так отметелят, что сразу станешь похож на жителя города Аддис-Абеба! Еще
Игорь сказал, чтобы я не знакомился с лицами женской национальности, а
то можно что-нибудь спидцепить.
А еще там есть студентки-заночницы. Это такие передовые студентки,
которые сдают все экзамены за одну ночь.
Перед экзаменами я успел сходить в Эрмитаж. Правда, вовнутрь не по-
пал. Из-за очереди. Видел там мадонну с мадон°нком. Она мне сказала:
"Давай погадаю, касатик! На сколько экзамен сдашь". Я ей дал 2 рубля она
сказала: "На двойку".
Вы спрашиваете, как в Питере с кормежкой? Очень хорошо. Кормят всем,
чем угодно, только не едой. Обещаниями, рекламой, информацией, от мясных
туш мне переподают, в основном, такие куски, как: локоть, колено, кулак
и подзатыльник, который я, правда, получаю во все части моего тела. Я
спросил одну старушку, которая продавала яблоки: "Почему они такие доро-
гие?" А она сказала: "Потому что чистые. В них нет ни одного рейгана. Я
их кипятком ошларила - все рейганы брык! - и лапы вверх! А помидоры, -
говорит, - у меня еще чище. Я их в химчистку сдавала. И наждаком терла".
Видел своими глазами колбасу. И даже ее ел. Но тоже глазами. Колбаса на-
зывается "охотничья". Я говорю: "Она из кого сделана? Из охотника?!" А
мне говорят: "Не боись. Из охотничьей собаки". Я говорю: "А чего она та-
кая бледная?" А мне говорят: "А тебя на колбасу поведут - ты не поблед-
неешь?!"
К экзаменам я готовился сам, потому что нашел только одного репетито-
ра, который готовил в институт - да и то протезирования. Сочинение я пи-
сал на обязательную тему: "Поднятая целина". А Игорь - на свободную:
"Тихий Дон". Ему влепили кол, потому что он написал: "Аксинья рассмотре-
ла у Мелехова то, что не могла найти у своего мужа".
После экзаменов ездили на теплоходе на остров Валаам. Билеты дешевые.
1 рубль. Но туда. А назад - уже 8 000.
После зачисления в институт у нас была тискотека. Это такое мирное
приятие, где все друг дружку тискают. Игорь сказал, что туда надо идти
со своими швабрами. Я говорю: "А мы что, пол потом будем драить?" А он
говорит: "Да. Противоположный".
А народу в Петербурге много. Даже больше, чем в нашей деревне. В ав-
тобус здесь сперва не войти. А потом не выйти. Говорят, в одном автобусе
была такая давка, что одна женщина родила. А другая забеременела.
Смотрел по телевизору фильм ужасов. Называется "600 секунд". Его
всегда перед сном показывают. А ведущего зовут - Неврозов. Такой отлич-
ный ведущий! Раньше всех к месту преступления прибывает. За 10 минут до
преступления.
У рынка им. Некрасова (настоящая фамилия - Мальцев) ко мне подошел
парень в модных штанах и спросил: "Бананы нужны вареные?" А я говорю:
"Нет, я картошку больше люблю жареную".
А еще здесь водится рыба бабец. Игорь мне так и сказал: "Вечером пой-
дем на Неву - бабцов ловить". Я говорю: "А мы, помню, с дедом бельдюгу
ловили". А Игорь говорит: "А я, наоборот, от бельдюг бегаю".
Еще раз убедился, как дорого в Петербурге время. Спросил девушку на
Невском: "Сколько время?" А она - мне: "2 часа - 50 долларов".
На этом кончаю, дорогие папа и мама! Жду от вас ответа. Только по-
меньше слов и побольше денег!"
Видеосалон
"Был я, видимо, в этом салоне, - рассказывал дед Степаныч мужикам,
сидя на крыльце сельсовета. - До отхода поезда ишшо цельный час. Дай,
думаю, зайду. Там на бамажке написано: фантастика, ужасы, карате, ероти-
ка. Взрослым - тыща рублей. Детям - девятьсот.
Я говорю билетерше:
- Один детский. На еротику.
Ну, значить, захожу. Парень какой-то мне говорит:
- А, дед, на парнуху пришел?
- Нет, - говорю. - Парнуху мне бабка смотреть запретила. Тока - еро-
тику.
- А ты хоть знаешь, чем они отличаются? - говорит парень.
- Ну, - говорю, - парнуха - это, навроде, как наша парилка. От ее в
пот сразу бросает.
Он говорит:
- Нет. Парнуха - это когда у тебя аппарат фунциклирует. А еротика -
когда уже нет.
- А, - говорю, - значить, у их там наверху в аппарате сплошная ероти-
ка.
В обчем, включил этот парень телявизер. Я говорю:
- Это уже парнуха? Али ишшо еротика?
Он говорит:
- Это ишшо фантастика. Предвыборная программа кандидатов в депутаты.
Потом он какую-то кнопку на телявизере нажал - и тут такое началось!
Я говорю:
- Это уже парнуха? Али ишшо еротика?
Он говорит:
- Это ишшо фильм ужасов. Программа "Вести". Очередь за дохтурской
колбасой.
Причем настоящие ужасы начинаются после того, как эту дохтурскую кол-
басу съешь. После нее дохтура надо вызывать. Хирурга.
Ну, а потом карате началось. Там японец с китайцем махаются. Пригля-
делси я повнимательней - а это не карате, а тыквандо. Потому как они
друг друга по тыкве вс° тыкают.
Я говорю:
- А который из их японец, а который китаец?
Он говорит:
- Да они оба русские. Просто косые. Это ж наша больница для алкашей.
И, представляете, братцы, прыгают вокруг стакана со спиртом и кричат
по-японски: "Я! Я! Нет - я!"
И тут, наконец, включили то, что обещали: мужики друг с дружкой цалу-
ются.
Я говорю:
- Ну, уж это точно парнуха!
А он говорит:
- Нет. Это министр иностранных дел встречает делегацию Великого мон-
гольского хурала.
Ну, дальше я париться в этом салоне не стал. Поднялси. Парень мне го-
ворит:
- Погоди, дед. Ишшо девки раздеваться будут. Стричьптиц - называется.
Я говорю:
- Нетушки! Мне моя старуха скока раз этот стричьптиц показывала: ку-
рицу возьмет, пострижет, а то ишшо яйцо возьмет, облупит...
Не, мужики, теперь в город поеду - тока на игровые автоматы пойду.
Опосля расскажу. Если в живых останусь!"
Маленький врач и маленький больной
К маленькому врачу пришел маленький больной.
- Что болит? - спросил врач.
- Ничего, - ответил больной.
Врач взял молоток и ударил больного по коленке.
- Так больно?
- Больно! - ответил больной.
- А по локтю?
- Больно! - ответил больной.
- А по ребру?
- Больно! - ответил больной.
- А по спине?
- Больно! - ответил больной.
- А по башке?
- Спасибо! - ответил больной. - Я поправился.
И пошел домой.
Воспоминания ветерана революции, войны, труда и перестройки
Сталина я знал хорошо. Часто с ним встречался. Бывало, встречу его в
газете и сразу говорю жене: "Знаешь, кто это? Это - Сталин!"
Она говорит: "Сам ты - Сталин! Это же - Молотов. На своих похоронах".
Но так я ошибся только несколько раз. Когда фото печатали не в полный
рост, а лишь по колено. А тогда меня еще подпись сбила: "Сталин со своей
матерью". Я и подумал: "Какой же это Сталин, если "Мать" написал
Горький! Антон Павлович".
Знал я и Жданова. Жданов - это его псевдоним. А настоящая его фамилия
была Мариуполь. Девичья фамилия Свердлова - Екатеринбург. А фамилия Ло-
моносова - Ораниенбаум.
А вот с Берией я не встречался. И это хорошо. Встретился бы я с Бери-
ей - больше бы никогда его не увидел. Я такой. Если мне кто сегодня не
нравится - Керенский там или Котовский - я сразу к нему подхожу и выру-
баю его из телевизора!
А Берия - это, оказывается, тоже псевдоним. Настоящая его фамилия бы-
ла Ежов. А настоящая фамилия Ежова - Ягода. А Ягоды - Дзержинский. А
Дзержинского - Бенкендорф. А настоящая фамилия Бенкендорфа - ЦРУ. Сокра-
щенно - ЦСКА. Центральная Спортивная Кузница Америки.
Знал я и Хрущева. Бывало, встречу его на улице на стенке - и сразу
говорю жене, хорошенько прежде подумав: "Это - Хрущев. Или - Подгорный.
В крайнем случае - Ломоносов". Она говорит: "Какой же это Ломоносов, ес-
ли у него на пиджаке орден Ленина присобачен?!"
Я говорю: "Тогда спорим на рубль, что это - Громыко. Арвид Янович".
Она говорит: "Какой же это, к черту, Громыко, если у него - парик!
Как у Ломоносова".
Тогда читаю подпись под фотографией: "Кавалер ордена Ленина, работни-
ца ликеро-водочного завода им. Мусоргского у бюста Ленина. Ленин справа.
Такой молодой".
А вот Брежнева я не только знал, но и лично слушал Леонида Ильича по
радио, смотрел по телевизору, читал о нем в одной газете. Многие тогда
не понимали, почему речи у Брежнева были такие длинные, а произносил он
всего два слова: вступительное и заключительное, которые отличались друг
от друга только названием. И еще многие не понимали, почему он говорил
всегда одно и то же, а бумажки ему писали каждый раз новые. А я сразу
догадался: это он все наизусть читал, а в бумажках ему другое писали,
для развлечения: стихи там какие-нибудь или прозу юмористическую, чтобы
он не заснул на трибуне. Теперь понимаете, почему он ни одно слово не
мог произнести сразу, в один прием, а произносил его по частям, с пере-
рывами на вдох, выдох, глотание, сморкание и покашливание. Он же про се-
бя совсем другое читал. Поэтому вдруг смеялся в том месте, где нам
грустно было.
Но все-таки Брежнев из них был самый человечный человек. Помните, как
он целовался? Никого не обидит. И президента поцелует. И посла. И жену
посла. Его уже за пиджак дергают: "Леонид Ильич, остановитесь! Это же -
почетный караул! Восемьсот солдат..." Да, так смачно целовался, что
вполне мог заменить дюжину банок на спине больного.
А вот другие наши деятели не любили целоваться. Сталину трубка меша-
ла. Ленину - Крупская. А у Хрущева трудно было сразу разобраться, куда
целовать. Его куда ни целуй - вс° щеки.
Ну, а Горбачева СПИД пугал. Поэтому он ни с кем не целовался. Ни с
Рейганом. Ни с Ельциным. Ни даже с Ритой Тэтчер. Хотя она вроде бы жен-
щина.
Да, забыл еще о Суслове с теплотой вспомнить. Серый Кардинал его на-
зывали. А я думаю: почему только он Серый Кардинал? Все они были карди-
налы. И все - серые. Серые - потому, что с головой было плохо. А карди-
налы - потому, что с сердцем. У них одна была линия - прямая! Как изви-
лин, так и кардиограммы!
Да, многих я знал. Только они меня не знали.
1825 - 1998
Взятие Бастилии Из недавнего прошлого
- За что двойку-то получил, сынок?
- За взятие Бастилии.
- А это что такое?
- Это крепость такая.
- Сколько градусов?
- Не знаю. Ее штурмом брали.
- Крепкая, значит. Раз ее так брали.
- Да, папка, там такая битва была! С солдатами!
- Конечно, солдатам же тоже надо.
- Но народ все-таки прорвался!
- То есть взяли Бастилию-то эту?
- Взяли, папка. И устроили такой праздник!
- Конечно, это всегда праздник, когда взял.
- А потом они ее разбили.
- Целую?!
- Да. Только уже пустую.
- Ну, слава богу! Пустую не жалко. Ее всегда разбивают. Или сдают.
- А потом они еще генерала захватили.
- Так уж и генерала! Полковничка, наверно. Три звездочки. А Наполеон,
кстати, там был?
- Наполеона не было.
- Ты внимательно читал? Наполеон - он такой маленький, пузатенький.
- Там Вольтер был. Томился.
- Потому что дорогой, наверно. Как Наполеон.
- Нет, он потому томился, что вольные мысли пробуждал.
- Так вольные мысли не только Вольтер пробуждает. Но и Смирнофф тоже.
И Распутин. И Менделеев с Горбачевым.
- А еще там гильотина была.
- Тоже вольные мысли будит?
- Наоборот, голову отрубает. В момент.
- Хорошая штука, значит, если так моментально отрубаешься.
- Короче, скоро Бастилии не стало.
- То есть быстро ее разобрали?
- Быстро, папка. Когда все ушли, там одни развалины остались.
- Ну, развалились-то, наверно, только те, кому досталось?
- Да, папка, те, кому досталось, подняться уже не смогли.
- Конечно, сынок. Самому подняться, без мильтона, очень трудно. А
мильтон, он тебя и подымет, и отвезет, и обмоет, и обчистит.
- А Мильтон - это кто, писатель?
- Писатель, сынок, писатель. На работу тебе такое напишет.
- В общем, с историей у меня плохо, папка.
- Ну, почему же, сынок? Хорошую историю рассказал.
В город, или Напутствие
