И вдруг в проеме между двумя рядами деревьев Скарлетт увидела воду.
Никогда прежде не видела она ничего подобного. Поток переливался и играл
всеми оттенками золотого и коричневого. Солнце, садившееся в верховьях
реки, расплавленным золотом кружилось в водоворотах, которые образовыва-
лись на темной, как бренди, поверхности.
- Как красиво! - воскликнула Скарлетт, и голос ее смягчился.
Она не могла оставаться равнодушной к красоте.
"Послушать папу, - думала Скарлетт, - так река должна быть красной от
крови ее жертв, стремительной и дикой. А на самом деле нужно пригля-
деться, чтобы увидеть, что она вообще движется. И это Бойн!"
Она всю жизнь слышала о ней, и вот теперь стоит только сделать шаг,
протянуть руку, и можно прикоснуться к ней. Скарлетт ощутила какое-то
незнакомое чувство, она не знала даже, как назвать его, искала какое-то
определение. Это было очень важно, стоит ей только найти его...
- А это вид, - сказала Молли своим хорошо поставленным, отработанным
голосом. - Все лучшие дома имеют вид из своих садов.
Скарлетт захотелось стукнуть ее чем-нибудь тяжелым. Теперь ей никогда
не вернуть этого чувства. Она поглядела в ту сторону, куда указывала
Молли, и увидела башню на другом берегу реки.
Эта башня была такой же, какую Скарлетт видела из поезда: каменная и
полуразрушенная. Весь фундамент зарос мхом, а по стенам вился плющ.
"Вблизи она, наверное, просто громадная, - подумала Скарлетт, - футов
тридцать в ширину, а в высоту, наверное, вдвое больше...
Ей пришлось согласиться с Молли, что вид действительно романтичный.
- Пойдем, - сказала она, еще раз взглянув на реку, и внезапно по-
чувствовала себя уставшей.
- Колум, я готова убить свою милую кузину Молли. Слышал бы ты, как
этот ужасный Роберт разглагольствовал по поводу привилегии тихонечко
прогуливаться по саду Эрлов. Он сказал мне об этом раз двести, и при
каждом упоминании Молли принималась щебетать в течение десяти минут о
том, как это была увлекательно.
А потом сегодня утром она чуть в обморок не упала, когда увидела меня
в ирландском платье. И куда делся чирикающий голосок истинной леди, хо-
тела бы я знать. Она прочитала мне целую лекцию, что я рушу ее репутацию
и совершенно не смущаюсь Роберта. Роберта!!! Да это он должен смущаться
каждый раз, когда видит в зеркале свою тупую рожу! Да как она смеет вы-
говаривать мне! Кто она такая!
Колум похлопал ее по руке:
- Она, конечно, не лучшая компания для тебя, Скарлетт, дорогая, но и
у Молли есть свои достоинства. Она одолжит нам свою двуколку, и мы прек-
расно проведем день. Не будем даже вспоминать о ней и омрачать нашу про-
гулку. Посмотри на цветы терновника в ограде и цветущие вишни в саду. Не
злись. День слишком хорош. А ты в своих полосатых чулках и красных ниж-
них юбках похожа на очаровательную ирландскую девчушку.
Скарлетт вытянула ноги и засмеялась. Колум был прав. Почему это Молли
может испортить ей такой чудесный день.
Они поехали в Трим, древний город с богатой историей, которая, как
знал Колум, совсем не будет интересовать Скарлетт. И потому он рассказы-
вал ей о больших ярмарках по субботам, таких же, как в Голвее, ну разве
чуть-чуть поменьше. Зато почти каждый раз здесь бывают гадалки, которых
редко встретишь в Голвее. За два пенни они предскажут вам большую удачу,
умеренное счастье за пенс и жизненный удар - если из вашего кармана
нельзя выжать больше полпенни.
Скарлетт рассмеялась - Колум всегда умел рассмешить ее - и потрогала
кошелечек, висевший у нее на груди. Он был спрятан под ирландской рубаш-
кой. Никто бы не догадался, что вместо корсета она носит двести долларов
золотом. Она привыкла, что свобода была недопустима. Ведь с тех пор, как
ей минуло одиннадцать, она ни разу не уезжала из дому надолго.
Он показал ей знаменитый замок Трима. Скарлетт, конечно, прикинулась,
будто эти развалины очень ее заинтересовали. Потом он показал ей лавку,
где Джейми работал с шестнадцати лет до тех пор, пока в сорок лет не уе-
хал в Саванну. И тут уже интерес Скарлетт был неподдельным. Они погово-
рили с хозяином, потом, конечно, им ничего не оставалось, как закрыть
лавку и пойти всем вместе наверх, повидаться с его женой, которая умерла
бы от досады, если бы не услышала все новости о Саванне из уст самого
Колума и не увидела бы приезжую О'Хара, о которой говорила вся округа
из-за ее красоты и чисто американского очарования.
Потом все соседи должны были быть оповещены о том, какой сегодня нео-
бычный день и кто к ним пришел, и все они поспешили в верхнюю комнату
лавки, пока в конце концов не начали сомневаться в прочности стен.
Потом...
- Махуони обидятся, если узнают, что мы были в городе и не повидались
с ними, - сказал Колум, когда они наконец покинули бывших хозяев Джейми.
- Кто?
- Это семья Морин, успокойся. У них самая большая пивная в Триме, и,
может быть, ты попробуешь немного эля?
Людей здесь было еще больше, и каждую минуту народ прибывал, и вскоре
появились музыканты и еда. Время летело, и когда они отправились в Адам-
стаун, уже начало смеркаться.
Первый раз за этот на редкость солнечный день пошел дождь, который
только усилил запах цветов на живых изгородях. Скарлетт надела капюшон,
и они пели всю дорогу до самой деревни.
- Я остановлюсь здесь в трактире, узнаю, может, есть письма для меня,
- сказал Колум.
Он обмотал вожжи вокруг колонки и вошел в дверь. Но тут из всех окон
вокруг стали высовываться головы.
- Скарлетт! - крикнула Мэри-Хелеи. - У ребенка прорезался еще один
зуб, заходи, попьем чаю и посмотришь.
- Э, нет, Мэри-Хелен, приходи ты сюда со своим зубом, мужем и всем
остальным, - говорила Клара О'Тормэн, урожденная О'Хара. - Скарлетт -
моя кузина, и Джим просто до смерти хочет увидеть ее.
- И моя кузина тоже! - кричала Пеготти Монаган. - А у меня горячие
пончики на печке! Я ведь знаю, что она их очень любит!
- Колум!!! - завопила Скарлетт.
Все оказалось очень просто. Они просто зашли в ближайший домик и,
когда половина деревни собралась там, сказали, что останутся ненадолго.
- Помни, ненадолго, потому что ты должна будешь еще принарядиться к
обеду у Молли. Да, у нее есть свои недостатки, как и у всех нас, но тебе
не следует ее дразнить в ее же собственном доме. Она так стремилась не
носить эти юбки сама, что не выдерживает их вида в своей столовой.
Скарлетт положила руку ему на плечо:
- Как ты думаешь, можно мне остаться у Дэниэла? - спросила она. - Я
просто ненавижу быть у Молли... Ну чего ты смеешься, Колум?
- А я удивлялся, как это мне удалось так легко уговорить ее дать нам
коляску. Теперь я думаю, что она просто хотела отдохнуть от тебя. Ты иди
туда смотреть на новый зуб, а я поговорю с Молли. Пойми меня правильно,
милая Скарлетт, но она готова пообещать все что угодно, только бы я дел
тебя куда-нибудь. Своим поведением она никогда не даст тебе забыть, что
ты сказала насчет Роберта и его лайковых перчаток. Эту историю будут
рассказывать на всех кухнях до самого Маллингара.
Скарлетт была размещена в "той" комнате на первое время. Дядя Дэниэл
даже улыбнулся, когда Колум рассказал ему историю с перчатками Роберта.
Это замечательное событие было затем всячески приукрашено и в конце кон-
цов выросло в целую историю, которую нужно рассказывать отдельно.
С поразительной легкостью приспособилась Скарлетт к двухкомнатному
домику дяди Дэниэла. В своей отдельной комнате под крылышком у Кэтлин,
которая неустанно наводила чистоту и прекрасно готовила, Скарлетт могла
наслаждаться своим отдыхом, что она и делала.
ГЛАВА 52
Всю следующую неделю Скарлетт была очень занята и очень счастлива.
Никогда она не чувствовала себя так хорошо. Освобожденная от тугой шну-
ровки и металлической клетки корсета, она впервые за много лет могла
быстро двигаться и глубоко дышать. К тому же она относилась к тем женщи-
нам, чья кипучая энергия во время беременности только возрастала, будто
в ответ на нужды новой жизни, зарождающейся в ней. Она крепко спала,
вставала с петухами, и уже к завтраку у нее был прекрасный аппетит, ко-
торый не пропадал к ужину.
Колум с удовольствием отправлялся с ней "на поиски приключений" в ко-
ляске Молли. Но сначала ему приходилось буквально отбирать ее у новых
друзей, которые появлялись на пороге сразу после завтрака, чтобы навес-
тить ее, или позвать к себе посплетничать, или за разъяснением, если
пришло письмо из Америки и что-то в нем было непонятно.
Она была знатоком Америки, и ее всегда просили рассказать об этой
стране еще и еще. Но при этом она оставалась ирландкой и страдала от то-
го, что недостаточно знала свою родину. Так что существовало многое, че-
му и надо было научиться.
Безыскусность ирландских женщин обезоруживала ее, они были словно из
другого мира, незнакомого, как мир волшебников и чудес, в который все
они искренне верили.
Она открыто смеялась над Кэтлин, когда та ставила каждый вечер молоко
в чашке и кусок хлеба на тарелочке на тот случай, если кто-то из "ма-
ленького народца" будет идти мимо и захочет есть. Когда на следующий
день тарелка и чашка оказывались пусты, Скарлетт говорила, что какая-то
бродячая кошка воспользовалась добротой Кэтлин. Этот скептицизм Кэтлин
нисколько не трогал, и "ужин для феи" стал для Скарлетт самым чудесным
воспоминанием о жизни в семействе О'Хара. Другим запоминающимся событием
были часы, которые она проводила с бабушкой.
"Эта старушка - крепкий орешек", - с гордостью думала Скарлетт и была
уверена, что именно бабушкина кровь помогла ей выжить в самые безнадеж-
ные времена. Она часто забегала в маленький домик и, если старая Кэ-
ти-Скарлетт не спала и была не прочь поговорить, пристраивалась рядом и
просила рассказать историю о том, как папа был маленьким.
Иногда она поддавалась уговорам Колума и забиралась в двуколку, чтобы
отправиться покататься. Она за несколько дней научилась не обращать вни-
мания на пронизывающий ветер с запада и постоянные дожди.
В тот день, когда Колум повез ее показать "настоящую Тару", тоже шел
дождь. Плащ Скарлетт развевался на ветру, когда она поднималась по не-
ровным каменным ступеням к вершине низкого холма, где жили и правили,
любили и ненавидели, пировали и воевали Великие Короли Ирландии и где
они были разгромлены.
Это даже не было развалинами. Скарлетт огляделась вокруг, но не уви-
дела ничего, кроме нескольких овец. В сером свете под серым небом шерсть
их казалась серой. Удивляясь самой себе, она почувствовала дрожь. Она
вспомнила рассказы из своего детства, и это заставило ее улыбнуться.
- Тебе нравится? - спросил Колум.
- Да, по-моему, это прелестно...
- Скарлетт, милая, не надо лгать, и не надо искать прелести здесь, в
Таре. Пойдем со мной, - он протянул ей руку.
Они прошли по густой траве через неровную лужайку к заросшим холмам в
стороне. Колум взобрался на один из них и остановился.
- Сам Святой Патрик стоял тут, где теперь стою я. Тогда он был прос-
тым человеком, миссионером, не больше, чем я сейчас. Святым он стал поз-
же. В человеческих умах образ его вырос и превратился в непобедимого ги-
ганта, вооруженного словом Божьим. Но, по-моему, важнее помнить, что
сначала он был человеком. Ему, наверное, было страшно здесь одному в
сандалиях и грубом шерстяном плаще лицом к лицу с волшебным могуществом
Великого Короля. У Патрика не было ничего, кроме долга нести правду и
необходимости выполнить его. Ветер, должно быть, дул холодный, а его по-
жирало пламя еще неисполненного долга. Он уже преступил закон Короля,
зажег костер, когда весь огонь должен был быть потушен. Его могли убить
за этот проступок, он знал. Он собирался рискнуть, чтобы привлечь внима-
ние Короля и доказать ему величие той идеи, которую он, Патрик, нес в
