вылета в Москву в связи с делом, не терпящим отлагательства, и что вы
посоветовали мне изложить суть дела в письме.
На другом конце провода воцарилось молчание, и Валашников услышал, как
его собеседник проглотил слюну. Наконец-то он загнал его в угол. Валаш-
никову нравилось снова ощутить свою власть над людьми - власть, которую
дает умственное превосходство.
- Это ваше окончательное решение?
- Это мое окончательное решение,- ответил Валашников. На его глазах от
счастья выступили слезы: он снова в строю!
- Сейчас мы имеем превосходство на международном уровне. Я предупреж-
даю вас: каждая минута промедления может привести к потере нашего прево-
сходства.
- Ждите в своем кабинете. Из уважения к вашим прежним заслугам я поп-
робую изыскать для вас способ немедленной и тайной доставки в Москву. Но
я предостерегаю вас, Валашников.
- Не теряй зря времени, сынок,- сказал Валашников и повесил трубку.
Он дрожал от волнения. Ему захотелось либо выпить, либо принять что-
нибудь успокаивающее. Но нет, он не станет этого делать.
Чувство волнения было приятным. Но вдруг он ошибся? Ведь он видел лицо
на экране всего лишь одно мгновение. Вдруг он спутал человека в машине с
тем самым уборщиком, только потому, что перед этим девчонка заморочила
ему голову болтовней о загаре и о цвете кожи? Может быть, он слишком до-
лго находился в стороне от дел? Что, если он ошибался? Он ведь мог и
ошибиться. Он видел того светловолосого человека в машине лишь мельком.
Затем его гениальный мозг начал взвешивать и оценивать факты. Если он
совершил ошибку, была ли для него смерть хуже, чем такая жизнь? Когда-то
в Москве он подсчитывал возможные потери в случае ядерной войны. Теперь
он совершал иные подсчеты, на этот раз для отдельно взятого человека.
Риск был оправдан. Несмотря ни на что, он будет стоять на своем: мрамор-
ный монумент с бронзовым диском - "Кассандра".
Все это камуфляж. Если он увидит, как сдвинут эту глыбу, и там окажет-
ся просто земля... Что ж, он посвятил "Кассандре" всю жизнь. Ему было
нечего больше терять.
В дверь постучали, и не успел он сказать "войдите", как в номере ока-
зались двое в форме КГБ. За ними следовал человек в штатском, которого
Валашников принимал за директора гостиницы и явно недооценивал.
Человек в штатском внес картонный чемодан с кожаными ремнями, принад-
лежащий Валашникову. Он сделал знак - и еще один офицер впустил в номер
девочку, не так давно сбежавшую от Валашникова.
- Вы готовы лететь?- спросил бывший директор гостиницы.
- Да,- холодно произнес Валашников.- А что здесь делает ребенок?
- Для вашего удовольствия, товарищ. В вашем деле сказано, что она вам
нравится.
- Уведите ее отсюда,- сказал Валашников, и его голос прозвучал автори-
тетно и убедительно.
Услышав его слова, девочка заплакала.
Валашников достал из кармана все свои деньги и, наклонившись к девоч-
ке, вложил бумажки ей в руки.
- Моя маленькая, совсем недавно я думал, что падение бесконечно. Те-
перь я знаю: возвышение не менее бесконечно. Не плачь. Вот деньги для
твоей мамы. Ты хорошая. Иди домой.
- Я тебе не нужна,- рыдала девочка.
- Ты будешь моей внучкой, но не больше. Расти большая и не подпускай к
себе стариков. Ладно?
Девочка всхлипнула и кивнула. Валашников дружески поцеловал ее в щеч-
ку, взял чемодан у директора гостиницы, который криво улыбнулся и пожал
плечами.
- Отвезите ее домой, товарищ директор. И не приставайте к ней. Я поз-
воню из Москвы.
Валашников чувствовал себя на высоте: ведь он узнал этого человека,
принятого по ошибке за чернокожего.
Он был загорелым, а не черным, думал Валашников, по дороге в аэропорт.
По дороге в Москву и, может быть, по дороге к своему возвышению.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Римо увидел, как два человека в джинсах и фланелевых рубашках тянут от
монумента провода. Он предложил им остановиться.
Очевидно, худощавый незнакомец произвел на них столь сильное впечатле-
ние, что они сразу же уронили катушки и, скорчившись, покатились в пыль.
- Спасибо, ребята,- поблагодарил их Римо.
- Зачем ты это сделал?- закричал Пети.
- У меня есть идея получше,- сказал Римо.
-Как это - "получше"? Даже "Ньюстайм" признает, что моя организация
безупречна. Средства массовой информации назвали захват памятника хорошо
организованным. По радио передавали, что местная полиция считает наши
ряды очень сплоченными. Я не позволю бить моих людей без разрешения.
- Извини, но взорвать эту изящную штучку - плевое дело,- сказал Римо,
указывая на массивное мраморное основание.- Один взрыв - и у вас остане-
тся только дырка в земле. И никаких телерепортажей.
К ним начали присоединяться революционеры, вышедшие из здания церкви:
те из них, кто еще мог держаться на ногах. Стоящая в задних рядах Горя-
щая Звезда, она же Линн Косгроув, издала низкий тревожный вопль.
- Что это?- спросил Пети.
- Это индейская песня,- сказал стоящий с ним рядом человек.
- Откуда ты знаешь, черт возьми?- спросил Пети.
- Я видел нечто подобное в "Сверкающих стрелах", с Рэндольфом Скоттом
и Виктором Мэтьюре. К тому же, я твой министр культуры.
Он поставил точку в своей речи, сделав последний глоток из бутылки с
наклейкой "Старый дед" и запустил бутылку в мраморный монумент. Она уда-
рилась в брезент и, скатившись на землю, не разбилась.
- Братья!- закричала Горящая Звезда.- Не слушайте белого человека. Его
язык раздвоен, как язык змеи. Мы должны разрушить памятник насилию, или
мы никогда не будем людьми. Под игом белых мы стали пьяницами и ворами.
Наше великое прошлое призывает стереть следы господства бледнолицых!
- Да! Да!- закричали люди с ружьями в руках.
Римо услышал индейский боевой клич.
- Братья!- закричал Римо.- Если мы уничтожим памятник, мы ничего не
добьемся. А если вы присоединитесь ко мне, у вас будут мясо, бифштексы,
пирожки, пиво, жареная рыба и мороженое. Всего навалом.
- Кто ты?- спросил министр культуры.
- И виски!- заорал Римо.
В предвкушении грандиозного набега министр культуры заехал Горящей
Звезде по лицу.
- Мы - за!- выкрикнул вождь Пети.
- Мы - за!- выкрикнули едва держащиеся на ногах члены Партии Револю-
ционных Индейцев.
- А как же наше великое прошлое?- закричал кто-то. Увидев, что это же-
нщина, Джерри Люпэн стукнул ее прикладом по голове. Ее парень погнался
за Люпэном, который присоединился к Римо и сделал в сторону парня непри-
стойный жест.
Парень показал ему кулак, обещая рассчитаться позже. Люпэн сцепил два
указательных пальца, показывая, что он и Римо друзья.
Пети знаком велел всем замолчать.
- Мы совершим набег. Я назначаю этого человека главным.
Слова Пети были встречены шумным одобрением.
- Когда выберешься отсюда, берегись людей Апова,- шепнул Пети на ухо
Римо.- Они ненавидят нас. Причем страстно. Если бы не полицейские, они
бы нас прикончили. Эти Апова - крепкие орешки. Ты уверен, что сможешь
пробраться мимо полицейских?
- Конечно,- ответил Римо.
- На грузовиках?
- А сколько у тебя людей?
- Человек сорок. Я их тебе дам, если ты привезешь мне мороженое и сли-
вочную помадку. Только не диетические продукты, а настоящее мороженое.
Римо ободряюще подмигнул, и Пети положил руку ему на плечо.
- Но тогда памятник - мой,- заявил Римо.- Оставь его мне. Насчет памя-
тника у меня есть план.
- Что же?- заволновался Пети.
- Полчаса лучшего времени в эфире,- объявил Римо.- Но погоди его взры-
вать.
- У нас никогда еще не было лучшего эфирного времени,- сказал Пети.-
Нас показывали в шесть утра и в вечерних новостях. На нас работает чело-
век из "Нью-Йорк Глоуб", он пишет за меня или по нашим просьбам. Он ос-
вещал то знаменитое восстание в тюрьме, в Аттике. Но у него никогда не
было лучшего времени.
- Да еще получаса,- заметил Римо.
Римо посмотрел, откуда тянутся провода. Огромный плоский монумент был
похож на гигантский надгробный камень. Он вспрыгнул на мраморное основа-
ние и увидел, что недавний взрыв динамита разнес на куски бронзовый
диск. Он ощутил пустоту под ложечкой, во рту у него пересохло.
Он знал, что предмет, находящийся внизу, у него под ногами, мог сте-
реть всю эту прерию, весь этот штат и множество соседних штатов с лица
земли. И, хотя разум подсказывал ему, что любая смерть - это смерть; не
все ли равно, от чего умереть: от брошенного в тебя камня или от баллис-
тической ракеты, тем не менее, последнее его пугало больше.
После смерти тело обычно разлагается на более простые субстанции. Римо
предполагал, что со смертью кончается все. Но при этом считал, что чело-
век каким-то образом участвует в продолжающейся жизни, пусть хотя бы в
качестве удобрения для цветка. Ядерная же катастрофа разрушает саму ма-
терию. Тело не превращается в облачко пара или золу, а исчезает полнос-
тью. А запаса ядерной энергии под ногами у Римо хватило бы на все огром-
ное пространство от Скалистых гор на Западе до Аппалачей на Востоке.
Римо нагнулся и отсоединил провода, ведущие к динамитным шашкам. Так
было безопаснее. Затем он проверил каждого из сорока бойцов Партии на
предмет взрывчатки. Одного из подрывников он нашел в церкви, в ванной
комнате.
- Ты, парень, не указывай, что мне делать,- сказал тот, все еще злясь
на Римо.- Если я решил взорвать этот паршивый памятник, то я взорву его!
Римо принялся уговаривать упрямца. Он сказал, что находит его поведе-
ние несколько инфантильным. Может быть, эта подростковая враждебность
происходит от того, что в детстве его не так, как надо, приучали к гор-
шку? Римо понимал его проблемы, коренящиеся в раннем детстве. Ни к чему
взрывать памятник. Нет, все, что ему требовалось - это ночной горшок.
- Ты прав, дружище,- сказал подрывник, ухмыляясь и глядя на курчавого
коротышку, которому просто посчастливилось нанести первый удар в тот мо-
мент, когда он, никому не мешая, тянул провода.
- Вот так-то, дружище,- произнес Римо, познакомив молодого человека с
горшком совсем не так, как его приучали родители два десятилетия назад.
На этот раз не было ни увещеваний, ни просьб слезть с горшочка,- словом,
никаких связанных с этим психологических травм. Было всего лишь нес-
колько пузырей, всплывших на поверхность. Затем молодой человек сполз на
пол рядом с унитазом. Изо рта у него капала вода, глаза остекленели. Ри-
мо запихал динамитные шашки ему в глотку, где их уж точно никто не оты-
щет.
В сгущавшихся сумерках на пороге церкви собралось двадцать добро-
вольцев, в том числе и Лини Косгроув.
- Я беру тебя, если обещаешь не выступать,- сказал Римо.- А ты, Люпэн,
не бей женщину по лицу.
- Я хотел ей помочь,- начал оправдываться Люпэн.
- Оставь ее в покое.
- А я увековечу ваши подвиги, друзья,- сказала Горящая Заезда.- Я опи-
шу, как бесстрашные воины охотились на лося и буйвола, как они решили
возродить прежнюю Америку - с чистыми водами рек и высокими горами.
Римо тихонько прижал палец к ее распухшим губам:
- Мы собираемся всего лишь выпотрошить винный магазин и супермаркет.
Это не штурм Бастилии.
- Винный магазин и супермаркет - наша Бастилия,- сказала Горящая Звез-
да.
- Мы все - Бастилии!- заорал кто-то в толпе, поднимая над головой ав-
томат Калашникова.
- Заткнись, или останешься голодным,- пригрозил Римо.
В прерии Монтаны воцарилась тишина. Приглушенные голоса доносились
лишь со стороны репортеров. Римо видел их освещенные трейлеры и палатки.
Слева, на темном холме возвышался городок Вундед-Элк, населенный индей-
цами Апова, которые, по словам Пети, могут прикончить любого члена Пар-
тии Революционных Индейцев. А в центре всего этого под бронзовым диском,
почти полностью разнесенным на куски взрывом, скрывалась гроза Америки,
"Кассандра".
Еще дальше от репортеров и полицейских, находился мотель, где Чиун на-
блюдал, как Ван Рикер производит свои научные расчеты.
- И вот идут они по горной тропе, могучие воины: впереди всех человек
