из-под кормы, лопались на поверхности и превращались в рваные кольца,
тающие как дым.
Когда знаки, один на берегу, а другой высоко в горах, на самом
перевале, совместились, катер изменил направление и пошел прямо в порт.
Белые здания за аллеей жестких пальм поплыли им навстречу. На рейде стояло
большое парусное судно. Тонкие мачты выделялись отчетливо, словно были
вычерчены тушью на ватмане.
- Красивое... - задумчиво сказала Анна. - Будь моя воля, я заменила
бы весь этот дизельный флот на парусный.
- А тепловозы и автомобили на лошадей? - с улыбкой спросил Антс.
- Нет, автомобили пусть остаются, да и лошади тоже. За лошадей я не
боюсь: их еще несколько миллионов. А вот большие парусные суда во всем
мире можно пересчитать по пальцам.
Катер толкает бортом привязанные к причалу старые автомобильные скаты
и замирает. Матрос соскакивает на помост и лихо накручивает пеньковый
канат на чугунные тумбы. С причала надвигают трап, и сам капитан
становится у борта поддерживать под локти сходящих. Прогулка закончена.
- Куда мы еще пойдем? - спросила Анна.
- Сначала в пансионат, - ответил Антс, - избавимся от этого рюкзака,
а затем в город, поужинаем.
В потоке людей, возвращающихся с пляжа, они поднялись к платановой
аллее. Низкое солнце грело им в спину и просвечивало стволы деревьев.
Где-то совсем близко куковала кукушка.
Вечером Анна и Антс сидели на открытой веранде небольшого ресторана,
расположенного в самом конце набережной. Здесь было очень уютно и хорошо
готовили. Они заняли столик у самой стенки вьющихся растений, сквозь
которую просматривалась темная поверхность бухты, и доносился запах мокрых
водорослей.
Когда официант принес фирменное блюдо - картофель с мясом, запеченные
в небольших керамических горшочках, одно обстоятельство чуть не испортило
Анне настроение на весь вечер. Антс только снял ножом подрумяненное тесто,
как сквозь листву просунулась детская Рука и застыла в характерном
просящем жесте, Анна увидела ее и вскрикнула: маленькая кисть со
сморщенными желтовато-серыми пальцами была покрыта редкими ворсинками,
которые к локтю переходили в сплошной мех. Антс спокойно протянул обе
срезанные с горшочков лепешки. Рука схватила их и скрылась.
- О, боже! - перевела дух Анна. - Как я испугалась!
- Пора уже привыкнуть, - сказал Антс, разливая по бокалам сухое
виноградное вино.
- А я о них, признаться, совсем забыла. И надо же додуматься до
такого - попрошайничать в ресторане!
- Они больше к нам не подойдут: у них, вероятно, существует
договоренность с официантами - не слишком надоедать посетителям.
Обезьяны, действительно, собрав с крайних столиков положенную им
дань, удалились. В черте города они вели себя довольно прилично, но зато в
горах и на не обжитых участках берега туристам приходилось туго - обезьяны
тащили все, что плохо лежало. Очевидно туристов они принимали за своих
сородичей.
Десять лет назад несколько обезьяньих семей сбежали из питомника в
горы. Их пытались выловить, но безуспешно. Обезьяны акклиматизировались,
легко переносили сравнительно теплые зимы и вскоре их поголовье
значительно увеличилось. Кончилось тем, что из питомника выпустили
остальных обезьян, и они стали такой же обычной деталью городского
пейзажа, как воробьи и белки.
- Я теперь буду бояться спать с открытой балконной дверью, - сказала
Анна.
- Но ты же знаешь, что они не лазят по домам в это время: на ночлег
они подымаются в горы, а кроме того...
Молния царапнула темное небо, словно иглой по закопченному стеклу, и
тотчас же рассыпчато зарокотал гром, закончив резким коротким ударом.
Ливень приближался со скоростью поезда, а впереди него катил вал холодного
воздуха, вертевший сухие листья, пыль, замешкавшихся птиц.
- Давайте поживее! - хмуро сказал Антс, поправляя на плече лямку
теодолита.
Вадим промолчал, но пошел быстрее. Ему неудобно было нести треногу и
трехметровую рейку, которая под напором ветра проявляла изрядную
парусность и пыталась развернуться поперек дороги. До базы оставалось
четыре километра, и они уже никак не могли успеть до начала дождя, но
продолжали марафон, словно и в самом деле боялись промокнуть после такой
жары. Антс злился на Вадима за то, что тот, как мальчишка, пробегал
полчаса за молодым зайцем, а за это время они закончили бы трассу, и
сейчас спокойно сидели бы в уютной кают-компании.
Антс оглянулся на Вадима и не смог скрыть улыбки: перекинув штатив за
спину так, что кожаный ремень врезался в шею, тот обхватил рейку руками,
как коромысло, пытался пересилить ее крутящий момент. Злость прошла и все
стало нормально.
- Давайте второй конец, - сказал Антс, - так легче будет нести, а
завтра найдем болт и возьмем складную...
- Что ты замолчал? - спросила Анна.
Антс тряхнул головою, словно сгоняя мошку с лица, и посмотрел на Анну
с каким-то, как показалось ей, удивлением.
- Ты о чем-то задумался? - вновь спросила она.
Задумался?.. Антс не понял, что с ним произошло. Что-то мелькнуло в
сознании, как забытое лицо, или воспоминание, но тотчас растаяло, исчезло,
и вот уже ничего нет, и рядом Анна.
- А что тебе показалось? - спросил он ее.
- Ты какой-то стал... вернее - будто на несколько секунд куда-то
далеко-далеко удалился.
- От тебя нельзя удалиться даже на несколько секунд? - пошутил Антс.
- Да, - засмеялась Анна, прижимаясь щекою к его плечу, - даже на
несколько секунд.
Возвращались в пансионат в одиннадцатом часу через парк. Дул легкий
бриз. Фонари вдоль аллеи, подвешенные на медных цепочках раскачивало. Тени
деревьев колебались, как маятники, создавая иллюзию пробегающих от ствола
к стволу диковинных зверей.
Не зажигая свет в комнате, они прошли на балкон. Спать не хотелось.
Да и кто спит в такую ночь! Лунный свет заворожил все вокруг, погрузив мир
в какое-то оцепенение. Прямо под ними темнела чаша бассейна, выложенная из
неотесанного базальта. По бархатной поверхности воды скользили большие
рыбы, их спины высвечивали серебристыми извивающимися змейками. В глубине
парка белели колонны пятого корпуса, они, казалось, были выточены из
воска. И над всем этим возвышались горы. Отчетливо просматривались гребни,
вершины, тропинка к перевалу, глубокие же лощины были темными и пугающими.
- Куда мы завтра пойдем? - спросила Анна. - На Тонкий мыс?
- Давай лучше... - сказал Антс и замолчал.
...Плоскодонка толчками продвигалась по заросшему лиману, оставляя за
собою полосу примятого камыша, да мутные пятна там, где шест упирался в
илистое дно.
- Ты о чем задумался, Антс? - спросил Виктор, налегая на шест.
- Да так, сам не пойму... Что-то хотел вспомнить.
- Теперь уже поздно, - сказал Виктор, - если что и забыл,
возвращаться не будем.
- Да я не о том...
- Тогда все в порядке! Далеко ли до места?
- Минут сорок такого же хода.
В три часа дня они спрятались от жары в своей комнате. От балконной
двери, занавешенной вьетнамской соломкой с драконом, исходил зной. Антс
перенес кресло в противоположный угол и погрузился в замысловатые
умозаключения Секста Эмпирика, два тома произведений которого он совсем
неожиданно обнаружил в библиотеке пансионата. Анна, забившись с ногами на
диван, долго шуршала журналами, борясь с дремотой, но под конец,
улыбнувшись, сказала: "Я ненадолго" и закрыла глаза.
Антс продолжал чтение, но когда дошел до абзаца: "Не имея верной
импликации, поскольку приходится придерживаться подобной апории, мы не
будем обладать и выводным рассуждением", что-то отвлекло его внимание, и
он не понял смысла прочитанного. Фраза показалась плохим переводом с
марсианского текста. Но он уже знал, что это "что-то" в нем самом, как
вчера вечером в ресторане на набережной и ночью на балконе. Что будет на
этот раз?...
Антс положил книгу на столик и стал ждать, чувствуя, как это "что-то"
постепенно заполняет его, подчиняя сознание и волю. И хотя он внутренне
сосредоточился, но не задумываясь выполнил первую команду - подняться. Ты
должен идти, сказал Антс сам себе и даже не сказал, а почувствовал, что
нужно идти. Он посмотрел на спящую Анну, на пылающего дракона, на
отложенную книгу и вышел в коридор. В конце его Антс повернул влево и
остановился возле закрепленной в стене металлической лестницы, ведущей на
чердак. Догадавшись, какая будет следующая команда, попытался
воспротивиться ей... Что он делает? Что с ним происходит? Зачем он здесь?
Сейчас же возвратиться в комнату и разбудить Анну!.. А сам уже лез по
лестнице к квадратному люку.
Антс толкнул крышку рукою, заскрипели петли, в лицо пахнуло
застоявшимся перегретым воздухом, сухой пылью. Взобравшись на чердак,
захлопнул люк. Что дальше? Дальше необходимо было идти в полутьме,
подчиняясь какому-то неясному зову, идти, переступая через деревянные
балки и нагибая голову возле стропил. Здесь под шиферной кровлей было не
менее шестидесяти градусов жары, и рубаха на Антсе сразу же стала мокрой.
На чердаке он проделал тот же путь, что и в коридоре, только в обратном
направлении, и когда остановился в конце тупика, увидел наконец то, к чему
его так влекло. Это была дверь.
Рассмотрев ее, Антс вздрогнул. На какой-то миг в голове у него все
смешалось: большой светло-коричневый кузнечик, тонкие мачты парусника,
Анна, серебристые спины рыб... и вот эта дверь. Дальше он знал, что
делать.
На выпуклой, как у старинных холодильников, двери, с черной
окантовкой герметизации, была кнопка и небольшой штурвал, который
необходимо было повернуть по часовой стрелке до упора. Проделав это, Антс
нажал кнопку. За металлической дверью послышалось шипение - это заработала
приточная вентиляция, создавая подпор воздуха в шлюзе, и он уже знает, что
там еще вторая такая же дверь, которую можно открыть только при закрытой
первой...
Переступив порог второй двери, Антс будто окунулся в бассейн с
прохладной водой: таким контрастным по сравнению с духотой чердака
оказался здесь воздух. Иначе и быть не должно, - подумал Антс, - здесь
двадцать два градуса, как на экваторе... Откуда он об этом знает? Бред.
Запитое голубоватым светом длинное помещение со сферическим потолком.
В центре по всей длине, чуть возвышаясь, проложена упругая дорожка, по обе
стороны от которой расположены грядки с зеленью. С краю дорожки проложены
трубы, окрашенные в разные цвета, от них к растениям отходят более тонкие.
Антс прошел до середины оранжереи, оглянулся по сторонам. Слева
несколько грядок занимал картофель, справа три пустые, только на одной два
чахлых подсолнечника... С этой культурой у Антса вышла промашка... Но он
то здесь причем? И что он вообще здесь делает?
Маленький мотылек с желтыми крыльями выпорхнул из-под дорожки и стал
летать вокруг Антса. Он вычерчивал в воздухе невидимую ломаную линию. Как
его куколка попала в стерильные гранулы искусственного грунта? - остается
загадкой.
Вскоре Антс обнаружил течь. Оранжевая труба проржавела снизу и тонкая
струйка удобрений насыщала грядки дозой, превышающей все нормы. Антс
возвратился к выходу, где находится шкаф с инструментами, достал банку
быстротвердеющей мастики, и через пять минут вокруг трубы застыл белый
ободок. Течь прекратилась. Теперь необходимо включить насосы и откачать
удобрения из поддонов, там их вероятно скопилось целое озеро, а затем
промыть грунт... Но это не сейчас. Только не сейчас! Еще немного и он
