Грейдон побрел по тропе, ведя за собой ослика. Животное терпеливо
простояло всю ночь, а Грейдон метался и стонал у погасшего костра, а
лихорадка медленно ползла по его телу. Ослик терпеливо шел за ним весь
следующий день, а Грейдон ковылял по тропе, падал и вставал, падал и
вставал, всхлипывая, жестикулируя, смеясь, проклиная - в обжигающем жаре
лихорадки. Терпеливо шел ослик за индейским охотником, нашедшим Грейдона,
у головы которого сидела в ожидании смерть; охотник, будучи не аймара, а
куича, отнес Грейдона в маленькую одинокую деревушку Чупан, единственное
место в этой дикости, где за ним мог присмотреть человек его цвета кожи; и
по дороге индеец лечил Грейдона собственными, неортодоксальными, но весьма
эффективными лечебными средствами.
Прошло два месяца, прежде чем Грейдон, залечивший раны и вернувший
силы, смог покинуть Чупан. Он не знал, насколько обязан выздоровлению
старому padre и его домашним, насколько индейским лекарствам. Не знал,
много ли раскрыл в бреду. Но он решил, что бредил по-английски, а индеец
ни слова на этом языке не понимал. Впрочем, старый padre очень
обеспокоился из-за отъезда Грейдона, долго рассуждал о демонах, их
приманках и хитростях и от том, как мудро обходить их стороной.
Во время выздоровления у Грейдона было достаточно времени, чтобы
обдумать случившееся, рационализировать его, постараться рассеять
мистический туман. На самом ли деле превратились трое его спутников в
золото? Есть другое объяснение - и гораздо более вероятное. Пещера с
Ликом, возможно, лаборатория природы, тигель, в котором, под воздействием
неизвестных лучей, происходит трансмутация металлов. Внутри скалы, на
которой высечен Лик, находится источник лучей, превращающий другие
элементы в золото. Исполнение старинной мечты или вдохновенного
прозрения... алхимиков древности; современная наука превращает это в
реальность. Разве англичанин Резерфорд не сумел превратить один элемент в
другой , удаляя один или два электрона? Разве не является конечным
производным урана, этого излучающего родителя радия, - тусклый, инертный
свинец?
Концентрация лучей на поверхности Лика должна быть ужасной. Под
бомбардировкой сверкающих частиц энергии тела троих могли быстро
дезинтегрироваться. А три золотые капли в это время вытекли из скалы за
ними... трое его спутников исчезли... он увидел капли... подумал, что люди
превратились в золото... иллюзия.
А Лик на самом деле не испускал золотые пот, слезы и слюну. Это
действовали лучи. Гений, который высек этот Лик, так устроил, что... Ну,
конечно!
Приманка Лика? Обещание власти? Простое психологическое явление -
если поймешь его. Гениальный скульптор так точно и мощно выразил
стремление человека к власти, что всякий, взглянувший на его скульптуру,
неизбежно почувствует то же. Подсознание и сознание в равной степени
откликаются на то, что изображено с такой потрясающей верностью. И
пропорциональна силе желания сила ответа. Подобное призывает подобное.
Сильнейший влечет более слабого. Простая психология. Опять - конечно!
Крылатые змеи - вестники? Ну, тут мы стоим на прочном научном
основании. В одном из своих рассказов Амброз Бирс предвидел, что такое
возможно; англичанин Г.Дж.Уэллс ту же идею рассматривает в своем
"Человеке-невидимке"; Мопассан перед тем, как сойти с ума, изложил ту же
мысль в своей истории об Орля. Наука считает, что невидимость возможна, и
ученые по всему миру пытаются использовать ее как оружие следующей войны.
Да, невидимые вестники легко объяснимы. Нужно создать вещество,
которое не поглощает и не отражает лучи света. В таком случае свет
пронесется мимо, как быстрый ручей над лежащим на дне камнем. Сам камень
останется невидимым. Не будет виден и предмет, над которым пролетают
световые лучи. Лучи света обогнут этот предмет, и наблюдатель увидит то,
что находится за предметом. А сам предмет останется невидимым. Он не
поглощает и не отражает свет, увидеть его невозможно.
Представим себе путника в пустыне. Вдруг он видит перед собой ручей и
зеленые растения. Однако они не здесь. Они далеко в горах, а кажется, что
находятся у основания гор. Лучи, несущие их изображение, полетели вверх,
изогнулись над горами, полетели вниз и отразились в более горячем воздухе
пустыни. Это мираж. Пример не вполне аналогичный, но основной принцип тот
же самый.
Да, решил Грейдон, крылатых вестников не так трудно объяснить. Что до
их формы - они не птицы, а крылатые змеи или крылатые ящерицы. Оперение
райских птиц - единственное, что добавлено к их чешуе. Наука утверждает,
что птицы - это змеи с перьями. Первая птица, археоптерикс, сохранила зубы
и хвост своих предков-пресмыкающихся.
Но - эти существа понимают и исполняют приказы человека. А почему бы
и нет? Собаку можно научить этому же. В этом нет ничего удивительного.
Собака - умное животное. А почему бы летающим змеям не иметь столько же
интеллекта, сколько у собаки? Вот и объяснение того, как крылатое
невидимое существо узнало браслет Суарры.
Мать-Змея? Ну, он сначала должен увидеть наполовину женщину,
наполовину змею, чтобы поверить в нее. Это пока оставим.
Объяснив, к собственному удовлетворению, все, кроме Матери-Змеи,
Грейдон перестал думать об этом, и выздоровление пошло быстрее.
Выздоровев, он постарался заплатить некоторые из своих долгов. Он
послал в Серро де Паско за деньгами и вещами. Padre получил алтарные
украшения, о которых давно мечтал, а то, что Грейдон дал индейцам,
заставило их благодарить своих святых покровителей или тайных богов за то,
что они его нашли.
И еще ему повезло. Он потерял оружие в своих блужданиях, и его
посыльные сумели найти для него в Паско лучшее, более мощное оружие.
И вот теперь, с большим количеством боеприпасов, с четырьмя
пистолетами и всем необходимым оборудованием Грейдон возвращался на тайную
тропу, ведущую в Запретную землю. С ним был тот же терпеливый ослик,
который уже участвовал в его приключениях.
Покинув Чупан, Грейдон все время двигался в сторону Кордильер.
Последние несколько дней он не видел ни следа индейцев. Что-то заставляло
его быть осторожным.
Осторожность? Он улыбнулся. Вряд ли подходящее для его путешествия
слово: он сознательно приближается к району, где правят загадочные
ю-атланчи. Осторожность! Грейдон рассмеялся. Да, подумал он, вероятно,
входя в ад, тоже нужно соблюдать осторожность. А земля Суарры, если судить
по тому, что он видел, близка к царству проклятых, если не лежит уже в его
пределах. Задержавшись на этой интересной мысли, он решил еще раз
вспомнить, чем располагает.
Первоклассное ружье с большим количеством патронов; четыре удобных
пистолета, два в тюках, один на поясе и один в кобуре под мышкой. Хорошо -
но у ю-атланчи может быть и, вероятно, есть такое оружие, по сравнению с
которым его - как лук и стрелы бушмена. И какая польза от пистолетов
против бронированной шкуры динозавров?
Что еще у него есть? Пурпурный блеск на запястье ответил ему - блеск
драгоценностей браслета Суарры. Этот браслет стоит сотни пистолетов и
ружей - если он действительно пропуск в Запретную землю.
Когда наступили сумерки четырнадцатого дня его пути, он оказался в
небольшой долине между двумя близкими, заросшими редколесьем хребтами.
Рядом по-дружески журчал и хихикал ручей. Грейдон разбил лагерь возле
этого ручья, развьючил ослика, стреножил его и пустил пастись. Разжег
костер, вскипятил чай и приготовил ужин. Осмотрел южный хребет. До сих пор
ему везло, и он продвигался долинами, лишь изредка совершая некрутые
подъемы. Здесь горы находились прямо на пути. Около двух тысяч футов
высоты, решил он; пройти будет нетрудно. До самой вершины растут деревья,
поодиночке и группами, и всегда странно аккуратно, как посаженные
человеком.
Грейдон немного полежал, думая. Правую руку он положил на одеяло.
Сверкал браслет Суарры, сверкание то становилось ярче, то тускнело. Потом
показалось, что оно растет, становится все больше. Грейдон уснул.
Он спал и знал, что спит. Но даже во сне видел сверкание браслета. Он
видел сон - и браслет направлял этот сон. Он быстро миновал освещенную
луной пустошь. Перед ним хмурился черный барьер. Барьер окружил его и
исчез. Грейдон мельком увидел огромную круглую долину, окруженную
касающимися неба вершинами. Увидел озеро, жидкое серебро могучего потока,
вырывающегося из скал. Заметил колоссальные каменные фигуры, купающиеся в
молочном свете луны. охраняющие вход в пещеру.
Навстречу ему поднялся город: город с рубиновыми крышами, опаловыми
башнями, фантастический, будто построенный джиннами из снов.
Он остановился в большом колонном зале, с высокого потолка которого
падали столбы неяркого лазурного освещения. Высоко вздымались колонны,
раскрываясь вверху широкими лепестками опалового, изумрудного, бирюзового
цвета с проблесками золота.
Он увидел - Мать-Змею!
Она лежала свернувшись в гнезде из подушек за самым краем алькова,
высоко поднятого над проходом между колоннами. Между нею и Грейдоном
падали лазурные столбы, как занавесом, закрывая туманным свечением нишу и
полускрывая, полуоткрывая ее обитательницу.
Лицо ее лишено возраста - не старое и не молодое, свободное от
времени. от разъедающей кислоты лет. Она могла родиться вчера - или
миллион лет назад.
Глаза ее, широко расставленные, круглые и яркие: живые драгоценности,
полные пурпурными огоньками. Нос деликатный, длинный, ноздри слегка
расширены. Подбородок маленький и заостренный. Рот маленький, в форме
сердца; губы ярко-алые.
Вниз по узким детским плечам падают волосы, сверкающие, как
серебряные нити. Над лбом волосы разделяются, образуя подобие наконечника
стрелы. И лицо, как и губы, становится сердцеобразным, - это сердце,
основание которого представляет заостренный подбородок.
У нее маленькие, но высокие, приподнятые груди.
Лицо, шея, плечи и груди цвета жемчуга, слегка окрашенного в розовое.
Кольца начинаются сразу под острыми грудями.
Они наполовину погружены в гнездо из шелковых подушек; кольца
толстые, их много; Кольцо над кольцом, все покрытые блестящими
сердцеобразными чешуйками; каждая чешуйка - совершенство, будто вырезана
эльфийским мастером-резчиком; опаловые, перламутровые.
Заостренный подбородок лежит на руках, маленьких, детских. Локти этих
детских рук, с ямочками, упираются в верхнее кольцо.
На лице - одновременно женском и змеином и в то же время каким-то
чудесным образом и не женском, и не змеином - рядом живут бесконечная
мудрость и невероятная усталость...
Женщина-змея - воспоминания о ней или ее сестре могут быть
источниками легенд о принцессе Наге, которая своей мудростью поднимала
исчезнувшие города кхмеров в камбоджийских джунглях; источниками тех
постоянных упоминаний о женщинах-змеях, которые есть в фольклоре всех
народов.
Может, даже зерно истины есть и в легенде о Лилит, первой жене Адама,
которую изгнала Ева.
Такой увидел ее Грейдон - или подумал, что видит. Потому что
впоследствии не раз его будет мучить вопрос, видел ли он то, что есть, или
то, что заставляла его видеть она.
Он поразился красоте этого маленького сердцеобразного лица,
сверкающему серебру ее волос, ее детской изысканности.
Он не обращал внимания на ее кольца, на ее - чудовищность. Она будто
