- Каким образом? - слишком уж хладнокровно спросил Калугин.
- Отсек горелкой боковые манипуляторы.
Лицо Калугина на экране повернулось в профиль - это он включил
терминал и изучает ситуацию в галерее. Аннушкин тоже повернулся к дисплею,
на координатной сетке которого была нанесена схема шахты. Небольшие
движущиеся пронумерованные квадратики - это киберы. Их в нижней галерее
шахты около четырех десятков. И если у всех из них, за исключением двоих,
четко прослеживалась цикличность в движениях, то те двое двигались
зигзагами, беспорядочно, будто подчиняясь законам броуновского движения.
Старшему диспетчеру потребовалось не более минуты, чтобы принять решение.
- Подготовь генератор. Я вызываю Наталью.
Чтобы не слушать, пусть даже и на производственную тему, разговор
мужа с женой, Аннушкин отключил селектор, привел генератор в состояние
готовности и стал ждать.
Он всегда испытывал замешательство, когда лицо Натальи Калугиной
возникало на экране. Ему казалось, что она читает его мысли, находясь в
операторской кабине за несколько километров, а мысли эти не относятся к
делу... Наталья без труда видела, что было написано на его лице и хотя
считала - по праву старшей по возрасту - все это вроде детской болезни у
Аннушкина, но ей было приятно его смущение и замешательство.
Прозвучал вызов. Аннушкин включил селектор.
- Что случилось? - спросила Наталья, выходя на связь. Аннушкин
объяснил, стараясь говорить непринужденно и не избегая ее взгляда.
- Будем изолировать? - обратилась Наталья теперь уже к мужу.
- Да... командуй, - Калугин ухмыльнулся: хотя он и был старшим по
должности, но операцию по изоляции никто лучше Натальи не проводил.
- Приготовились! - не теряя времени сказала Наталья и включила
разрядник генератора.
Экран дисплея пересекла тонкая, как нить, оранжевая полоса, а где-то
там, на глубине десяти километров, нижнюю галерею рассек на две части
непроницаемый силовой барьер. Аннушкин который уже раз восхищался
мастерством Натальи. Ему еще далеко до этого - вот так, не отключая
энергоблоки шахты, обозначить силовой барьер там, где нужно, не задев ни
одного снующего кибера, которые в противном случае были бы превращены
силами инерции в груду металла.
- Продублируй, Аннушкин! - приказала Наталья.
Продублировать проще. Аннушкин набрал на клавишах пуль та терминала
координаты концов оранжевой полосы и включил разрядник. Полоса на экране
стала чуть-чуть шире.
- Хорошо! - одобрила Наталья, убрала свою полосу и сосредоточилась -
это она выбирала момент для обозначения следующего барьера.
Вторая полоса прошла через экран по диагонали и теперь план нижней
галереи был разделен двумя пересекающимися полосами на четыре неравных
сектора.
- Продублируй, Калугин! - приказала она мужу, и Аннушкин почти с
детским злорадством, - от которого сразу же съежился: не заметил ли кто, -
увидел, что у Калугина получилось не так гладко, как у него, и Наталье
пришлось делать корректировку, совмещая две полосы в одну.
Аннушкину стала ясна тактика Натальи: определив сектор, в котором
находился 3000М, еще раз рассечь его так, чтобы кибер оказался в
треугольнике, образованном тремя взаимно пересекающимися линиями.
Так и получилось. И Аннушкин, счастливый, что смог предугадать
действия Натальи, почувствовал, что и ему по силам провести такую же
операцию, но это чувство уверенности было не долгим - ровно до того
момента, пока он не обратил внимание на других киберов. Наталья не только
изолировала 3000М, но и отсекла от основной массы киберов те два,
поврежденных, и отсекла не в произвольной части галереи, а вблизи
вентиляционных штреков, куда теперь потихоньку и подталкивала их. Теперь
Наталья управлялась одна, и Аннушкин перевел взгляд с экрана дисплея на
боковые поменьше, на, которых изображение было не схематическим, а
натуральным и в цвете. Вот 3000М крупным планом. Он сопротивляется
подталкиванию невидимой стены, по-крабьи упираясь о нее исполнительными
механизмами, как о стеклянную стенку аквариума. Не верилось, что,
повинуясь тонким и гибким пальцам Натальи, перемещающимся по клавиатуре
пульта терминала, громада в несколько десятков тонн - РКС-3000М - чуть ли
не переворачивается на спину, но, в то же время, ведет себя сравнительно
спокойно, как дрессированный хищник на арене. Так же вела себя и основная
масса киберов - упирались, но настолько, насколько позволяла гидравлика,
не более. Те же травмированные, метались в западне, освещая короткими
вспышками плазменных горелок черные блестящие стены, пытаясь прорезать
барьер. С ними Наталье пришлось повозиться, пока не рассовала их по
вентиляционным штрекам.
- Перекрой шлюзы! - крикнула Наталья Аннушкину, и тот торопливо, чуть
не перепутал кнопки, герметизировал штреки.
- Все, - устало сказала Наталья, выключив дистанционно все три
генератора. Силовые барьеры в галерее исчезли, и находящиеся там киберы
продолжили свою обычную работу.
- А теперь что? - спросил Аннушкин Калугина.
- А ничего, - ответил тот. - До утра по крайней мере. Утром придет
киберпсихолог и разберется, что к чему. Это по его части.
- Вы думаете, что 3000М спятил?
- А что же еще? Нормальный кибер не будет выдергивать у своих
собратьев конечности.
- Он их отсек горелкой, - поправил Аннушкин.
- Какая разница...
- Три закона не запрещают им это делать, - заметила Наталья.
На экране селектора в кабине Аннушкина изображение ее лица было
нечетким - вероятно сбил, когда перекрывал шлюзы. Стараясь быть
незамеченным, Аннушкин отрегулировал резкость.
- Три закона, - деловито начал Калугин, раскрывая диспетчерский
журнал, - это всего лишь дань уважения к человеку, который их
сформулировал. Не будь этого, мы бы имели на сегодня тридцать три закона
робототехники, а не как сейчас - три закона и двенадцать томов изменений и
дополнений к ним.
- После сегодняшнего случая, - сказал Аннушкин, - есть необходимость
ввести еще одно дополнение, запрещающее киберам увечить друг друга.
- В принципе такое ограничение содержится в первом законе, - заметил
Калугин. - Идеальный кибер обязан сообразить, что выводя из строя другой,
он наносит вред человеку.
- Почему же их не делают такими? - спросил Аннушкин.
- Делают, но не для таких шахт, как наша. Идеальный кибер - слишком
дорогое удовольствие. В наших эркаэсах на шестьдесят тони металла и
синтетиками приходится только триста грамм органики, управляющей этими
тоннами - это то, что мы называем мозгом кибера, по своему интеллекту чуть
выше чем у кошки.
- А может быть у нашего 3000М проснулся инстинкт хищника, и он принял
своих коллег за мышей, - пошутила Наталья.
Калугин, как показалось Аннушкину, не понял юмора.
- У наших киберов только два инстинкта - выполнение работы и еда,
вернее то, что мы подразумеваем под ежедневным высасыванием ими из
контейнеров порции неживой органики, необходимой для жизнедеятельности тех
трехсот граммов. Да, кстати, тебе уже скоро их подкармливать.
"Мог бы и не напоминать", - обиделся про себя Аннушкин.
- Работа - еда, стимул - реакция... - задумчиво начала Наталья. - А
не похоже ли это на бихевиоризм?
- Послушайте! - крикнул Аннушкин в крайнем возбуждении, перебивая
Наталью, чего с ним никогда не бывало. - У меня сегодня целый день в
голове возникают какие-то странные слова... Будто кто-то их шепчет... То
"трефовый король"... а вот сейчас - "хвостоед"...
- Хвостоед?..
В этот момент проекция пространственно-временного континуума шахты
"Селена-8" отразилась в проекции пространственно-временного континуума
свинооткормочной фермы совхоза "Муравлевский".
- Хвосто... е... ед!! - пронзительный крик оператора Аннушки эхом
отозвался в гулком помещении свинарника. Толкнув набухшую дверь плечом,
она, вся в клубах пара, выскочила в промерзший тамбур, больно ударилась в
темноте коленкой о тракторную тележку, метнулась в синеватый
четырехугольник распахнутых наружных ворот, и тут же свалилась в сугроб,
который намело уже после ее прихода на дежурство.
- Хвостоед! - произнесла, запыхавшись от бега, Аннушка, появившись в
дверях бытовой комнаты санпропускника. - Хвостоед... тетя Настя...
- Ну что ты так, Аннушка! - поднялась от стола ей навстречу бригадир
Кулагина. - Запыхалась вся... Первый раз что ли такое? Подумаешь -
хвостоед. Сейчас уладим.
Застегнув штормовку и закутав голову теплым платком, Кулагина стала
трясти спящего на скамье мужа, который выходил из глубокого похмелья
здесь, в бытовках, под надзором жены.
- А ну живо! - крикнула на него Кулагина, увидев, что тот открыл
глаза.
- Что... что? - спросил сквозь сон скотник Кулагин, спросил
машинально, еще не очнувшись, а когда очнулся, то уже не задавал вопросов,
так как знал, что жена этого не любит, главное - он понял, что куда-то
нужно идти, причем быстро - вон жена уже в дверях, - а куда идти и
зачем... это не его забота, когда нужно скажут. В углу бытовки Кулагин
зачерпнул из бачке кружку воды, с жадностью выпил, сгреб со стола
ондатровую шапку, косо нахлобучил на голову и вышел следом за женщинами.
Четкая прорезь молодого месяца висела над станицей Березовской. В
некоторых окнах уже горел свет. Было тихо и сухо, снег казался синим. Со
стороны заповедника доносился кашляющий лай лисицы. Кулагин, загребая снег
сапогами, рассмотрел впереди себя стройную фигуру Аннушки, узнал ее,
потянулся руками... Та, зло закусив нижнюю губу, молча вывернулась,
зашагала быстрее, чуть ли не наступая на пятки Анастасии.
По мере приближения к свинарнику все явственнее слышался визг
растревоженных животных. В тамбуре Аннушка шагнула в сторону, пропуская
вперед Кулагина. Вошли.
- Где? - прокричала на ухо Аннушке Кулагина. Та указала на секцию, в
которой металось около четырех десятков свиней.
- Давай! - тут же приказала Кулагина мужу, хотя тот и сам знал, что
делать. Его всегда выводила из себя манера жены приказывать что-нибудь в
очевидной ситуации, когда и без нее все ясно. Ну зачем это "давай", после
того, как он уже сорвал багор с Пожарного щита и идет к секции?
"Как трефовый король с копьем", - подумала Аннушка и прыснула в
кулак. Она всегда резко одергивала вечно бывшего навеселе Кулагина, но
каждый раз морщилась от брезгливости к самой себе, так как где-то в темных
глубинах сознания все-таки чувствовала, что его приставания ей приятны.
- А ну тихо! - гаркнул Кулагин, стукнув багром по металлическому
ограждению секции. Свиньи подняли на него свои "пятаки", попятились.
А вот и хвостоед с заплывшей от жира мордой и узкими бегающими
глазками. Вот его-то ему и надо! Упершись ногою в кормораздатчик, отчего
рельефно обозначились обтянутые джинсами худые ягодицы, Кулагин,
замахнувшись, огрел хвостоеда багром поперек спины - с этого приема он
всегда начинал в таких случаях, чтобы ошарашить, сломить волю, заставить
подчиниться. Хвостоед завизжал, метнулся а сторону автопоилок, остальные
животные сплошной массой отхлынули следом за ним. У некоторых вместо
хвостов торчали окровавленные огрызки.
- А ну, давай шланг! - с удовольствием крикнул на жену Кулагин:
теперь он был хозяином положения, мог командовать, кричать.
Кулагина с Аннушкой бегом приволокли со второго ряда резиновый шланг,
присоединили к поливочному крану, подали свободный конец.
