ПРОЛОГ
Весной 63 года до н. э. на дорогах Палестины показались колонны римских
солдат. За ними со скрипом тянулись обозы, грохотали тяжелые осадные орудия,
в тучах пыли блестели панцири легионеров и колыхались боевые знамена.
Командовал армией сорокатрехлетний полководец Гней Помпей. Втайне
мечтая о мировом господстве, он любил рядиться в тогу международного арбитра
и говорил, что явился в Сирию не для захвата чужих владений, а как защитник
порядка и освободитель. В эти годы он достиг зенита славы и был окружен
любовью военных. То, что Помпей расправился с пиратами -- этим бичом
мореплавателей -- и победоносно завершил кампанию против Митридата
Понтийского и Тиграна Армянского, укрепило его позиции как в Риме, так и за
его пределами.
Ближний Восток Помпей застал в состоянии войны, которую вели между
собой местные царьки и правители. Поэтому он поспешил водворить там мир,
раздавая титулы и короны, и в то же время объявил все сирийское побережье
провинцией Рима. Этот момент совпал с упорной борьбой за иерусалимский
престол двух братьев-претендентов -- Аристобула и Гиркана. Они обратились к
Помпею с просьбой решить их спор. Но пока в Дамаске тянулись переговоры,
Аристобул внезапно передумал и отказался от помощи римлян. Узнав об этом,
разгневанный Помпей быстрым маршем двинулся на Иерусалим...
Палестина, или страна Израиля, по которой шли теперь когорты и где
через сто лет должен был прозвучать голос Христа, расположена на перекрестке
Европы, Азии и Африки, что постоянно делало ее яблоком раздора. Многие
завоеватели на протяжении веков покушались на ее территорию, хотя она
никогда не славилась особенным плодородием или природными богатствами. Эта
небольшая полоса земли, протянувшаяся по берегам Иордана и Мертвого моря,
включает всевозможные оттенки климата и рельефа. Недаром ее называют краем
контрастов. Вечные снега лежат на вершинах израильских гор; зимой снег
нередко выпадает даже на юге, а кое-где летом жара достигает почти
тропической силы. Пальмы и гранатовые деревья, смоковницы и кипарисы
соседствуют с зарослями орешника и ивняком; зеленые равнины чередуются с
голыми скалистыми грядами.
В древности наиболее цветущим был северный округ -- Галилея,
расположенный на запад от озера Кинерет (Генисарет), которое иногда называли
Галилейским морем. Среди населения этой местности жило много иноплеменников,
из-за чего ее именовали "Галилеей языческой". С юга к ней примыкает область
Самария. Когда-то вместе с Галилеей она составляла Северное
Израильское Царство, уничтоженное в 722 году до н. э. ассирийцами.
Завоеватели угнали в плен жителей городов, а на их место переселили людей из
Месопотамии и Сирии. Колонисты смешались с израильтянами и приняли их веру,
сохранив, однако, свои старые обычаи. Иудеи отказывались признать в этих
самарянах собратьев, считая их полуязычниками, что вело к конфликтам,
о которых упоминают и Евангелия. Несколько сот самарян и сегодня живут в
Израиле. Подобно своим предкам, они почитают священной гору Гаризим, где
некогда стоял их храм.
Южная часть страны, или собственно Иудея [Римляне называли Иудеей всю
Палестину], представляет полную противоположность Северу. Неприветливая и
бесплодная, она похожа на гористую пустыню с оазисами. Ее суровый, но
здоровый климат закалил иудеев, сделав их выносливым, чуждым изнеженности
народом. Последним пунктом на пути римлян в Иерусалим, еще сохраняющим
прелесть благодатного Севера, был Иерихон; он славился целебными источниками
и пальмовыми рощами. Именно там разбил свой лагерь Помпей и оттуда привел
солдат к стенам иудейской столицы.
Иерусалим, переживший пятнадцать веков славы и падений, уже давно стал
легендарным городом. Он был расположен на горе и представлял собой мощную
крепость. Вид его стен смутил Помпея, который знал толк в осадном деле.
Однако ему помогли раздоры, бушевавшие внутри города. Аристобул сдался на
милость римлян, а партия его брата Гиркана открыла им ворота. Только те, кто
не желал мириться с присутствием чужеземцев, заперлись в храмовой цитадели,
готовые стоять насмерть.
Целых три месяца шла осада, пока римляне с величайшим трудом не
разрушили одну из башен. Когда они хлынули в ограду Храма, то с изумлением
увидели, что священники продолжают совершать богослужение. Все время, покуда
длилась отчаянная оборона, духовенство не покидало алтаря и погибло вместе с
защитниками святыни.
Пользуясь правом победителя, Помпей захотел осмотреть знаменитый Храм,
в том числе и Дебир, Святое Святых, место, куда мог входить, да и то
раз в году, только первосвященник. Переступить запретный порог толкало
римлянина неудержимое любопытство: ведь о религии иудеев ходили самые
фантастические слухи. Одни рассказывали, что в Дебире находится золотое
изображение ослиной головы, другие уверяли, что там прячут человека,
обреченного на заклание. Что же скрывается в нем на самом деле? Каких только
сюрпризов не подносил загадочный Восток людям Запада!
В напряженной тишине отодвинута завеса... И что же? Удивлению Помпея и
его офицеров не было границ. Они ожидали увидеть нечто необыкновенное, по
крайней мере какой-то образ -- прекрасный или отталкивающий. Но там было
пусто. Там обитало Незримое...
Со странным чувством, к которому примешивался суеверный страх, покинули
римляне Храм, не прикоснувшись ни к чему. Но, наверное, они удивились бы еще
больше, если бы узнали, что судьба поставила их лицом к лицу с религией,
предназначенной стать колыбелью учения, которое завоюет Восток и Запад,
беломраморную Элладу и их родной Рим.
Чем же отличалась эта религия от прочих?
Ответить на вопрос можно, лишь начав издалека.
Уже тогда, когда свет разума впервые вспыхнул в человеке, он ощутил
реальность некоей высшей Силы, объемлющей мироздание. Для первобытных
охотников было естественно отождествить Ее с тем, что мы теперь называем
природой. Поэтому всюду -- в облаках и звездах, в реках и живых существах --
люди искали присутствия Божественного.
Сначала, как правило, это приводило к грубому идолопоклонству, к
обоготворению отдельных предметов и явлений. Позднее в Индии, Китае и Греции
культ природы породил веру в то, что видимый мир есть единственно подлинная
действительность. Но такой взгляд шел вразрез с общечеловеческим духовным
опытом и не получил широкого признания.
Напротив, с приходом религиозной и философской зрелости культур
укрепилось убеждение, что верховная Реальность в корне отличается от всего
частного и ограниченного. Последним словом дохристианской мысли стало учение
о Божестве, Чье сокровенное, неисповедимое бытие находится по ту сторону
зримого. Как бы ни называть Его -- Небом, Отцом, Судьбой, -- глубина Его не
может быть познана никем из смертных. Идея эта не только вытекала из
переживаний мистиков, но имела и логическое основание. Поистине -- какой
разум в состоянии охватить саму Беспредельность?..
Однако таинственный порыв ввысь не погас в человеке. Он все время
стремился преодолеть дистанцию, отделяющую его от Неба, связать свою жизнь с
иным миром. В результате продолжали существовать две тесно переплетенные
веры: вера в Непостижимого и -- в стихийные божества. Последние, казалось,
стояли ближе к человеку, и с ними можно было вступить в прямой контакт.
Считалось, что есть секретные магические приемы, с помощью которых люди
способны влиять на демонов и духов. Подобный утилитарный взгляд оставался
господствующим в течение тысяч лет.
Многобожие и магия тщетно пытались заполнить пропасть,
отделяющую землю от неба.
Впервые эта раздвоенность была снята в библейском Откровении. Оно учило
о Боге "святом", то есть несоизмеримом с тварью, и одновременно -- о
человеке как Его "образе и подобии". Таинственное родство бесконечного Духа
и духа конечного делает, согласно Библии, возможным Завет между ними.
Завет, или Союз, есть путь к единению человека не с богами, а именно с
высшим Началом, пребывающим над Вселенной.
Примечательно, что религию Завета исповедовал народ, который не создал
могущественной цивилизации, не выделялся в политическом отношении и лишь на
короткое время достиг национальной независимости. Однако верность Богу он
сумел пронести через долгие столетия своей мучительно трудной истории.
Предки этого народа с незапамятных времен кочевали между Сирией и Египтом.
Предание сохранило память о племенном вожде евреев Аврааме (ок. 1900
г. до н. э.), с именем которого связано начало ветхозаветной религии. Первая
ее заповедь указывала на важность человеческих поступков перед лицом Неба.
"Я -- Бог Всемогущий; ходи передо Мной и будь непорочен". Аврааму было
обещано, что через его потомков "благословятся все племена и народы земли",
хотя оставалось тайной, что будет означать это благословение [1].
В XVII веке до н. э. гонимые голодом евреи переселились на восток
нильской Дельты, где постепенно подпали под деспотическую власть фараонов.
Вера Авраама была почти забыта.
Около 1230 года группа еврейских кланов, носивших имя "Сыны Израиля",
или просто Израиль, была объединена Моисеем -- их великим
пророком и законодателем. Он вернул народ к "Богу отцов", к "Богу Авраама,
Исаака и Иакова" и вывел соплеменников из "дома рабства". В память об
"исходе" и освобождении Моисеем был установлен праздник Пасхи.
Скрывшись в Синайской пустыне, израильтяне некоторое время обитали в
окрестностях священной горы Синай и оазиса Кадеш, где пророк торжественно
провозгласил основы религии Завета.
Моисей заповедал народу чтить лишь одного Бога, Владыку и Создателя
мира, Который есть Ягве, Сущий, Тот, Кто обладает бытием, будучи Сам
превыше всего чувственного. Пророк запретил поклоняться каким-либо природным
богам и даже делать изображения Самого Ягве. Знаком Его пребывания среди
верных был только ковчег, большой ларец, украшенный фигурами крылатых
существ -- керубов. Его укрепляли на длинных шестах и во время битвы несли
перед воинами.
Моисей учил, что по воле Сущего Израиль должен стать избранным
Его орудием, "народом святым и царством священников", то есть общиной людей,
предназначенной служить истинному Богу.
Культ кочевников-израильтян был свободен от обилия церемоний,
свойственного всем древним религиям. Учение пророка кратко сформулировано в
Декалоге, десяти заповедях, которые были начертаны на двух каменных
плитах. Суть их сводилась к верности Господу-Избавителю, а также основным
нравственным нормам: чти отца и мать, не убивай, не кради, не
прелюбодействуй, не клевещи, не завидуй. Из культовых обычаев Декалог
упоминает лишь один -- закон субботнего дня, посвященного Богу.
Кроме Десяти заповедей, к той же эпохе, вероятно, относится и
молитва-исповедание, начинавшаяся словами: "Слушай, Израиль! Ягве -- Бог
наш, Ягве -- един. И возлюби Ягве, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею
душою твоею, и всеми силами твоими!" [2].
Величественная простота Моисеевой веры и ее заповеди, следовать которым
и до сих пор оказывается столь нелегко, знаменовали коренной поворот в
религиозном сознании. Неудивительно, что Моисей должен был пережить трагедию
непонятого пророка.
Библия повествует о том, с каким трудом воспринимали вчерашние рабы
уроки своего учителя, как они восставали против него, как сильна была над
ними власть привычных суеверий. Но пророк не отступал даже тогда, когда ему
казалось, что дело проиграно. И его усилия не пропали даром. Религия Завета
стала тем прочным корнем, из которого выросли духовная стойкость и единство
