закончили в прошлый раз. Дан установит лодку в точке пересечения тех
линий, которые мы наметили, - одна по отношению к маяку на острове Винтер,
а вторая - к башне епископального собора на Холме Квакеров. Якорь бросаем
в месте, где эти направления пересекаются.
Дан Басс подвел "Алексиса" немного ближе к берегу, в то время как
Форрест устанавливал положение. Установка лодки в назначенном месте заняла
несколько минут, но наконец мы бросили якорь и заглушили мотор.
- Сейчас отлив, - объяснил Эдвард. - Но через пару минут он
закончится, и наступит самое безопасное время для ныряния. Поскольку это
твой первый раз, ты не должен оставаться под водой дольше пяти минут. В
воде холодно и плохо видно, а у тебя и так будет много забот с дыханием и
поддерживанием равновесия. Вначале ты должен освоиться со всем этим.
Я почувствовал неприятные судороги в желудке и испытал огромное
желание предложить отсрочить мое посвящение в аквалангисты до завтра или
до будущей недели, может, даже до будущего года. Ветер раскачивал лодку и
рвал на части наш сигнальный флаг, так что я не знал, трясусь ли я от
холода или от страха.
Дан обнял меня за плечи и сказал:
- Ни о чем не беспокойся, Джон. Если умеешь плавать, то справишься с
погружением, при условии, что не потеряешь головы и будешь слушаться
указаний. Во всяком случае, Эдвард - первоклассный аквалангист. Он будет
тебе помогать.
Мы переоделись в обтягивающие водонепроницаемые комбинезоны, а под
них одели подогнанные пробковые жилеты, чтобы дополнительно предохранить
себя от холода. Комбинезоны были белыми с оранжевыми капюшонами, чтобы нас
можно было заметить издалека даже в мутной воде - так объяснил Эдвард. Дан
Басс закрепил на мне баллон с воздухом и показал, как продувать загубник,
чтобы выдуть пыль или воду, и как проверить, правильно ли функционирует
регулятор расхода воздуха. Потом я надел на себя пояс с балластом, а Дан
поправил грузики так, чтобы они не мешали моим движениям.
- Проверь также экипировку своего товарища, - напутствовал меня Дан.
- Убедись, что помнишь, как действует его регулятор воздуха и как ты
можешь освободить его от балласта в случае нужды. И вообще, постарайся все
запомнить как можно лучше.
При моем первом погружении в воду со мной шли Эдвард и Форрест. Мы
закончили подготовку, сидя на борту лодки, а моим товарищам в последнюю
минуту приходили в головы разные советы, которые они мне еще не дали,
поэтому перед самым погружением моя голова напоминала мусорную корзину. В
моей памяти плавали отрывки советов, что мне делать, если стекло в маске
запотеет, если перестанет поступать воздух, или (что было вероятнее всего)
если я впаду в панику.
Джилли подошла ко мне, сжимая блокнот в руке, и стала за моей спиной.
Ветер развевал мех на ее капюшоне.
- Удачи, - сказала она. - Будь осторожен.
- Попробую, - ответил я, чувствуя сухость во рту. - Сейчас, пожалуй,
я беспокоюсь даже больше, чем тогда, когда вылетели эти окна.
- Какие окна? - спросил Эдвард. Он посмотрел на меня, потом на
Джилли, но когда увидел, что ни один из нас не собирается ничего объяснять
ему, пожал плечами и отвернулся.
- Готовы? Прыгаем!
Я сунул загубник, помолился в душе и пятой точкой вперед упал в море.
Внизу было холодно и царил полный хаос: ничего, кроме мутной воды и
поднимающихся пузырей воздуха. Но когда я начал погружаться, я заметил
поблизости яркое пятно комбинезона Эдварда, а с другой стороны еще одно
светлое пятно: это Форрест прыгнул за нами. Я начал думать, что погружение
с аквалангом не так уж и страшно, как я его себе воображал.
Все трое, работая ластами, мы включились в подводное течение.
Эдвард и Форрест ловко, грациозно, а я - с энтузиазмом, но в
значительно более плохом стиле. Океан был в этом месте не слишком глубок,
особенно при отливе, футов двадцать-тридцать, не больше, но для меня даже
это было чересчур. К тому же вода была так мутна, что я старался держаться
поближе к своим спутникам.
По мере того, как мы опускались на дно, мне было все труднее
сохранять устойчивость. Наконец, когда мы задержались в паре футов над
пологим склоном илистого побережья Грейнитхед, я почувствовал себя парящим
в невесомости - причем проявлял явную склонность к легким подъемам и
спускам, когда вдыхал и выдыхал воздух. Я был хорошим пловцом. В школе я
был в команде по плаванию и даже завоевал бронзовую медаль в плавании
брассом. Но подводные поиски в ледяном черном иле на северном берегу
пролива Грейнитхед - это было совершенно другое дело. Я чувствовал себя
неуклюжим, неопытным, взволнованным ребенком, который еще не полностью
овладел координацией движений.
Эдвард вплыл в мое поле зрения и просигналил рукой: "Все в порядке".
Этот же жест имели привычку делать таксисты из Сент-Луиса при виде
аппетитной женской фигурки, фланирующей по тротуару. Я ответил Эдварду тем
же и подумал, что его глаза за стеклом маски кажутся вытаращенными, как у
утопленника. Меня предупредили, чтобы я не пытался сигнализировать
поднятым указательным пальцем, поскольку это имеет совершенно иное
значение. Форрест, вырвавшийся вперед на десять или пятнадцать футов,
поторопил нас с началом поисков. Раз я должен оставаться внизу не менее
пяти минут, подумал я, я могу принять участие в охоте на "Дэвида Дарка".
Мы планировали систематически обыскивать место вокруг лодки,
передвигаясь по спирали против часовой стрелки, и отмечать места, где мы
уже были, с помощью белых табличек с номерами. Мы начали с точки, где
лежал погруженный в ил якорь лодки, и плыли по кругу, пока наконец я
совершенно не утерял чувства направления. Однако Форрест в середине
каждого круга вбивал в ил табличку, благодаря чему у нас была уверенность,
что мы не ходим по своим следам и не удаляемся слишком далеко от области
поиска.
Я посмотрел на часы. Я пробыл под водой уже минуты три, и мне
потихоньку становилось не по себе. Не только из-за холода и хлопот с
координацией движений, но и из-за клаустрофобии. Хотя вначале я дышал
свободно, я не сумел сохранить регулярный ритм и понял, что даже если мой
разум не поддался панике, то мои легкие ведут себя все более нервно.
Я попытался припомнить сигнал, обозначающий "есть проблемы, но ничего
серьезного". Нужно махнуть рукой, говорил Дан Басс, и показать, в чем
дело. Как мне сообщить о клаустрофобии? Взять себя за горло и показать,
что я задыхаюсь? Сжать голову руками?
Помни, не впадай в панику, сказал я сам себе. С тобой ничего не
случилось. Ты можешь свободно плавать, ты можешь свободно дышать. Более
того, тебе осталось только две минуты, а потом ты можешь вернуться на
поверхность. Эдвард и Форрест займутся тобой.
Но когда я снова поднял голову, то не увидел ни Эдварда, ни Форреста.
Я видел только мутную воду, густую как каша, ил и болтающийся в воде
мусор.
Я обернулся и посмотрел назад, но снова увидел только воду. Какая-то
заблудившаяся камбала проплыла рядом, как герой Диккенса, блуждающий в
лондонском тумане, быстро и уверенно. Но где же белые комбинезоны и
оранжевые капюшоны, благодаря которым я должен видеть своих товарищей на
расстоянии в десять футов в подводной темноте?
Не впадай в панику, повторил я себе. Они должны быть где-то здесь,
неподалеку. Если ты их не найдешь, то просто вернешься к якорю,
руководствуясь табличками, и вынырнешь на поверхность. Увы, я нигде не
видел ни одной таблички, а вращаясь вокруг своей оси в поисках товарищей,
я снова потерял чувство направления. Я чувствовал холодный, слегка
подталкивающий меня напор течения, но когда мы начинали погружение, был
еще отлив, сейчас же начинался прилив. Я понятия не имел, куда меня тащит
течение и как далеко меня уже снесло за время моего бесцельного верчения в
воде.
Я быстро задышал, судорожно хватая воздух, стараясь не думать обо
всем том, от чего меня предостерегали Эдвард и Дан Басс. Если тебе нужно
всплыть, даже в случае крайней необходимости, не всплывай слишком быстро.
Воздух, находящийся в твоей системе кровообращения, может вызвать
закупорку сосудов - и немедленную смерть. Не всплывай быстрее
поднимающихся пузырьков воздуха, как мне сказал Дан Басс, и, если можешь,
задержись по пути, чтобы выровнять давление.
Следующей опасностью было то, что легкие могли разорваться. Если
всплывешь на поверхность с большой глубины, декомпрессия может разорвать
легкие.
Как послушная дрессированная собачка, я вернулся к тому месту, где я
только что был. Я попытался успокоиться. Я все еще не видел ни следа
Эдварда и Форреста, я не мог найти никаких табличек с номерами, поэтому
решил, что мне остается только одно: вынырнуть на поверхность. Несмотря на
прилив, наверняка меня недалеко отнесло от "Алексиса".
Я уже собирался вверх, когда в мутной волнующейся воде заметил белый
блеск. У меня слегка запотела маска, и я не мог точно оценить расстояние,
но помнил, что под водой все предметы, видные через стекло маски, кажутся
на три четверти ближе, чем в действительности. Это могли быть лишь Эдвард
или Форрест. В окрестностях не было никаких других аквалангистов, а это
что-то было явно крупнее рыбы. Мне сразу припомнились "Челюсти", но Дан
Басс с легким раздражением заверил меня, что единственная белая акула,
которая когда-либо появлялась у берегов Новой Англии, принадлежала
киностудии "Юниверсал Пикчерс".
Я взял себя в руки и, стараясь дышать регулярно, двинулся над дном
океана в направлении белого предмета. Он вращался в воде, вибрировал и
подпрыгивал, как будто его трепал прилив. Когда я подплыл ближе, я пришел
к выводу, что это не может быть ни Эдвард, ни Форрест. Скорее, это кусок
паруса, который запутался в сетях и опустился на дно.
Лишь когда я подплыл очень близко, на расстояние в два или три фута,
я с леденящим чувством мерзкого страха и омерзения полностью осознал, что
это была утопленница. В ту же секунду она повернулась ко мне, и я увидел
ее лицо, разорванное и безглазое, с губами, полусъеденными рыбами, с
волосами, вертикально вздымающимися вокруг головы, как водоросли. Одета
она была в белую ночную сорочку, которая вздымалась и волновалась в
течении прилива. Щиколотки утопленницы запутались в затонувшей рыбацкой
сети, из-за чего она не могла всплыть на поверхность - но ее разлагающееся
тело было наполнено газом до такой степени, что оно стояло выпрямившись,
как гренадер на плацу, танцуя какой-то гротескный подводный балет в полном
одиночестве на дне моря у побережья Грейнитхед.
Я отпрянул, пытаясь совладать со страхом. Полупереваренная овсянка
подошла к горлу. Ради бога, сказал я себе, только не сейчас. Если тебя
вытошнит, ты подавишься и закончишь как эта Офелия с глазами, выеденными
рыбой. Поэтому успокойся. Смотри в другую сторону, забудь об Офелии, ты
ведь все равно не сможешь ей ничем помочь. Успокойся. Смотри в другую
сторону и медленно всплывай на поверхность, а потом позови на помощь.
Я поплыл вверх, внимательно наблюдая за пузырьками воздуха, чтобы
убедиться, не всплываю ли я чересчур быстро. Я находился примерно в
тридцати футах под поверхностью воды, но мне казалось, что от поверхности
меня отделяет в три раза больше. Когда мне показалось, что я уже на
середине пути, я замедлил движение, сделал пару выдохов, чтобы не
допустить разрыва легких или какой-нибудь другой катастрофы. Здесь было
светлее, вода стала более прозрачной. Я все сильнее чувствовал течение
прилива и волнующуюся поверхность моря.
