До сих пор либеральным реформаторам не удавалось распространить жесткие
бюджетные ограничения на микроэкономический уровень: как платежеспособность
(рассчитанная как доля оплаченных контрактов в общей сумме трансакций), так
и ликвидность (доля средств на расчетных счетах в оборотных активах)
снизилась в 1993-97 гг. не менее чем в 3-5 раз. Более того, либеральной
элите не удается сохранять ликвидность даже своей экономической базы -
банковской системы (доля их ликвидных активов сократилась за 4 года в 5
раз).
Таким образом, устойчивость сценария "либеральной диктатуры" ограни-
чена платежеспособностью и ликвидностью народного хозяйства и бюджета,
которые сегодня уже составляют менее половины допустимых значений. Вмес-
те с тем, этот сценарий обладает качеством самоусиления: попав в "долго-
вую яму" и не имея возможности обслуживать текущий долг за счет внутрен-
них источников, страна вынуждена вновь и вновь просить о реструктуриза-
ции долга, что неминуемо означает стратегическую зависимость от условий
кредиторов. (Но есть и факторы, затрудняющие или блокирующие ускоренный
переход к сценарию долговой экспансии (экономическая основа "либеральной
диктатуры"):
- внешние факторы: западные кредиторы не готовы принять на себя полную
бюджетную ответственность за огромную, неуправляемую, непонятную страну
(понятнее - расширение НАТО), латиноамериканский вариант (замыкание
внутреннего рынка и финансов страны на внешний рынок) для России мало
реален, т.к. он предполагает гораздо более интенсивные инвестиции, чем
Запад готов (при самых благоприятных условиях) нам предоставить;
- внутренние факторы: падение бюджетной эффективности внешних
заимствований, связанное с постдевальвационной фиксацией обменного курса).
Два оставшихся, из доступных нам, внешних финансовых источника покрытия
дефицита бюджета - выход на рынок гособлигаций (выпуск евробондов и т.п.) и
допуск нерезидентов на внутренний рынок (ГКО, ОФЗ и др.) - в краткосрочном
плане не представляют опасности чрезмерной долговой экспансии, т.к. емкость
этого рынка прямо зависит от оздоровления государственных и частных
финансов.
Опасность с точки зрения критического превышения госдолгом уровня ВВП
(сейчас госдолг - около 50% ВВП) представляет значительная (в 3 и более
раз) девальвация рубля и последующая чрезвычайная помощь МВФ.
Внутренние источники наращивания госдолга лежат в плоскости действий по
переструктурированию всех видов задолженности государства на более
длительный срок и более низкие проценты, либо через механизм скрытого
кредитования Правительства со стороны ЦБ РФ (покупка ГКО).
В краткосрочной перспективе долговой сценарий, временно расширяя
существующие воспроизводственные и кредитные ограничения бюджета, означает
окончательный слом сложившейся в 1930-1980 гг. структуры воспроизводства.
Фактически это будет означать построение экономики "с чистого листа" и
новую индустриализацию, проводимую на западные деньги в нужных мировым ТНК
объемах и формах. В среднесрочной перспективе этот сценарий вернет страну к
значительно более жестким ограничениям - кредитным (вплоть до признания
неплатежеспособности страны) и воспроизводственным (вплоть до банкротства
большей части народного хозяйства и отключения от национальных систем
жизнеобеспечения целых регионов).
Либерально-монополистический сценарий имеет шанс на среднесрочную
стабильную реализацию, с точки зрения бюджета, только при благоприятных
внешнеэкономических условиях (завоевание Россией более значительной доли
мирового рынка газа и нефти, повышение мировых цен на них), что
представляется (в нынешних условиях мировой хозяйственной конъюнктуры)
маловероятным.
2. Сценарий "патерналистской демократии"
Целевые (среднесрочные) бюджетные параметры сценария: доля госрасходов - не
менее 35% ВВП при доходной базе не ниже 30% ВВП.
В долгосрочной перспективе данный сценарий (его можно назвать "европейским
путем" модернизации, в отличие от "азиатского" или "латиноамериканского
пути" с низкой долей бюджета в ВВП) означает повышение доли госрасходов до
уровня европейских стран. Конечные параметры европейской бюджетной модели:
около 50% госрасходов в ВВП (за исключением традиционно либеральной
Великобритании, где эта доля - 35% ВВП), умеренный бюджетный дефицит (не
более 4-5%).
Возможен ли прямой переход к европейской модели "социального рыночного
хозяйства" или неизбежно промежуточное "либеральное чистилище" (по образцу
того, что показал недавно А.Невзоров на деньги продюсера Б.Березовского)?
Опыт послевоенной Западной Германии, а также современных стран центральной
и восточной Европы показывает, что европейский путь модернизации
предполагает сохранение высокой доли госрасходов в ВВП в переходный период
(в ФРГ она поднялась в 50-90-е годы с 30% до 50%, в постсоциалистических
странах сегодня составляет: в Польше - 50%, в Чехии - 45%, в Венгрии - 60%).
Иначе любая страна не сможет сохранить определенный набор качеств
"европейскости" (культуры), которые обеспечивают ей место в "Большой
Европе".
Исходной проблемой этого сценария является не реформа бюджетных расходов, а
реформа доходной базы бюджета и реформа бюджетных процедур, исключающая
"приватизацию" бюджета.
Эти две реформы в содержательном плане гораздо сложнее, чем "героическое"
сокращение расходов, осуществляемое сегодня как "единственный выход" из
бюджетного кризиса, продолжающегося несколько лет.
3. Сценарий "номенклатурной реставрации"
Не предусматривает целостной бюджетной политики, поскольку государственные
финансы (и прежде всего - валютные поступления) при таком развитии события
изымаются в закрытый распределитель правящего клана.
2.3.5. Варианты промышленной, региональной, внешнеторговой политики
Как показано выше (п.2.3.1.) уже глубина девальвации рубля во многом
задает варианты промышленной, региональной и внешнеэкономической полити-
ки: спектр возможных альтернатив которых - от завершения долларизации
внутреннего платежного оборота и полного "вымывания" старой промышленно-
сти (в сценарии щ 1 при "умеренной" девальвации рубля) до восстановления
"двухсекторной" модели воспроизводства (сырье - критический импорт) и
административного сохранения внутреннего рынка при сильной девальвации
рубля в режиме сценария щ 2.
Общие контуры неизбежных мобилизационных мероприятий в области
промышленной, региональной и внешнеторговой политики очерчены в части 1
доклада. Выбор политического режима перехода к НМЭ (одного из трех
возможных общих сценариев) будет влиять не на содержание, а на форму этих
мобилизационных мероприятий, а также определять самый существенный для
корпораций и регионов вопрос - кто и за чей счет будет проводить
мобилизацию.
Анализ вариантов адаптации отдельных отраслей и регионов требует более
специального анализа и моделирования, что было бы желательно сделать, с
учетом многомерности задачи, многообразия отраслевых и региональных
особенностей, на базе использования экономико-математической модели
(например, с использованием модели ИНП РАН - группы А.Белоусова).
2.4. ПАРАМЕТРЫ И СРОКИ КРИЗИСА НМЭ И ВЫЗРЕВАНИЕ УСЛОВИЙ НОВОГО ЦИКЛА
ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ РОССИИ
После детального ("технического") анализа стратегий адаптации
государственных и корпоративных структур к условиям переходного периода,
вернемся к "фундаментальному анализу" будущего - синтезируем политические и
экономические составляющие и ограничения НМЭ, представив наиболее вероятную
картину становления НМЭ в постсоветском социальном пространстве и времени.
Ограничим наш горизонт: пространственный - границами современной России,
временной - пятилетним периодом.
При любом варианте переходного периода, его суть состоит в демонтаже
существующего базисного воспроизводственного контура, который не смог
обеспечить сохранение целостности экономики и страны, "физическое"
выживание государства (вне зависимости от его политической формы) и
населения.
Нынешний воспроизводственный контур - обмен сырья (экспортной ренты в
пользу приватизировавшей управление и частично собственность постсоветской
элиты) на ширпотреб (импортной ренты в пользу западных компаний) - потерял
свою работоспособность еще в 1995 г., когда в результате либерализации
(открытия) экономики внутренние цены приблизились к мировым и был "съеден"
исходный стратегический резерв реформ.
Последующие два года страна жила в режиме "дожития", резко увеличивая свой
краткосрочный внутренний долг. Этот режим исчерпал себя в 1998 г.
Все это уже было не раз в истории России, многократно доказывающей
тупиковость пути конъюнктурного приспособления к политическим и
экономическим реалиям (например, ценам) быстро меняющегося мира, в котором
Россия (просто по своим размерам) никогда не имела "гарантированного"
места. И выходом из такой ситуации "выпадания из мировой конъюнктуры"
всегда было формирование нового воспроизводственного контура, основанного
не на обмене текущих потоков ресурсов на текущий поток товаров, а на прямом
двухстороннем трансферте между Россией и остальным миром по схеме "запасы
ресурсов - технологии для внутреннего производства".
Этот воспроизводственный контур всегда предполагал превращение страны в
единую корпорацию, которая "встраивалась" в мирохозяйственную систему после
очередной безуспешной попытки построить собственную самодостаточную
воспроизводственную систему (неважно какую: либеральную или военную).
Назовем данный воспроизводственный контур "кооперационным".
Так это было в конце 19-го - начале 20-го века, когда после краха
аграрно-военной модели (особенно очевидного после Крымской войны)
франко-германский капитал составил основу развития таких кооперационных
отраслей как машиностроение, железнодорожный и судоходный транспорт,
банковское и страховое дело, текстильное производство и др.
После крайней по своим средствам и последствиям попытки "военизации"
экономики в 1914-1920 гг. была реализована, несмотря на политическое
"закрытие" страны, кооперационная схема привлечения западного (в основном
англосаксонского) капитала - сначала в форме концессий (20-е годы), а затем
- путем обмена первичных запасов (золота, зерна, пушнины и др.) на
индустриальные технологии.
Как только страна (как корпорация) переставала в должной мере
контролировать свои, конкурентные на мировом рынке, запасы (ослабевал
воспроизводственный контур кооперационно-мобилизационного развития,
формируемый размерами и историей страны), образовывались компенсационные
механизмы (контуры), основанные не на фундаментальных интересах кооперации
"Россия - остальной мир", а на текущей финансовой или сырьевой конъюнктуре.
Так, после полного исчерпания ресурсов старой кооперации 30-50-х годов
(конкретно: после разрушения аграрного сектора в России и перехода развитых
стран на другие виды стратегических ресурсов) в 70-е годы был сформирован
конъюнктурный воспроизводственный контур "сырье - продовольствие", который
просуществовал до середины 90-х годов, несколько расширившись на импортной
стороне (до полной номенклатуры западного ширпотреба) за счет приватизации
экспорта и разрушения внутреннего производства.
Исчерпание конъюнктурных преимуществ 70-х годов (скачок мировых цен на
нефть и открытие нефтяных месторождений Западной Сибири) заставил в 80-е
годы начать формирование кооперационного контура "газ - трубы", который по
сути означал прямой обмен запасов (многолетние гарантии поставок) на
западные инвестиции и технологии.
Успешность использования нового "кооперационного контура" всегда
определялась тем, насколько его экономическая, организационная и
политическая формы соответствовали содержанию - характеру тех
стратегических ресурсов (запасов), которые предлагались мировому хозяйству
в качестве нашего вклада в кооперацию. Рассмотрим с этой точки зрения
устойчивость НМЭ при полной реализации одного из трех сценариев, которые
проанализированы выше.
