затем угрожающе затрещал, но выдержал.
- Че сел то? Вставай!
Я встал и посмотрел вниз. На полу возле шкафа Ворон в произвольном
порядке расставлял фигуры на принесенной доске.
- Во комбинация! сказал он, закончив, и даже прищелкнул языком от
восхищения. Ну, че встал? Прыгай давай.
Такого поворота событий я не ожидал и поэтому замер в нерешительности на
краю шкафа. Только теперь до меня дошло, почему не подошли новые шахматы.
- Прыгай, или тебе тут не жить! зловеще пообещал Ворон. Комнату заполнила
тишина. Толпа замерла в предвкушении нового зрелища. И тогда я крепко
зажмурив глаза, прыгнул вниз.
Словно раскаленные иглы впились в мои ступни. Я вскрикнул от боли и
повалился на пол рядом с разрушенной композицией.
- На сегодня все! торжественным голосом объявил Ворон конец
представления.
Да, чуть не забыл. Погоняло твое будет Сверчок.
Скорее всего он выбрал первое слово, пришедшее ему в голову. Но мне уже
было все равно. Я лежал, вглядываясь в пыльное пространство под кроватью, и
крепко закусил губу, стараясь не взреветь от боли и обиды, пережитой мною за
этот вечер.
Глава третья.
День получки.
И потянулись серые однообразные дни, как небо в день моего приезда.
Подъем, учага, шатание по городу, вечер в общаге, сон. Круг замкнулся. В
учебе я особо не выпрягался, чтобы не прослыть прогибщиком, и числился
твердым середняком.
Учиться было скучно и тягостно. Я уже начал жалеть, что так рано вырвался
из дома. Впрочем мне и после одиннадцати классов ничего особенного не
светило.
Отсидев положенное время в учебном корпусе или на скамейках в кустах за
мастерскими, я отправлялся бродить по городу, стараясь не нарваться на
какую-нибудь местную шоблу. В общаге сидеть одна скукота, да и не безопасно.
Если ты не попал под руку коменданту и не угодил на очередную уборку
территории под окнами, щедро усыпанной обломками стульев, осколками, бычками
и разным другим мусором, то тебя мгновенно вычисляли старшаки, и весь вечер
приходилось проводить у них на побегушках.
Вычислить тебя могли и в столовой, где каждый учащийся бывал в среднем
два раза в день то завтрак проспишь, то на ужин опоздаешь или перехватишь
что-нибудь на стороне. Денег водилось мало, поэтому на кино и более солидные
мероприятия рассчитывать не приходилось. Благо питание организовывалось по
бесплатным талонам, а ими старшаки не интересовались, им нужны были наличные
деньги.
Пахан с Лехой тоже пропадали где-то целыми днями и появлялись почти
одновременно со мной перед самым закрытием дверей. Меня они с собой не
звали, а навязываться я не хотел, хотя жить в одиночку было довольно тяжко.
Я их совершенно не интересовал. Оба они смотрели на меня, как на пустое
место.
Четвертый обитатель комнаты Андрей не вылезал с третьего этажа, где в 305
жили четыре его земляка. Все они были уже старшаками, жили до учаги в одном
районном центре и хорошо знали друг друга и Андрея. Поэтому он все время
проводил с ними, ходил по общаге без опаски и заявлялся в 412 только спать.
Рана, полученная в конце лета, совсем было успокоилась, если бы не
злосчастный день получки.
В этот день, как вы, наверное, уже поняли, в учаге производится выдача
стипендии. Получив маленькую стопочку купюр, я снова сел на свое место.
Радужные мысли переполняли меня. Я решил, что оставлю себе тридцатку, а
остальное отошлю матери. Нет, оставлю лучше себе сорок тогда хватит на кино,
и на видак. А может предложить Пахану и Лехе втроем сходить в кафешку, что
неподалеку от нашей общаги? А вдруг познакомлюсь с какой-нибудь девчонкой! А
мать то как обрадуется, наверное, когда получит от меня первые,
заработанные.
Восторженным взглядом я окинул всех, кто находился вокруг меня. Однако
радости моей не разделял, похоже, никто. Напротив, шли негромкие разговоры о
том, что наши и местные супера уже здесь и давно ждут во дворе. Я тихонько
выскользнул из толпы, прошелся по коридору и осторожно выглянул в окно.
И правда, едва какой-нибудь лопух выходил из учаги во двор, как к нему
незаметно подходили трое или четверо крепких пацанов и культурно,
спокойненько уводили его куда-то по направлению к пустынному скверику,
расположенному между задней стеной мастерских и трансформаторной будкой. Там
его спокойно, без помех, освобождали от наличных и возвращались обратно.
Постепенно я уже стал узнавать некоторые примелькавшиеся компахи.
Я, разумеется, не рискнул выйти, а решил отсидеться в учебном корпусе до
вечера.
Но только схлынул основной поток учащихся, как началось второе действие
представления, в котором я играл довольно незавидную роль. Несколько
незнакомых парней решительно поднялись на крыльцо и скрылись под навесом.
Внизу хлопнула дверь.
Это были наводчики. Они выцепляли лохов по учебным кабинетам. Но не
трогали их, а сообщали приметы суперам. И только указанный объект появлялся
вблизи училища или общаги, супера выцепляли его из толпы и безопасно бомбили
где-нибудь в сторонке.
Оставаться в коридоре было нельзя. И я двинул искать более надежное
укрытие.
Ноги привели меня на чердак. Но только моя голова поднялась над
квадратным отверстием, как по чердаку прокатился шорох и наступила
напряженная тишина. Меня разглядывал десяток невидимых глаз.
- Да это наш, - раздался знакомый голос. Из-за двух поваленных бочек
показался Леха. Следом за ним высунулась белобрысая голова Пахана.
- Тебе чего, Сверчок? спросили меня откуда-то справа.
- Там во дворе наших стригут, - пояснил я, хотя это знал каждый, иначе бы
никто из них здесь не прятался.
- Ты то что сюда приперся? раздалось из темного закоулка слева. Не
видишь, тут и без тебя народу хватает. Гони отсюда, а то наведешь
кого-нибудь своим базаром.
- Да, да, шел бы ты отсюда, - посоветовал Леха, - тут и так все места
заняты.
Огорченный, я спустился по вертикальной железной лесенке на площадку,
медленно прошел один пролет вниз и собрался уже было снова войти в широкий
коридор, как вдруг услышал оттуда уверенные шаги, по звуку приближавшиеся ко
мне.
Я немедленно втиснулся в узкий треугольник, ограниченный двумя стенами и
распахнутой дверью, ведущей в коридор и замер, уставившись в узкую щель
между дверью и стеной. Секунд через десять в ней показался парень, старше
меня года на два. Он неторопливо прошествовал к лестнице, ведущей на чердак,
солидно поднялся на площадку, а затем, размеренно ухватываясь за железные
перекладины, полез наверх.
Я максимально напряг слух, но бесполезно. Слышались только уверенные
шаги, безошибочно выбиравшие нужное направление, вычисляя все новых и новых
дойных коров, безуспешно пытавшихся уклониться от стрижки в самых укромных
закоулках чердака.
В скором времени из люка показались ноги, обутые в такие шикарные колеса,
что я с горестью оглядел свои заношенные ботинки. Не спеша наводчик
отправился в обратный путь. Через две минуты в том же направлении ушли
шестеро унылых пацанов, обиженно вздыхая и тихонько поругивая всех без
исключения старшаков. Из нашей группы было трое Леха, Пашка и Ваня.
Остальных я не знал.
Наводчики продолжали рыскать по училищу, разыскивая уклонистов. Не было
никакой уверенности, что они не догадаются заглянуть в мое убежище. Кроме
того, стоять там было довольно неудобно, и у меня уже порядком затекли ноги.
Поэтому я решил выбраться из учаги. Но, разумеется, не через главный
вход, а через черный, которым длительное время уже никто не пользовался. Он
находился под лестницей в крохотной комнатке с тремя дверями. Войдя из
коридора первого этажа в одну из них, я оказался в темном и тесном
помещении.
Рядом со входной дверью располагалась вторая, ведущая в подвал. На ней
присутствовал внушительный замок, и поэтому никакого интереса она для меня
не представляла.
Оставшаяся дверь обычно всегда была завалена грудой носилок, лопат и
наполовину поломанных метел. Но в этот день весь хлам был отодвинут от двери
и разбросан по всему полу. Пару раз споткнувшись то ли об грабли, то ли об
лопату я пробился к двери. Она не была заперта тоненькая полоска дневного
света проникала в щель между створками. Я потянул за плохо прибитую ручку и
дверь со скрипом открылась.
Выход вел на спортплощадку. На ней никого не наблюдалось мне все-таки
удалось ловко выкрутиться. Я осторожно выбрался на свежий воздух и спокойно,
как подобает солидному человеку, зашагал по направлению к дырке в заборе.
- Э, пацан, стой! фраза, подобно молотку ударила в голову. Я чуть
развернулся вправо. Со скамейки в кустах поднялись три парня и, не спеша,
направились ко мне.
- Подойди-ка сюда, - позвал один из них.
Э нет, ребята. Я хорошо знал, что им было нужно, и поэтому ускоренно
рванул, но не к дырке, где в спешке можно накрепко застрять, а к проходу,
ведущему к воротам учаги, которые выходили на оживленную улицу.
Надо заметить, что ребята бегали хорошо и по физкультуре у них,
наверняка, стояли одни пятерки. Они без проблем догнали меня у ворот, но мне
все же удалось выскользнуть на улицу. Там они кольцом обступили меня, прижав
к забору.
- Ну, пацан, на хрена ты бежал, а? поинтересовался один из них, самый
высокий.
На нем была красивая темно-синяя болоньевая куртка, на которой повсюду
были рассыпаны золотистые заклепки и кнопки. На каждой аккуратно черным
цветом был выдавлен орел и надпись Montana. На голове у него находилась
спортивная шапка синего цвета с белой полосой, на которой красными буквами
значилось Swix.
Серыми стальными глазами он бесстрастно разглядывал меня и, видимо, ждал
ответа.
- Ну ты, козел. Мы что бегать за тобой должны? вступил в разговор второй.
Он был одет поскромнее: в затертую кожаную куртку и спортивные штаны, судя
по угловатой, размашистой надписи, кооперативного производства.
- Чего, мразь, молчишь? Щас дам в хлеборезку, мигом язык вывалиться, -
пообещал третий парень в фирменном спортивном костюме и жокейке, что никак
не вязалась с довольно прохладной погодой.
Высокий решил вернуться к основной теме нашего разговора:
- Воздух есть? Давай сюда! Ну, живо!
- Ка-акой воздух? не понял я.
- Вот тормоз! Ну фишки, бабки.
- Нету! решил схитрить я и рванулся сквозь кольцо.
Чувствительный удар в грудь остановил меня на месте...
... Со стороны казалось, что трое друзей повстречали своего старого
товарища и теперь дружески хлопают его по плечам, искренне радуясь встрече.
Немногие из прохожих натыкались на несчастный, затравленный взгляд этого
четвертого. А если и натыкались, то сразу отводили глаза и спешили дальше. В
конце концов у каждого были свои собственные важные проблемы и не
позволяющие ни малейших отлагательств дела. У каждого была своя собственная
и единственная жизнь, которую нужно было прожить достойно, а поэтому некогда
было останавливаться, разбираться, вникать.
А те парни? Да пусть они сами разберутся между собой. Чего именно мне
лезть в чужие дела, я то ведь тоже не самый крайний. А может этот мальчик
сам виноват, и бьют его за дело! Тем более я один, конечно же, здесь не
справлюсь. А если и смогу что-нибудь сделать, то потом, в следующий раз,
когда не буду так сильно занят. А мальчику надо самому научиться постоять за
себя. И ободренный такими логичными мыслями случайный прохожий спешил
дальше, не обремененный больше никакими заботами.
Пацанам, вероятно, надоело торчать у всех на виду. И хотя они были твердо
уверенны в своей безопасности, но все же клиента предпочитали обрабатывать
наедине.
- Пошли-ка, отойдем, - предложил высокий.
