был морально убит, безусловно и окончательно. Ну почему всегда везет Борису
и не везет мне?
Конечно, можно во всем обвинить неблагоприятные астрологические дни и
сверхестественные силы, но я прекрасно понимал, что сам виноват в том, что
никому нет дела до моей персоны. Только я сам, и никто более! В тот самый
миг, когда Борис с девушками подходил к самому престижному кинотеатру в
городе, я ввалился в свою пустую квартиру, думая, что наступил самый
мерзкопакостный, самый худший день в моей жизни.
В груди щемило, так щемило, неописуемо. Ну и пусть. Ну и хорошо. Пусть
инфаркт, пусть летальный исход. Не надо будет учиться, работать, страдать,
терять. Болело все сильнее. Волны боли пронизывали грудную клетку сверху
донизу, иногда меняя направление. Ну зачем так? Почему мир устроен
по-другому?
Да, да, я знаю, что жизнь прекрасна и удивительна, только она не нужна
мне, совсем не нужна. Ну почему вокруг пустота, почему? Я ведь ничем не хуже
других! Почему я не достоин любви? Где она, любовь? Ведь есть же она? Есть!
Но не для меня. Где та, что поймет меня с первого взгляда? Наверняка, она с
кем-нибудь другим. Миллионы людей сейчас счастливы и довольны! А мне плевать
на них. Не им, мне плохо, и никто не в силах помочь. Миллионы людей плачут и
страдают, как я. И на них мне тоже плевать. Вот так-то! Почему я должен
думать о них? Почему я не могу позаботиться о себе? Почему к другим бегают
прекраснейшие девушки в мире и терпеливо ждут где-нибудь на лестничной
площадке? Да я бы сам бегал, носил на руках, сочинял стихи и придумывал
миллионы ласковых слов. Но нет! Не нужен! Не требуется!
Я не мог так больше жить. Со всего размаху я вдарил головой о стену.
Затем еще раз, еще, еще. Почему за другими готовы следовать хоть на край
света? А за мной? Да, как же! Размечтался, одноглазый! Где та, кому
интересны мои проблемы, моя душа? Кто заберет меня отсюда в иной, более
прекрасный мир? Да кому ты нужен, козел.
"Ну, ну, мальчик расстроился, - скажете Вы, - ничего, все образуется,
придет время и..." Да мне плевать на Вас! Понятно? Плевать! И на советы Ваши
тухлые тоже плевать. Миллионы девушек в этот момент напряженно смотрят на
телефон, ждут звонка и мечтают о встрече. С кем? Да уж не со мной, понятное
дело.
Третий лишний. Это про меня. А, ладно, все равно жизнь кончена. Плевать!
Плевать на все! Я не хочу ждать! Мне надо сейчас, понятно Вам, прямо
сейчас, немедленно и самое лучшее. Что? Не заслужил? Не достоин? А другие
достойны?
Так что, мне уже пора вешаться? Не правда ли? К черту такую жизнь. Зачем
она, если любви для твоей ничтожной персоны не было, нет и не предвидится?
Остается просматривать красочные страницы западных каталогов и завистливо
вздыхать. Да, это не сказка, это реальная жизнь, где нет места
очаровательным ведьмочкам, которые горят желанием немедленно познакомиться с
тобой и остаться рядом навсегда.
"Ну, так сразу и ведьмочку! - скажете Вы. - Да у тебя в группе,
наверняка, масса вполне привлекательных девушек!" Не спорю. Но у одних уже
колечко на руке, за другими ежедневно заезжают друзья на автомобилях, а
третьи лишь попросят списать практику или лабораторные, да упорхнут в кино с
тем же Борькой (черт его дери). И чего мне от них ждать? Пригласительного
билета на свадьбу с зарезервированным местом в дальнем конце стола, где
выпивки еще хватает, но веселых тостов уже не слыхать.
Боль по-хозяйски бродила где-то внутри. Я живо представил, как грудная
клетка, распираемая болью, взрывается, разбрызгивая внутренности по стенам.
Где? Где тот кирпич, что упадет с крыши и положит конец моему никчемному
существованию.
Пора бы уже. Пора!
Из глаз потекли слезы. Мужчина не должен плакать, но если никто не видит,
то немного можно. А если даже и видят, то что? Смотрите. Мне плевать и на
тебя, и на тебя тоже, и вот на тебя (да, да, не оглядывайся, нечего
оглядываться), на всех вас вместе взятых.
Мягкая темнота вечера плавно перетекала в ночь, а я не находил себе
места, кляня незавидную судьбу. Нет, я же не желал сказочную принцессу. Мне
достаточно было обычной девушки, чтобы почувствовать привлекательность
жизни.
Но жизнь не хотела казаться прекрасной и удивительной. Приходилось
принимать ее такой, как есть. Но требовалось срочно отвлечься. В очередной
раз пожалев об отсутствии видео, я бесцельно обводил глазами комнату. Да,
сейчас бы самое время вырубить свет и с головой уйти в мерцающий экран, где
в сумеречных коридорах из таинственного тумана выползают склизкие мертвецы.
Ужасы прекрасно прочищают мозги от ненужных переживаний. При каждом
постороннем шорохе ты вздрагиваешь и ждешь, что вот сейчас проскребут по
стене железные когти, и в комнату ввалится сам Фредди Крюгер. Да, тут уж не
до несчастной любви. Но видео скрывалось в далеких перспективах.
Свет включать не хотелось, поэтому книги тоже отпадали. Но мой блуждающий
взгляд опустился с потолка на шкаф и замер. Пора было вводить в бой мою
гвардию, каждого бойца из которой я знал, ценил и берег. Музыка сейчас - то,
что надо! Я врубил звук погромче, так что на всю комнату зашуршал
неистребимый фоновый шум в колонках. И в мою руку легли они - мои самые
любимые мелодии, записанные на самых любимых кассетах.
Тишина прогнал "Silent Circle" с ее непревзойденной "Stop the Rain in the
Night". Когда-то слова из "Anywhere Tonight" увековечил их неведомый
поклонник на институтской парте, и я полностью поддерживал его стремление
оставить эти летучие фразы в памяти навсегда. Еще оставался год до того
момента, когда группа переиздаст эту программу в новой обработке, и целых
два до появления нового хита "Egyptian Eyes". Я, конечно же, не мог видеть
будущее, да и не хотел, потому что в данный момент орал вместе с ними "Touch
in the Night" или "Man is coming" из "Hide Away", которая мне нравилась
больше всего. На смену "Безмолвному Кругу" пришла C.C.Catch и ее
блистательные "Heaven and Hell", от которых тащился весь мир, правда, уже в
довольно далеком прошлом. После нее в темноту квартиры возникла Sandra,
исполнив полузабытые "In to a Secret Land" и "Midnight Man", а затем почти
новую, берущую за душу "Jonny Wanna Live".
Музыка обволакивала меня, прогоняла все плохое, смягчала потери и
неудачи. Как лекарство, как живительный бальзам, она текла и пробиралась
куда-то в неизведанные глубины, где еще недавно было все так плохо.
Окончательно тоску разогнал запретный когда-то Dschinghis Khan, выдав
"Hadschi Halef Omar", которую я мог слушать до бесконечности. И мне плевать
было на заверения ушедших в прошлое идеологов о том, что "... данная группа
разлагает моральный облик подрастающего поколения, воспевая факты, не
соответствующие советской действительности, и принижая тем самым великие
свершения советского народа, достигнутые им под руководством
Коммунистической Партии". Душу грели голоса и музыка. А текст песен
оставался за кадром, тем более, что в немецком я не понимал ни единого
слова.
После я немного погрустил вместе с "Valerie", но уже не о своем, а о
несбыточном, и представил танцующую королеву моего сердца из "Night of the
Night" снова в исполнении группы "Joy", которую я по молодости когда-то
путал с "Modern Talking". В эти минуты магнитофон был моим единственным
другом. Он один понимал меня и находился рядом, невзирая на позднее время
суток, сгущавшиеся над городом тучи и неблагоприятную экономическую
обстановку в стране. И я уже не варился в собственных проблемах, а слушал и
слушал далекие и близкие голоса. В космические просторы меня уносили
"Rockets" и "Silicon Dream". Но, оставив мужчин позади, появилась Dee
D`Jackson, и я, позабыв про все, внимал приказам космической леди,
бесстрашно идущей по космическому курсу во главе галактических сил спасения.
Другая жизнь расстилалась передо мной, другие времена и пространства. И мои
проблемы растворились в череде электронных звуков и многоголосья, через
которое то и дело прорывался неугомонный робот, созданный, чтобы включить в
свою сущность все связанное с понятием "Automatic Lover".
Но окончательно я уплыл, когда в магнитофоне оказалась "Radiorama".
Заевшая повседневность ушла. Остались только бой часов, клекот и щебетание
неземных птиц и божественные переливы двух голосов, перекликавшихся в
поисках друг друга.
Глава пятая
Ti Amo
Ti amo, I never had a clue that I was losin` you You never once let me
know you were lettin` me go Oh, I guess it was there in your eyes Guess is
was there in your sight Guess is was there in your lies I was blind then,
couldn`t face the end
Полная луна разливала свой холодный свет по крышам домов и дорогам. Ее
серебряные лучи пронизывали листву деревьев, рисуя на траве магические
узоры, и пробирались сквозь стекла в темные квартиры. Не оставалось ни
одного полуночника, который, соблазнившись ночным сеансом, ускользнул бы от
атаки Морфея. Серые дома, черные прямоугольники окон.
Лишь один дом сверкал лимонным золотом. Кристально-белый, как кусок
сахара, днем, он стал теперь мягко-желтым, подставив свою длинную стену
лучам Луны.
Так же темны его окна, так же пустынны балконы. Двери всех восьми
подъездов плотно прикрыты.
И вдруг... Какой яркий контраст с серо-желтыми красками ночи! У одной из
дверей, несмотря на совпавшие стрелки часов на главных курантах страны,
находятся голубые джинсы и красная рубашка. Их обладатель не тяготится
бессонницей. Ему вообще не до сна, и он с радостью забыл бы, что это такое.
Парнишка, которому на вид лет четырнадцать, поглощен беседой с девушкой
на год его младше. На гладкой черноте ее коротких волос играют лунные блики,
а в глазах сияют лунные шарики. Она одета в лимонно-желтый костюм. Лунный
свет растворяет ее на фоне дома, очерчивая за ней черную тень. О ее
присутствии вещает только ультрамодный пояс, переливающийся радугой. Пряжка
отбрасывает на бетонное крыльцо, где стоит юная парочка, рубиновый зайчик.
Нет, не умерла еще жизнь на земле.
Но кроме сонной жизни ночного города и неведомой нам, но верю, прекрасной
жизни тех двоих юных существ вокруг разворачивается неприметная, но страшная
третья.
Порождения тьмы и мрака выползают наружу, создавая присутствие
нереальных, но грозных сил.
Бледный великан, вооруженный громадным тусклым топором, шагает по дороге
между шестью домами. Волосы его, словно колючки репья, только подлиннее и
поострее, срывают листочки тополей на уровне третьего этажа. Топор в руке
занесен для нападения. Каждую ночь появляется он здесь, не понимая, каким
образом он добирается сюда и почему под утро оказывается вблизи своей
пещеры. Утро прогоняет его обратно. Не хватает самой малости, чтобы остаться
здесь, зацепиться, удержаться.
В темных кустах, скрытых от луны, злобно горят два красных глаза.
Огромный полоз выбирается из земли, скручиваясь кольцами. Слабо светятся
словно нарисованные фосфором узоры на змеиной чешуе. Он тоже ищет, тоже
пробует задержаться в таком прекрасном месте, совершенно не похожем на
глиняные коридоры его мира.
На крыше далекой девятиэтажки копошится существо с нелепыми щупальцами,
на кончиках которых вспыхивают желтые сполохи и рассыпаются бенгальскими
огнями.
Зеленые треугольные глаза с интересом постреливают вокруг. Наконец, он
собирается с силами и начинает ползти, осторожно огибая телевизионные
антенны.
В траве суетятся низкорослые бледные человечки. Беспорядочен их путь меж
