- Ты, гнилье, откуда такой выискался? Че то я тебя раньше не видал, а?
Пока твои товарищи в колхозе пахали, ты, падла, дома на кроватке полеживал.
Самый основной выискался, а?
Я снова молчал не рассказывать же ему про волка, про свою рану, которая
только-только зажила. Не имело смысла. Никто этому не поверит. Для каких-то
своих, непонятных мне целей парню выгодно было считать, что все это время я
отсиживался дома, представив липовую справку.
Внезапно лицо его стало печальным. Словно ему очень и очень было жаль
меня. Он встал, стряхнул на пол пепел с сигареты и, выходя из комнаты,
произнес:
- Ладно, братан, живи! До вечера! А вечером мы тебе прописочку
организуем. И за колхоз, и за опоздание, и за борзость твою великую.
Хлопнула дверь. Я выкинул в форточку свою давно потухшую сигарету с
намокшим от внезапно вспотевших рук фильтром.
- Ты вот что, - произнес Леха. Если деньги есть, то избавься от них до
вечера.
На сохранку отдай или проешь что ли, а то пропадут. Ворон ничего не
оставит.
- Это тот чернявый, с чубом?
Оба одновременно кивнули.
- А почему Пахан? решил уточнить я у белобрысого.
- Да Пашка я, - ответил он. А Паханом старшаки прозвали. Тебе тоже при
прописке кликуху дадут.
Я медленно вышел из общежития с чрезвычайно подавленным настроением.
Денег у меня было не густо, - всего десятка с мелочью. Талонов на питание я
еще не получил и поэтому проесть ее не составляло никакого труда. Я плотно
пообедал в первой попавшейся столовой, а на оставшиеся два рубля купил
кооперативное эскимо, оказавшееся на вкус довольно пресным.
Покинув столовую, я увидел большие часы, привинченные к фонарному столбу,
стоявшему неподалеку. Большая стрелка стояла на против четырех, а маленькая
только-только, качнувшись, подскочила к цифре 12. Идти в общагу, чтобы
нарваться на новые неприятности, не хотелось, и я отправился осматривать
город, еще такой незнакомый.
Серое небо уже потеряло свой темный дождливый оттенок и стало светлым,
почти белым. Но эта бесконечная унылая однообразность в совокупности с
предстоящей неведомой пропиской, от которой не ожидалось ничего хорошего,
приводила меня в отчаяние.
Так хотелось, чтобы в этой сплошной серой пелене проглянул хотя бы один,
самый-самый маленький кусочек чистого неба. Но серая завеса, отгородившая
меня от желанной голубизны и сверкающего желтого шара солнца, рассыпающего
повсюду теплые лучи, была непреодолима и монолитна. Дул прохладный ветер, по
внушительного вида лужам пробегала легкая рябь.
Проплутав часа четыре, я порядком замерз и повернул обратно к общежитию,
куда так не хотелось возвращаться.
- Ладно, чего там. Не съедят же в конце концов меня на этой прописке, -
сказал я сам себе и решительно зашагал в выбранном направлении.
Направление это привело меня прямо к дверям общаги. Набравшись смелости,
я приоткрыл дверь и пристально осмотрел пустынный вестибюль. Там было тихо и
спокойно. Я пулей взлетел по лестнице и оказался у двери своего нового
жилья. На этом запас смелости у меня кончился, и я тихонько замер, чутко
прислушиваясь к звукам, доносившимся из комнаты. От волнения мое сердце
гулко билось в груди, в ушах стоял неясный шум и поэтому разобрать, что же
творилось за дверью, было затруднительно. Так ничего и не поняв, я робко
открыл дверь и зашел в комнату.
В уши сразу же бросился гул, а глазам представилось огромное количество
народа, сидевшего на нижних ярусах кровати и неизвестно откуда появившихся
табуретках.
Кроме Лехи и Пахана здесь была куча незнакомых мне людей. Множество глаз
впилось в меня напряженными взглядами. Разговоры сразу смолкли, и только за
первыми шеренгами, где-то в дальнем углу комнаты продолжалась игра в карты.
- О, явился. раздался насмешливый голос Ворона, а через секунду он сам
стоял передо мной, разглядывая презрительно прищуренными глазами мое лицо.
Человек десять громко загоготали, а остальные упорно сохраняли мрачное
молчание.
- А мы то уж думали, мальчик испугался, - видимо Ворон решил взять на
себя роль ведущего этого вечера, - а мы то уж думали, мальчик домой покатил,
к маме.
Смех усилился. Я терпеливо ждал дальнейших событий. Впрочем я не мог
придумать ничего более оригинального.
- Ну что ж, раз мальчик вернулся, то надо принять его в наш дружный
коллектив, - редкие черные волосики над верхней губой Ворона находились в
непрестанном движении, - А так как мальчик отдыхал дома вместо того, чтобы
со своей дружной группой участвовать в спасении урожая, то прописочка будет
ему покруче.
На этот раз засмеялись уже все или почти все, потому что за общим ржанием
не было слышно: закончилась или нет игра в карты.
Я уже не видел отдельных лиц. Все они слились в сплошную однородную
массу. Серая чужая толпа, словно гигантский отвратительный спрут, стояла
напротив меня, и одно из ее ужасных щупалец, называемое Вороном, крутилось
вокруг меня, резвилось, играло, не предвещая конца развлечениям
И тогда я резко отпрыгнул назад, ударил под дых одного и оттолкнул второго из
двух шестерок, охранявших выход. Затем я рывком распахнул дверь, сшиб с ног
фишку, дежурившего в коридоре и загрохотал ногами вниз по лестнице, всеми силами
стремясь к свободе
Все это я проделал, разумеется, мысленно. А на деле я как стоял, так и остался
стоять, даже не пошевелившись. Ноги у меня стали совершенно ватными, душа
наполнилась страхом, и теперь я при всем желании не смог бы сдвинуться с места.
- Начнем, - Ворон покровительственно кивнул головой публике. пусть будут
гонки. А, мальчик, наверное, не знает, что такое гонки? Ну-ка, быстренько,
освободим арену для мальчика.
Толпа расположилась между мной и дверью, очистив кровати и перенеся за
собой табуретки.
- Гляди, пацан, - обратился ко мне Ворон. - Гляди сюда, говорю.
Он встал ногами на первый ярус кровати и держался руками за второй. Затем
прыжком перебросил ноги на спинку кровати первого яруса, а руками ухватился
за верхнюю спинку. Потом, подтянувшись на руках, зацепился ногами за верхнюю
койку, встал на нее, перепрыгнул на соседнюю и проделал те же операции, но в
обратной последовательности.
- Понял? почти ласково спросил меня Ворон, вновь оказавшись на полу. В
быстром темпе каждое движение занимает секунду. Итого шесть секунд. Сделаешь
десять кругов за минуту свободен. И упаси тебя бог ступить на пол. За каждый
промах скидывается по десять секунд.
Наступившую тишину вновь прорезал смех, который, однако, быстро умолк.
Все замерли в ожидании.
- На старт, - руководил Ворон, - внима-а-ание. Пошел!
Времени на раздумья не оставалось, и я заскакал по койкам, стараясь
делать движения как можно быстрее и умудряясь не коснуться пола.
Крутанувшись по кроватям десять раз, я с тупой надеждой взглянул на Ворона.
- Не успел! Ворон горестно развел руками и сочувственно покачал головой.
Ну ничего, попробуй еще раз. Должно получиться. Но за то, что не успел,
снимаю с минуты пять секунд. Ну, пошел!
Ворон склонился над часами, по циферблату которых резво прыгала секундная
стрелка, а я вновь пошел мотать круги, вкладывая в это все свои силы.
Оказавшись на полу, я осторожно посмотрел на толпу.
- Пятьдесят семь секунд. гордо заявил Ворон, словно сам проделал этот
нелегкий путь. Ты бы так в первый раз прыгал, а теперь снимаю еще пять
секунд.
Проявляя все чудеса ловкости, я открутил еще одну десятку, но безуспешно.
На этот раз я не уложился даже в минуту.
А когда я не попал в заветные уже сорок пять секунд, Ворон вновь
включился в игру.
- Да, плохо, плохо, - процедил он, - придется добавить ускоритель. Ну,
кто хочет быть ускорителем? Может ты, Пахан?
Но Пашка мигом затерялся в толпе, а на роль ускорителя вызвался
здоровенный шкаф, сидевший на табуретке в первом ряду. Теперь, чуть я
задерживался на каком-либо этапе, ускоритель отвешивал мне чувствительного
пинка так, что я пулей взлетал или опускался на следующую ступеньку
мучительной трассы.
Подгоняемый страхом и пинками ускорителя, я снова начал свой тяжкий путь.
Но не помог и ускоритель.
- Пошло дело, - сказал Ворон, одобрительно поглядев на меня. Лучше, чем
прежде. Но ты, брат, снова не уложился. Снимаю пять секунд.
И я вновь включился в эту проклятую гонку. Однако, на пятом кругу, когда
Ворон выносил на всеобщее обсуждение идею не придать ли мне еще одного
ускорителя я зацепился за спинку верхней кровати и рухнул вниз головой.
Я лежал, молча скрючившись на полу. Легкие с шумом ходили туда-сюда,
высасывая кислород из все новых и новых кубиков окружающей среды. Сердце
колотилось так быстро, что, казалось, выскочит сейчас из грудной клетки и
умчится вдаль, подальше от этой мрази.
Похоже, что на теле не было ни единого места, которое бы не болело в тот
момент.
Но не боль жгла меня, а обида, на то, что я ничего не мог сделать, на то,
что все были против меня, на то, что толпа диктовала здесь свои условия, а я
не мог ей противостоять, на то, что эта кодла давила своей силой и могла
заставить меня делать все, что было ей угодно. И от этого на душе
становилось невыносимо погано
Это вам хорошо. Сидите себе в одиночестве, почитываете себе книжку, да
возмущаетесь между делом: Уж я бы конечно, не стал так выпрягаться. Уж я бы,
разумеется, всем им показал, как должен себя вести настоящий пацан. Да что
сейчас об этом, - посмотрел бы я, что бы вы делали в моем положении, если среди
вас не окажется вдруг парочки Брюсов Ли, раскидывающих врагов пачками по
ближайшим кустам. Здесь зубы заговаривать бесполезно против толпы приемов не
предусмотрено.
Легкий пинок возвратил меня к действительности.
- Не заснул, братан? осведомился Ворон и вздохнул. Ладно, с гонками
закончим.
Тяжело дыша, я поднялся и оглядел насмешливые лица толпы.
- Че бы тебе еще придумать? не унимался Ворон. А! Шахматы! Ты в шахматы
умеешь играть?
Я молча кивнул.
- Э, Федя, тащи шахматы.
Худенькая фигурка выскользнула в дверь. Пока ходили за шахматами. я
отдышался и постепенно пришел в норму. В шахматы я играл неважно и довольно
редко. Теперь же я усиленно вспоминал свои старые ошибки, чтобы не допустить
их в этой, такой ответственной для меня игре.
Тем временем вернулся Федя. Раскрыв принесенную коробку, Ворон возмущенно
заорал:
- Ты че принес, падла? Я разве тебя за этой туфтой посылал? Беги, неси
старые!
- Может не надо, Ворон, - чуть слышно произнес Федя.
- Во дает! Да ты, бычара недобитая, кого защищаешь. Шакала, который с
девочками балдел, пока вы все месяц в колхозе умирали. Ты меня че, учить
вздумал?
Понурив голову, Федя вновь скрылся из комнаты. Обрадованный
непредвиденной передышкой, я почувствовал себя более уверенно. Похоже, что
жизнь снова входила в свою колею. Но тут появился Федя с другой коробкой.
- Во! Это то, че надо! Видал такие шахматы? Ворон сунул раскрытую коробку
мне под нос.
Шахматы, действительно, были старыми. Я таких раньше не видел. Могучие
фигуры были искусно выточены на станке. Конские морды смотрели как живые, а
остальные фигуры оканчивались конусовидными башенками. Даже пешки в этой
коробке были остроконечными, а не круглыми, как делают теперь.
- Ну, давай, лезь на шкаф, - Ворон захлопнул коробку и прогремел
шахматами у меня над ухом. Да, ботинки сними, не забудь, а то наследишь там.
И носки, пожалуй, тоже.
- Зачем? не понял я.
Толпа вновь захохотала.
- Ты, мальчик, здесь вопросы не задаешь. Ты только исполняешь. Понял?
Я кивнул, скинул ботинки и носки и полез на шкаф. Тот натужно заскрипел,
