- А пуще всего, бабка, бойся рэкиту.
- Ракиту?! Это - которая у пруда?
- Нет, бабка, - рэ-ки-ту. Это когда деньги берут и не возвращают.
Вот, для примеру, Анфиска у тебя руб попросила до получки. А ты, не будь
дура, - сразу в милицию беги. Они Анфиску-то и накроют. С автоматами. И
все у ней анфискуют.
- Да, дед, не думала я, что Анфиска-то наша такая... рэкитутка.
- А еще, бабка, бойся парнухи.
- А это от чего бывает? Краснухой болела, желтухой тоже.
- Парнуха, бабка, - это такое кино, что просто цирк! Когда эту парну-
ху смотришь, пар идет!
- Парилка - значит?
- Нет. В парилке - как? Сперва - мужики, а после - бабы. А в парнухе
- все вместе.
- Парятся?
- Да, бабка, иной раз так спарятся - водой не разольешь!
- Поняла, дед. Чтоб я еще раз в баню...
- А еще, бабка, бойся спиду.
- Аспид?! Гад, что ли, ползучий?
- Хуже, бабка. Спид - это гадость такая иностранного производства.
Чтобы ее не подцепить, у тебя все должно быть одноразовое. И ложки, и
тарелки.
- Так это ж сколько ложек на одну тарелку уйдет?!
есть один раз - с одним, другой раз - с другим.
- А у Анфиски мужик как раз многоразовый. Значит, как? - они друг от
дружки уже спидцепили?
- Может, и спидцепили. Спид, он же, родимый, через что угодно переда-
ется.
- И через рукопожатие?
- А это, бабка, смотря - что пожимать. Ежели обнаженную руку, тогда -
да. А ежели в рукавице, тогда - прощай спид!
- Ну, значит, у Анфиски спиду нема. Она со своим мужиком никогда за
руку не здоровается.
- А болезнь эту, бабка, принесли голубые.
- Голубки?
- Нет, бабка, - голубые. Это - мужики, которые без бабы живут.
- Как сторож Михеич?
- Вряд ли, бабка. Их тогда двое должно быть сторожей.
- А почто двое-то, дед, когда у нас и одному охранять нечего? Все уже
растащили! Как голуби.
- В общем, бабка, увидишь - два мужика идут, - знай: это - голубые.
Сразу домой беги и запирайся!
- Так что ж мне там, в городе, всех бояться?
- Нет, бабка, не всех. Вот, например, зеленые. Это - наши ребята.
- Алкаши, что ли?
- Нет, зеленые они не потому, что пьют, а потому, что природу охраня-
ют. То есть вот перед тобой болото лежит - не смей его лапать грязными
пальцами! Или шапку на тебе увидят из кролика - прощай шапка!
- А что, там, в городе, других-то цветов нет? Получше?
- Есть, бабка. Оранжевые. Это - тетки такие, в оранжевых жилетках.
Вот их ты не боись. Это - рельсоукладчицы. Одной рельсой она может деся-
терых мужиков уложить!
- В постель?
- Эх, испортили тебя, бабка! На асфальт.
- Совсем я в этих цветах запуталась! Раньше, помню, были только крас-
ные и белые. А теперь - и голубые, и зеленые, и оранжевые, и коричне-
вые...
- Эх, бабка, серая ты! Куда тебе - в город? Оставайся лучше в дерев-
не!
По брачному объявлению Разговор двух дам
- И вот он мне говорит, что он - молодой, высокий, блондин.
- Ну, не пугайся. Нормальный мужик.
- Да, но он это мне говорит, сидя напротив меня.
- Ну, может, он так шутит.
- Но я же вижу, что он - старый, маленький, лысый и пузатый.
- Ну, может, у него душа тонкая.
- Да, такая тонкая, что ее не заметно. Я говорю: "Вы какую музыку лю-
бите?" А он говорит: "Классическую. Под нее засыпаешь быстрей".
- Значит, правдивый. Все о себе рассказывает.
- Правдивый, как же! Он мне говорит: "Я так решил. Если вы мне понра-
витесь, совру, что я - известный артист. А если - нет, совру, что я - на
учете в психдиспансере".
- Ну, тогда он - настоящий джентльмен! Не хотел тебя обидеть.
- Да, джентльмен! Я когда с ним по телефону договаривалась, спросила,
где мы встретимся: "В кафе или ресторане?" То есть дала ему полную сво-
боду выбора. А он говорит: "Где хотите. У меня все равно денег нет".
- Значит - не транжира. Все деньги - в дом. Мамочке.
- Короче говоря, встретились с ним в какой-то забегаловке. Я говорю:
"Вы пьете?" Он говорит: "Завязал". Я говорю: "Давно?" Он говорит: "С ут-
ра. Три часа уже не пью, как последняя скотина".
- Значит, волевой, раз завязал.
- Да нет. Он говорит: "Пить не на что". Я говорю: "Так вы бы что-ни-
будь продали. Из мебели". Он говорит: "Я и так уже все продал. На полу
сплю. А ночью забываю, что не на кровати, и не могу слезть".
- Видишь, как он один на этом голом полу мучается! Без любимого чело-
века.
- Я говорю: "А вы хоть были женаты?" Он говорит: "Почему - был? Я до
сих пор женат".
- Ну, ничего, разведется. Детей-то нет?
- "Детей нет, - говорит. - Они сейчас в лагере отдыхают".
- Заботливый, значит. Отправил детей в пионерлагерь.
- Да лагерь-то - исправительно-трудовой строгого режима! Он говорит:
"Еле туда их устроил. Ограбил квартиру, а вину на них свалил".
- Ну, это уж... За это надо... Хотя - как сказать... Иван Грозный во-
обще своего сына...
- Так то - царь. А этот - олух царя небесного! Поспорил со своей де-
вушкой на доллар, что прыгнет с парашютом. Только с самолета прыгать ис-
пугался, а прыгнул из окна третьего этажа. С парашютом. В общем, на сви-
дание со мной он в коляске приехал инвалидной.
- Ну, что, без ног - еще лучше. Далеко не убежит.
- Не убежит! Он, знаешь, как на этой коляске гоняет! Троих уже сбил!
- А действительно, зачем тебе такой мужик?! Дай-ка мне его телефон-
чик. Я тебе потом отдам. Лучше плохой муж, чем никакого!
Рыжий
- Доктор, что-то у меня с организмом!
- А что вас беспокоит?
- Лысина.
- Так у вас же ее нет!
- То-то и оно! А у всех в моем возрасте уже есть.
- Так это ж хорошо, что у вас голова такая волосатая!
- А чего хорошего? В транспорте место не уступают.
- Так вы бы бороду отпустили!
- Отпускал, доктор. Я в ней еще моложе. Еще краше. Она ж густая, как
украинский борщ. И такого же цвета. Рыжая.
- Так вы, значит, рыжий?!
- Он, доктор. И с женщинами у меня проблемы.
- Пробелы?
- Вы что, доктор, плохо слышите? Не пробелы, а проблемы! Что, впро-
чем, одно и то же.
- Так может, лекарство вам какое - возбуждающее?
- Наоборот, обуздающее надо.
- А остальные органы как себя чувствуют?
- Так же, как и я. Превосходно!
- Это настораживает.
- Еще как, доктор! Мне девяносто - и ничего не болит! Какой-то сбой в
организме.
- Да, тяжелый случай.
- Мне батя так и сказал: "Сходи к врачу. Может, это у тебя - нас-
ледственное?"
- Не исключено. Боюсь, голубчик, с таким организмом вы проживете еще
лет сорок. А может, даже и двадцать!
- Вряд ли, доктор. День рождения тут мое отмечали, так дед мой все
мне кричал: "Чтоб ты прожил еще столько же!" А дед у меня - очень стро-
гий!
- А прадеда у вас нет?
- Прадеда нет. Помер прадед. В прошлом году. От испуга. Как узнал,
что у него ребенок в другом конце города родился, так и помер!
- А цианистым пробовали?
- Кого, ребенка?
- Нет, себя.
- Не берет. Организм так привык к нитратам, пестицидам, выхлопным га-
зам и экономическим новостям, что цианистый калий принимает за сахарный
песок!
- Что ж это у вас за порода такая? Звать-то вас как?
- Доберман.
- Собачья фамилия.
- А жизнь какая? В меня только стреляли раз десять.
- И что, вы остались живы? Или нет?
- Конечно - да! Все ж десять пуль - навылет! Одна только между
пальцев ноги застряла.
- Да, не везет вам!
- А недавно я утонул.
- Нашли?
- Баграми зацепили. Порвали, правда, новое пальто. Стал жаловаться.
Столкнули опять.
- Это хорошо. Выплыли?
- Да. Но на другой день.
- Нет, так вы никогда не помрете, голуба!
- Потому к вам пришел, доктор!
Сладкая женщина
Прихожу к ней домой. Голодный как волк. А она ничего не дает: ни
сладкого, ни острого.
Это я - не про еду.
Из острого у нее - только язык.
Сколько с ней договаривались, созванивались, заходили в театр, пили
там - между антрактами - и закусывали.
Это я как раз - про еду.
А тут прихожу - картина Сальвадора Дали "Не ждали".
А я, может, месяц не ел. Или - два.
Это я - не про еду.
Причем, знаю, что еды полно. Но все - в холодильнике.
Ну, делать нечего, лезу в холодильник. Надо же как-то ее разогревать!
Это я - не про еду.
Лезу в ее холодильник - она говорит:
- Руки уберите!
Но дверца чуть-чуть приоткрылась. И вижу: все у нее есть. Все на мес-
те.
Это я, разумеется, - не про еду.
И все - что надо! Грудинка. Филей. Окорока.
И все копченое. Очевидно - на юге.
Я ее спрашиваю:
- Для кого?
Мужа у нее нет. Во всяком случае - сегодня.
Тогда для кого все эти прелести гастрономии?
Я уже давно - не про еду.
Она говорит:
- Я люблю французское шампанское - и маленькими глотками.
Я говорю:
- Какие еще глотки?! Я уже перебродил! У меня сейчас газы пойдут! Из
ушей.
В общем, ушел от нее кислый, как уксус.
Позвонил своей бывшей. Она говорит:
- Стюдень будешь?
А я ее стюдень очень хорошо знаю. Из копыт сорокалетней свиньи.
Она говорит:
- Стюдня навалом. Девяносто кило. Хрена только нет.
Короче, притащил ей хрен. В полруки длиной. Навернули с ней все это
дело. С бутылкой водки. Потому что без бутылки - не идет.
Я, конечно, - ее стюдень. Она - мой хрен.
Это я - и про еду, и не про еду, и про все на свете!
Анюта, я тута! Письмо от тети Мани
"Привет, Анюта, а также привет твоему Николаю и вашим Галочке, Леноч-
ке и Славику и кто там у вас еще подродился со времени моего отъезда за
границу.
Не буду описывать, какая жизнь за границей, тем более, за нашей. На-
пишу только, как я здесь живу.
Фрукты здесь такие и столько, что старик Мичурин, увидев бы эту рос-
кошь, сразу бы прекратил свои опыты по скрещиванию малины с лимоном,
чтобы лимон был слаще, а малина тверже, почесал бы свою репу и переклю-
чился бы на какую-нибудь кулинарию, где тоже скрещивают все, что попало
под горячую руку, но называют это торт, винегрет, бутерброд или пирожок
с ливером, хотя что бы человек ни съел, внутри у него все превращается в
винегрет. А потом уже - в ливер.
Короче, пища и мясо - здесь чудо! Во всяком случае, так уверяют меня
те, кто все это ел. Я же из мясных продуктов ем, в основном, вермишель,
потому что цены на мясо так кусаются, что это мясо скоро сожрет меня!
А вообще свои обещания они сдержали. То, что они обещали мне в Рос-
сии, они продолжают обещать мне на Западе.
Помните, я вам показывала рекламную книжку - синее море, желтый пе-
сок, оранжевое солнце? Так вот - солнца и песку здесь навалом!
Но ночью почему-то холодно, хотя я подтыкаю под бока газету.
И это при том, что квартирка у меня - грех жаловаться: спальня, ван-
на, кухня и туалет. Правда, вс° - в одной комнате.
Недалеко от моего дома - уютный ресторанчик. Буквально - подать ру-
кой. Но поскольку никто не подает, я туда не хожу.
Вы спрашиваете: владею ли я ихним иностранным языком? Да, владею. Как
бы на меня ни орали, всегда молчу. И всегда - на ихнем языке.
Страна, конечно, - здоровенная. Врачей больше, чем больных. Особенно
- зубников. Этих даже больше, чем зубов с кариесом. Но лечение все равно
дорогое. Поэтому сюда лучше ехать со своими зубами.
Вы спрашиваете: когда у меня будет отпуск? Отвечаю: я уже давно в от-
пуске. Со дня приезда. То есть третий год.
Встретила одного знакомого. Он сказал, что у него - своя лавка. "Про-
дуктовая?" - спросила я. "Деревянная, - ответил он. - В одном из лучших
уголков городского парка". Потом угостил меня жевачкой, которая у него
осталась от завтрака, и предложил мне выгодное дело на миллион долларов.
Доллары должна дать я.
Я сказала: "Благодарю за доверие. Но миллионами просто так я не бро-
саюсь!" И хорошо ему вспомнила, как однажды на улице незнакомый бандит
вырвал у меня сумочку. Я крикнула стоявшему рядом со мной полицейскому:
"Милиция!" - и тому удалось довольно быстро поймать машину и скрыться от
