСРОЧНЫЙ ПРОГНОЗ РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ
СИТУАЦИИ
2.3.1. "Наследство" режима либеральной стабилизации - воспроизводственные
ограничения
Рассмотренные возможные политико-экономические режимы будут вынуждены
реализовывать сходные по содержанию, но абсолютно разные (даже
противоположные) по форме мобилизационные мероприятия.
Эти мероприятия, начиная осуществляться в кризисных (форс-мажорных)
обстоятельствах, будут сначала бессистемными. Однако как любой естественный
процесс (как, например, самопроизвольный переход экономики в режим
либерализации в конце 80-х - начале 90-х годов), в конце концов
согласованность различных элементов политики адаптации государственных и
корпоративных структур будет нарастать.
Конечный (системный) результат этих мероприятий будет различен в
зависимости от последовательности и связанности между собой элементов
проводимой государственными и корпоративными структурами политики в
конкретных сферах мобилизации финансовых, производственных, информационных
и политических ресурсов. Чтобы оценить общий успех (провал) попытки
мобилизации ресурсов, требуется сформулировать те ограничения, которые она
должна преодолеть.
Мобилизационная политика может быть признана более эффективной, чем
либеральная политика, если она преодолеет ряд структурных ограничений
воспроизводства, сложившихся в рамках режима 1992-1997 гг.
1. Макроструктурное ограничение воспроизводства ВВП
Структуры производства, распределения и потребления ВВП совершенно
различны, что делает недостижимым не только динамическое, но и статическое
равновесие.
Структура производства ВВП носит по прежнему вполне "социалистический"
характер, распределение ВВП - характер "капиталистический", а потребление -
характер "паразитический".
В концентрированном виде это ограничение выражается в противоречии структур
распределения первичных (номинальных) и конечных (реальных) доходов
населения, в котором и скрыты причины инвестиционного коллапса экономики.
С одной стороны, все годы реформ 1992-97 гг. существует жесткое
распределение реальных доходов в ВВП между основными экономическими
агентами: населением (60% - уровень, соответствующий дореформенному),
госаппаратом (10% ВВП), бизнесом (25% ВВП) и "остальным миром" (5% ВВП).
Под неизменной структурой реальных доходов воспроизводится масштабный и
растущий дисбаланс структуры номинальных доходов (доля оплаты труда в ВВП
за тот же период упала с 50% до 30%, прибыль упала с 25% до 5% ВВП).
"Платит" за этот дисбаланс государство, доходы которого составляют менее
1/4 дореформенного уровня и которое не в силах выполнять элементарные
функции по поддержанию социальных систем.
Между реальной и номинальной структурой образуется "черная дыра" в 25-30%
ВВП (так называемые "смешанные доходы" от предпринимательской деятельности,
на которые почти не платятся налоги), в которую засасывает государственные
и частные финансы.
Это ограничение в определяющей степени сказывается на экономической
динамике, которая (как это и описывается в классической модели
экономического роста) зависит от двух параметров:
- нормы сбережения в доходе населения (у нас она равна примерно 35% ВВП,
что считается вполне благополучным показателем); - превращением сбережений
в инвестиции.
Последнее условие у нас полностью нарушено: отсутствует механизм
трансформации личных (непроизводственных) сбережений в инвестиции.
Распределение сбережений периода либерализации таково:
- 30% сбережений конвертируется в доллары (ежегодный прирост в 1995-1997
гг. - 25-30 млрд. долл., что составляет 10% доходов населения),
- 25% сбережений аккумулируется (через Сбербанк) на покупку гособлигаций,
т.е. финансирование текущих госрасходов (8% доходов),
- 25-30 % сбережений остается в обороте в наличности (еще 8-10% доходов),
которые отчасти обеспечивают экономическую активность (челночный бизнес,
сделки с недвижимостью и др.) и покрывают дефицит оборотных средств
предприятий, снижая легальную налоговую базу.
И лишь 15-20% сбережений или всего 5-6% доходов населения поступает в
качестве депозитов в банковско-инвестиционную систему (без Сбербанка), до
50-70% активов которой опять-таки вложено в ГКО (т.е. идет на текущее
потребление государства). Этот "сухой остаток" (чистые кредиты банковской
системы реальному сектору) обеспечивает менее 1/10 совокупного накопления.
Все остальное бремя инвестиций берет на себя сам реальный сектор, ресурсы
которого (амортизация за минусом "проедаемой" части) покрывают не более
трети потребностей простого воспроизводства.
В условиях такой базовой структуры воспроизводства экономический рост
принципиально невозможен, как бы его ни заклинали реформаторы.
2. Ограничение экспортной рентабельности. Уже в 1995-96 гг. чистые доходы
от экспорта упали более чем в 30 раз, с 10 % ВВП до 0,3% ВВП.
Приближение внутренних издержек экспортно-ориентированных отраслей (прежде
всего нефтяной и металлургической) к мировым ценам исчерпало сложившийся в
1992-1994 годах механизм зарабатывания сверхдоходов на экспортных
операциях, часть которых шла (через взимание экспортных тарифов) на
финансирование значительной доли госрасходов.
Одновременно с падением экспортных доходов происходил ускоренный (по
сравнению с общим ростом цен) рост внутренних цен и тарифов на продукцию
монополий, что резко снизило рентабельность народного хозяйства и привело в
1995-97 гг. к масштабному платежному и налоговому кризису.
Таким образом, произошла утрата исходного стратегического резерва реформ
- "ножниц цен" между мировыми и внутренними ценами (издержками) на нефть и
газ (40% экспорта), продукцию металлургии (20% экспорта), химической
промышленности (10% экспорта).
Утрата экспортных сверхдоходов сделала невозможной уже в 1995-97 гг.
двухсекторную воспроизводственную модель, когда основная часть бюджетной
нагрузки и внебюджетного перераспределения национального дохода в пользу
населения (через механизм перекрестного субсидирования) осуществлялась за
счет торговли сырьем. Эта модель сложилась в начале 70-х годов и позволила
отложить на 20 лет процесс саморазрушения советской системы.
Приближение внутренних цен к мировым, при отрицательной рентабельности
переработки сырья внутри страны в мировых ценах, сделало ТЭК крайне
уязвимым к изменениям мировой конъюнктуры.
Ориентированные на внутренний рынок предприятия получают энергоресурсы по
"остаточному принципу" (их платежеспособность значительно ниже зарубежных
покупателей). В эту же категорию неприоритетных покупателей попадают и
бюджетополучатели всех уровней, поскольку они также не могут обеспечить
своевременную и полную оплату ресурсов. Введение лимитов потребления, в
условиях действия нынешней бюджетной системы, не решит проблемы, т.к. эти
лимиты не будут профинансированы.
Феномен "двухсекторного предложения" сырьевой продукции объясняет тот
факт (неэластичность экспорта по цене), что при резком падении рента-
бельности экспортных операций (по некоторым видам - до отрицательной ве-
личины) физический объем экспорта снижается незначительно, тогда как
внутреннее потребление быстро падает.
3. Ограничение внутреннего предложения - дисбаланс между потреблением
населения и производством потребительских товаров и услуг.
Потребление населения упало в 1991-1997 г.г. всего на 1/3, ВВП - более чем
в половину, а выпуск потребительских товаров и услуг - в 3 и более раз.
Разрыв между спросом и предложением заполнялся импортом (до 2/3 ресурсов
товарооборота). В условиях девальвации рубля (как показано в части 1
доклада), потребительский импорт падет одной из первых жертв.
Из этой структуры следует, что развитие потребительского сектора не может в
ближайшее время стать "локомотивом" экономики и что бюджет через социальные
расходы оплачивает "импортную ренту", которая содержится в цене западных
потребительских товаров (сюда входят и технологическая рента за сложные
бытовые товары, земельная рента за сельхозпродукты и др.).
Импортная рента является платой страны за технологическое отставание и
может быть уменьшена в модели "открытого общества" лишь развитием в России
потребительских производств с мировым уровнем качества и рентабельности
(ими становятся филиалы западных концернов).
2.3.2. Варианты валютной политики
Между выбором политического режима и ходом процессов саморазрушения
режима "либеральной стабилизации" существуют, кроме отмеченных выше пря-
мых связей, сильные обратные зависимости: характер политического режима
в значительной мере определяется глубиной девальвации рубля и разрушения
финансовых рынков. Есть ли объективные "уровни поддержки" глубины де-
вальвации рубля? Такие уровни поддержки заложены в нынешней системе от-
носительных цен с учетом реального уровня платежей по этим (заявленным)
ценам.
Согласно докладу (декабрь 1997 г.) Межведомственной балансовой комиссии под
рук. П.Карпова "О причинах низкой собираемости налогов (неплатежей
фискальной системе), общих причинах кризиса платежей и возможности
