пыщенный слуга предложил ей поднос. Кипа сложенных бумажек лежала на
нем, маленькие книжечки, стянутые голубой ленточкой с маленьким каранда-
шиком, висящим на ней. Карточки танцев? Это, должно быть, танцевальные
карточки. Скарлетт слышала разговоры Мамушки о балах в Саванне, когда
Эллин О'Хара была девушкой, но она никогда не могла поверить, что вече-
ринки были такими спокойными, что девушка заглядывала в свою книжку,
чтобы посмотреть, с кем она должна была танцевать. Да, тарлтонские близ-
нецы и ребята Фонтейны надорвали бы бока от смеха, скажи им кто, что им
надо будет записывать свои имена на крохотных бумажках маленькими каран-
дашиками, такими изящными, что они могли бы сломаться в настоящих мужс-
ких руках!
Да, она хочет! Она будет танцевать и с самим дьяволом с хвостом и ро-
гами, лишь бы только танцевать. Казалось, будто прошло десять лет после
бала-маскарада в Атланте.
- Я так счастлива находиться здесь, - сказала Скарлетт Минни, и ее
голос задрожал от искренности. Она улыбнулась всем Вентворфам по очере-
ди. Наконец она преодолела эту преграду. Она повернулась в сторону тан-
цующих, ее ноги уже двигались в такт музыке. Ах, это так красиво, так
неизвестно и в то же время знакомо, как сон. Освещенная свечами комната
вся жила музыкой, красками и шуршанием юбок. Вдоль стен на хрупких позо-
лоченных стульях сидели престарелые дамы, перешептываясь за своими вее-
рами: о молодых людях, которые танцевали, слишком прижавшись друг к дру-
гу, о последней ужасной истории, о чьей-то дочери, о затянувшихся родах,
о скандалах их лучших друзей. Официанты в парадных костюмах переходили
от группы к группе мужчин и женщин, обнося их серебряными подносами с
наполненными бокалами и замороженным желе в чашках. Слышался шум возбуж-
денных голосов, прерываемый смехом, старый, как век, шум удачливых лю-
дей, наслаждающихся собой. Казалось, что старый мир, красивый, беззабот-
ный мир их юности все еще существовал, что ничего не менялось и что не
было войны.
Ее острый взгляд заметил облупившуюся краску на стенах, выбоины в по-
лу под толстым слоем воска, но она отказывалась это видеть. Лучше пре-
даться иллюзии, забыть войну и патрули на улице. Здесь была музыка и
танцы, Ретт обещал быть с ней ласковым. Ничего больше и не надо.
Ретт был более чем просто мил, он очаровывал. И никто на свете не мог
быть более чарующим, чем Ретт, если он хотел таким быть. К сожалению, он
был таким со всеми остальными, а не только с нею. Она лихорадочно выби-
рала между гордостью и яростной ревностью. Ретт был внимательным и к ма-
тери, и к Розмари, и к дюжине других женщин, которые были, в понимании
Скарлетт, мрачными старыми матронами.
Она сказала себе, что не должна волноваться из-за этого, а через не-
которое время она так и сделала. Как только заканчивался танец, она
мгновенно была окружена мужчинами, которые настаивали, чтобы ее предыду-
щий партнер представил их ей, чтобы они могли умолять ее о следующем
танце.
Это было не просто потому, что она была новенькой в городе, свежим
лицом в толпе людей, которые хорошо знали друг друга. Она была неотрази-
ма привлекательной. Ее решение заставить ревновать Ретта добавило бес-
печный блеск к ее восхитительным, необычным зеленым глазам, а горячая
волна возбуждения окрашивала ее щеки, как красный флаг, сигнализирующий
опасность.
Много мужчин, которые волочились за ней с мольбой о танце, были суп-
ругами ее подружек, женщин, которым она наносила визиты, с которыми иг-
рала в вист, сплетничала за чашкой кофе на рынке. Ее это не волновало.
Будет достаточно времени, чтобы все поправить, когда Ретт опять будет ее
Реттом. В настоящее же время она была обожаема, засыпаемая комплимента-
ми, флиртующая, и она была в своей стихии. Ничто не изменилось. Мужчины
все так же реагировали на ее дрожащие ресницы, и соблазнительные ямочки
на щеках, и страстное трепетание. "Они поверят в любую ложь, как скоро
она дает им почувствовать себя героями", - подумала дна с озорной улыб-
кой. Ее глаза приковывали к себе.
- Какая милая вечеринка! - сказала она счастливо, когда они шли до-
мой.
- Я рада, что ты хорошо провела время, - сказала Элеонора Батлер. - И
я очень, очень рада за тебя также, Розмари. Мне показалось, тебе это
нравилось.
- Ха! Я терпеть это не могла, мама, ты должна была знать это. Но я
так счастлива, что поеду в Европу, что глупый бал меня совсем не волно-
вал.
Ретт засмеялся. Он шел под руку со своей мамой позади Скарлетт и Роз-
мари. Его смех был теплым в холодной декабрьской ночи. Скарлетт подумала
о теплоте его тела. Почему он не ее держал под руку, не она была близка
к этой теплоте? Она знала почему: миссис Батлер была стара, было естест-
венно, что сын поддерживал ее. Но это не уменьшало желания Скарлетт.
- Смейся сколько хочешь, дорогой братец, - сказала Розмари, - но я не
думаю, что это смешно.
Она шла спиной вперед, почти наступая на свой шлейф.
- Я не успела и слова сказать мисс Джулии Эшли за весь вечер, потому
что должна была танцевать со всеми этими смешными мужчинами.
- Кто это, мисс Джулия Эшли? - спросила Скарлетт. Имя заинтересовало
ее.
- Она - идол Розмари, - сказал Ретт, - и единственный человек, кого я
боялся за всю мою взрослую жизнь. Ты бы заметила мисс Эшли, Скарлетт,
если бы увидела ее. Она все время носит черное и выглядит так, будто вы-
пила уксуса.
- Ах, ты! - зашипела Розмари. Она подбежала к Ретту и ударила его ку-
лачком в грудь.
- Мир! - закричал он. Он обнял ее правой рукой и притянул к себе.
Скарлетт почувствовала холодный ветер с реки. Она подняла подбородок
и дошла до дома в одиночестве.
ГЛАВА 22
В следующее воскресенье Скарлетт выслушала нотации Элали и Полины. Им
не понравилось, как она себя вела на балу. Возможно, она и была слегка
оживлена. Но Скарлетт так давно не веселилась, и не ее вина в том, что
она привлекала к себе гораздо больше внимания, чем леди Чарльстона. Она
и осталась-то ради Ретта, чтобы растопить лед в их отношениях. Никто не
может обвинять жену за ее попытки сохранить брак.
Ее раздражало молчание ее тетушек на пути в монастырь святой Марии и
обратно. И она тешила себя мыслями, что настанет момент, когда Ретту на-
доест изображать гордость и он поймет, что по-прежнему любит ее. Разве
может быть иначе? Когда в танце он держал ее в своих объятиях, у нее
подкашивались ноги. Она не могла бы почувствовать теплоту близости, если
бы этого не чувствовал Ретт.
Во время новогоднего торжества он должен был сделать несколько
больше, чем просто положить руку, к тому же в перчатке, ей на талию. Он
должен был поцеловать ее в полночь. Ее поцелуй объяснил бы все без
слов...
Древняя красота и таинственность мессы совсем не занимали Скарлетт,
она витала в облаках своих грез, и острый локоть Полины то и дело напо-
минал ей о том, где она находится и что ей нужно делать.
За завтраком царило такое же гробовое молчание. Скарлетт больше не
могла выдержать этих пристальных ледяных взглядов Элали и недовольного
осуждающего кряхтения Полины, и она решила заговорить первой, прежде чем
это бы сделали ее тетушки.
- Это, конечно, хорошо, что вы говорите: ходить везде и всегда пеш-
ком, но у меня от ваших советов - мозоли во всю ступню. А прошлой ночью
во время бала улица была забита экипажами!
Полина подняла брови и поджала губы.
- Скарлетт нос воротит от того, на чем Чарльстон стоял всю жизнь, -
обратилась она к Элали.
Скарлетт с грохотом поставила чашку с водянистым кофе на блюдце.
- Вы бы были очень любезны, если бы не разговаривали со мной, как с
безмозглой девчонкой. Вы мне можете читать проповеди до посинения, если
вам так хочется, но сначала скажите, кому принадлежат эти коляски.
У тетушек расширились глаза.
- Янки, конечно, - проговорила Элали.
- Саквояжникам, - уточнила Полина.
Перебивая друг друга, сестры объясняли Скарлетт, что кучера работают
по-прежнему на своих старых довоенных хозяев, однако обслуживают новых
богачей из богатых районов города. Хозяева умело распоряжаются кучерами,
и те развозят людей по балам и приемам, если очень далеко ехать или по-
года плохая во время светского Сезона.
- В ночь святой Сесии они настояли на том, чтобы у них был выходной и
они могли распоряжаться экипажами по своему усмотрению, - добавила Эла-
ли.
- Они очень крепкие ребята, и саквояжники боятся с ними ссориться.
Они знают, что кучера их ненавидят. Домашние слуги всегда были самыми
снобистскими созданиями на земле.
- Конечно, эти домашние слуги - такие же чарльстонцы, как и мы, - ра-
достно сказала Элали, - вот почему они заботятся о светском Сезоне. -
Янки хотят переделать все на свой лад. Но Сезон по-прежнему наш.
- И это наша гордость, - завершила Полина.
"Со своей гордостью за пенни они бы могли доехать, куда захотят", -
угрюмо подумала Скарлетт. Но она была благодарна тетушкам за то, что они
хотя бы не стали распространяться по поводу слуг, которые обслуживали их
за столом. Она почти не тронула завтрак, освобождая слуг от забот с од-
ной целью, чтобы Элали доела как можно быстрее.
Она была приятно удивлена, встретив в доме Батлеров Анну Хэмптон пос-
ле многочасового общения с тетушками.
Анна и вдова были обставлены горшками с камелиями, которые прислали с
плантации. Здесь же был и Ретт.
- О, посмотрите! - воскликнула Анна. - Это Рейн де Флер.
- И Рубра Плена! - худощавая пожилая вдова сжимала в руке дрожащий
красный цветок. - Такие у меня обычно стоят на фортепиано.
Анна бросила взгляд.
- У нас тоже, мисс Хэрриэт, а Альба Плена у нас стоит на чайном сто-
лике.
- Моя Альба Плена, к сожалению, совсем не растет, - сказал Ретт, -
почки не распускаются.
- Вы не увидите цветов до января мистер Батлер, - объяснила Анна. -
Альба поздно цветет.
На лице Ретта появилась шутливая гримаса.
- Да уж я ничего не смыслю в садоводстве.
"Кошмар! - подумала Скарлетт. - Мне кажется, скоро они заговорят о
том, что лучше, коровьи лепешки или конские шарики как удобрение. И та-
кие бабские разговоры ведет Ретт!" Она уселась спиной ко всем в кресло,
где Элеонора Батлер обычно плетет кружева.
- Этот кусочек кружева очень бы пошел на воротник к твоему бордовому
платью, когда его нужно будет обновить, это можно сделать. Как раз в се-
редине Сезона. Всегда хорошо иметь что-то новенькое. Я скоро закончу.
- О, мисс Элеонора, вы всегда такая добрая и находчивая. Мне всегда
плохо, когда я ухожу от вас. Я так рада, что вы такие близкие подружки с
тетушкой Элали. Она совсем на вас не похожа. Она все время кряхтит и
сплетничает с тетушкой Полиной.
Элеонора положила кружева.
- Скарлетт, ты меня удивляешь. Конечно, Элали моя подруга, почти как
сестра. Ты разве не знаешь, что она почти жена моего младшего брата? -
доверительно сказала она.
У Скарлетт отвис подбородок.
- Я не могу представить человека, который бы хотел жениться на тетуш-
ке Элали, - пооткровенничала Скарлетт.
- Но, дорогая, она была очень милой девушкой, просто прелестью. После
того как Полина вышла замуж за Кэри Смита, она приехала ее навестить, да
так и осталась в Чарльстоне. Дом, в котором они живут, принадлежал Сми-
ту. Мой брат Кэмпер разбился. Все думали, что они поженятся. Но он упал
с лошади и умер. С тех пор Элали считает себя вдовой...
Влюбленная тетушка Элали! Скарлетт не могла себе представить.
- Я думала, ты знаешь. Вы ведь одна семья.
"Но у меня нет никакой семьи, - подумала Скарлетт. - Все, кто у меня
есть, - это Сыолин и Кэррин". И она почувствовала себя такой одинокой
среди таких благодушных людей, с которыми она так мило беседовала и ко-
торые ей так мило улыбались. "Я, наверное, хочу есть, вот почему мне так
