спиной зеленеет округлая гряда уползающих гор. Все плоско, все одинаково,
все залито светом.
Никогда еще я не была такой беззащитной.
- Жарковато! - сказал Норт. Никто ему не ответил, да он и не ждал
ответа. - Ортан! - сказал он. - Ты бы послал черныша на разведку. Пусть
оглядится.
Ортан даже не повернул головы, но Фоил вдруг фыркнул - как засмеялся,
сорвался с места и полетел. Легко, как перышко, беззвучно, как тень.
Черная тень, черная точка, ничего...
- Слушай! - сказал Норт, - ты хоть скажи, что к чему. Тут ведь не
спрячешься... прямо, как голый.
- Сэр Норт, - начал Ортан.
- А, к Мраку Сэров!
- Нам пока ничего не грозит, - вяло ответил Джер. - Мы у самого края
Границы. Если мы проживем эту ночь, завтра будет опасно.
- Только завтра?
- Еще два или три дня. Я не знаю. Еще никто из людей не проходил
Границу... если их не вели гвары.
- А я думал... когда я был мальцом, - сказал Норт, - у нас в Тилле
жил один старикан-норденец. Так он говорил, будто в Трехлунье их парни с
девками уходили за горы. Будто у них это было вроде свадьбы.
- Да, - сказал Ортан. - Мои родители тоже спускались с гор. Поэтому я
и выжил.
- А гвары это кто - ильфы?
- Да. Так они себя называют. На истинном языке гвары значит
"живущие".
- А остальные все что, дохлые?
- Норт, - сказала Элура. - Ты поглядывай по сторонам, а то сам дохлый
будешь!
Норт засмеялся весело и беззаботно, и она почувствовала у себя на
губах улыбку. Неужели я еще могу улыбаться?
- Фоил возвращается, - сказала Илейна.
- Он нашел воду, - ответил Ортан. - Мы там заночуем.
- А как он тебе говорит? Я ничего не слышу!
- Фоил не может говорить ртом. Мы говорим внутри.
- А этому можно научиться?
- Наверное, уж нет, госпожа, - с сожаленьем ответил Ортан. - Гвары
учили нас всех. Но только самые маленькие смогли научиться.
- Я научусь, - сказала себе Элура. - Я уже дважды сумела услышать
вас: когда мы спешились, и у серых камней.
Ночевали без огня. Дошли до воды еще задолго до темноты, и Ортан
велел останавливаться на ночлег.
Странный родник: круглая яма с водой, а из нее вытекает ручей, кружит
с десяток шагов - и исчезает. И ни одной тропинки к воде...
И трава под ногами, как неживая - серая, колкая, с неприятным
блеском, а вот Фоил ест ее с наслаждением. Странно, подумала вдруг Элура,
мы все как-то сразу привыкли к тому, что Фоил - один из нас. Не животное,
не верховой рунг, а равный нам добродушный ребячливый спутник.
Ночь накрыла равнину. Непривычное небо, и созвездия плоско лежат на
нем. Птица раскинула крылья слишком близко к земле, а Колесо видно уже
целиком. И Дева взошла: льет из чаши огненную струю, широкую, тусклую
полосу почти через все небо.
- Галактика, - повторила она про себя священное слов. Как странны в
этой ночи слова священного Языка! Галактика. Звезды. Планеты, луны. А Мун
уже проходит первую четверть. Послезавтра родится Феба. А потом наступит
черед Офены. Через восемь дней начнется Трехлуние - двадцать дней, когда в
небе все три луны...
Ночь теплая, но холодок прошел по спине и тронул волосы, словно
ветер. Что-то должно случиться. Что-то страшное, страшнее, чем все, что
было.
Илейна не шевельнулась, когда она встала, и Элура привычно накрыла ее
плащом. Совсем ни к чему, ведь здесь тепло, но так уж она привыкла...
Все сразу иначе, когда стоишь. Просторная даль, посеребренная лунным
светом, горьковатый запах травы - и тишина. Нехорошая, грозная тишина,
даже ручей не шепчет - или он и прежде молчал? Не знаю. Не по себе.
И в стороне от нас две черные тени. Фоил лежит на траве, а Ортан
сидит и смотрит в даль, глядящую на него.
Она подошла и молча присела рядом. Фоил поднял голову, посмотрел -
Ортан не шевельнулся.
- Не думай об этом, Ортан, - сказала она. - Не мучай себя напрасно.
- Да, я знаю, как это больно. Когда ты вне своего мира, и душа
разорвана пополам: ты здесь, а все, что тебе нужно, где-то. Но это ведь
мой мир погиб, Ортан! Твой мир жив, а это значит, что у тебя есть
надежда...
Теперь он смотрит в глаза, и взгляд его тягостен мне и приятен...
- Иногда мне снится, - тихо сказала она, - что все, кого я любила,
живы, и я счастлива в этих снах. Но даже во сне я знаю, что это не так, и
ужасно боюсь проснуться. Боюсь - но все равно просыпаюсь. И, знаешь, я
радуюсь, что все уже случилось, что мне не придется заново переживать эту
боль. _Э_т_о_ уже случилось, Ортан. Ты _э_т_о_ уже пережил.
Теперь он взял ее руку в свои, и теплый поток уверенной силы...
- Отец так мечтал добраться до моря! Он дважды ходил за пределы Мира
- на Западную гряду, но в дневнике он все время писал о море. Какое оно,
Ортан?
- Разное, - ответил он наконец. - Синее или зеленое, а иногда черное.
И всегда опасное.
- Это ничего, - сказала она; мягкий и нежный был у нее голос, и глаза
полузакрыты. - В мире все опасно. А что за морем?
- Другая земля. Она больше и холоднее, чем наша; там много
чувствующих и мало разумных.
- Чему ты улыбаешься, Ортан?
- Мы можем не дожить до утра, леди Элура. Но знаешь, мне тоже вдруг
захотелось взглянуть, что за морем.
- Онои! - чуть слышно сказал кто-то, и холодок, рябивший поверхность
души, вдруг грянул ударом страха. Она вскочила на ноги. Нигде ничего не
видно, но звук... Странный, ни с чем не связанный звук, словно бы далеко,
но все ближе, ближе, по земле волокут что-то очень большое.
- Онои, - прошептала она, словно в этом слове было спасение, и Ортан
быстро взглянул на нее. Он уже тоже был на ногах - неуловимое глазом
движение - и с тревогой ловил наползающий гул. Но теперь он взглянул на
Элуру, и в глазах его больше нет тревоги. Он спокойно кивнул - и все
сделалось как-то сразу.
Фоил оказался возле Илейны, осторожно ткнул ее мордой в лицо, она
вскрикнула, села, вскочила. Фоил повернулся, предлагая садиться.
- Садись! - пронзительно закричала Элура. - Илейна! Быстро!
Норт уже рядом с Илейной. Он почти закинул ее на круп.
- Норт! - кричала Элура. - Сумки! Быстро на Фоила!
Он выполнил все, не рассуждая, и замер, наполовину вытащив меч. А она
уже знала, что надо делать - сама или не сама? Или просто потому, что
нельзя иначе?
- Норт! Беги за Фоилом! Живо!
- Элура!
- Мрак тебя забери! Ты что, угробить нас хочешь? Живо!
Норт пожал плечами - и вот уже черная тень неспешно плывет во мраке,
унося с собою Илейну, и Норт почти догоняет их.
- Леди Элура!
- Нет!
- Бежать придется всю ночь, - мягко сказал ей Ортан.
- Я умею бегать.
И опять он взял ее руку и сжал в своих - бережно, словно бабочку или
цветок, а вдали, в серебристом сиянии Мун уже двигалась слитная, громкая,
черная масса.
- Налты! - спокойно сказал ей Ортан. - Их нельзя одолеть - они
сильные и не чувствуют боли - но они глупые.
И опять быстрее, чем можно понять, быстрее, чем видит взгляд, Ортан
уже далеко. Он мчится навстречу черному, несущему смерть. И сквозь страх
тревожное восхищение: он летит. Он мог бы мчаться с Фоилом наравне...
А черное уже распалось на сгустки. Она прижала к губам кулак, потому
что это были деревья. Невысокие кряжистые деревья, вперевалку бредущие по
степи.
Ортан остановился. Нет, он танцует. Странный танец: прыжки, повороты,
отскоки. Он танцует и отступает в танце... нет! белое. Белые яростные бичи
хлещут вокруг него. Тяжелые молнии рушатся на него, а он уклоняется,
уворачивается, уходит; игра со смертью, и надо бояться, но мне не страшно:
он это делает радостно и легко, но он уже оторвался, и вот он мчится ко
мне. Мне за ним не поспеть, но он замедляет бег, и она побежала рядом, не
отставая.
Она бежала размеренно, экономно, храня дыхание и глядя только под
ноги. Слава Небу, что Штурманы обучают дочерей наравне с сыновьями! Слава
Небу, что долгий бег входит в воинскую подготовку...
- Налты ходят не очень быстро, - сказал ей Ортан, и голос его был
спокоен и свеж, будто он сидит на траве. - Немного быстрее, чем человек.
Надо только не подпускать их близко.
А наши? подумала Элура. Если чудища повернут за ними?
- Они слепые, - ответил Ортан вслух, и это было совсем не странно, а
словно бы так и надо, - и у них нет нюха. Они чувствуют разум? Не знаю.
Нет слова. Я дал им себя почувствовать. Они будут идти за мной.
Сколько? подумала она. До каких пор?
- До конца, - спокойно ответил Ортан. - Но им придется остановиться.
Ночью они не могут долго идти.
А потом? Как мы от них отделаемся? Как найдем друг друга?
- Не думай об этом, - ответил Ортан. - Если мы продержимся, у нас
будет завтрашний день.
Мы бежим. Бежим размеренно и экономно, и Ортан приноравливает свой
бег ко мне. А за спиною все тот же тяжелый скрежет, словно что-то огромное
волокут по земле. Сколько еще бежать? На сколько мне хватит сил? Такие
тяжелые слабые ноги, и дыханье горячим песком царапает грудь. Грохот ближе
- кажется или нет? Я не могу обернуться. Мне надо глядеть только под ноги,
иначе я упаду. Ближе. Да, ближе! Надо скорей, но я не могу. Страх? Я не
могу бояться, нельзя бояться, иначе конец...
- Берегись! - крикнул Ортан - или подумал? - но в глазах качается
туман, я не отпрыгнула, я споткнулась, и оно пронеслось над соей головой.
Белое. Толстенный белый канат. Он упал на землю, свернулся и подползает ко
мне. Я не могу! Надо бежать, но я не могу, я гляжу... Сильные руки
оторвали меня от земли, и степь рванулась назад, воздух вскрикнул и ударил
в лицо; мы летим, Ортан несет меня на руках, отпусти, - говорю я, - я еще
могу, но он молчит, он держит меня на руках; запрокинутое в серебряный
свет лицо, и тяжелый, размеренный стук его сердца за потертой кожей
куртки.
Когда мы достаточно оторвались, я ее отпустил, и она побежала рядом.
Она ничего не сказала мне. Она просто коснулась земли и побежала, и
спокойное, жаркое облако ее мыслей окружает и исключает меня.
Мне не хотелось ее отпускать. Мне хотелось бы так бежать всю жизнь.
Без слов и без взглядов, в спокойном и жарком переплетении мыслей...
Они нас догонят? спрашивает она. Не вслух - она бережет дыхание.
Спокойная мысль - и во мне спокойная нежность и благодарность за то, что
она осталась со мной, за то, что я сейчас не один против родного мира.
- Да, - отвечаю я вслух. - Но больше мы их не подпустим.
- Еще долго?
- Нет, - отвечаю я. - Когда Дерево поднимется до луны. Она бросила
взгляд на небо и опустила глаза. Долго. Она устала.
- Я тебя понесу, не бойся, Элура.
И мягкая мысль без слов, словно пожатье руки. Спокойное тепло, но мне
почему-то грустно. Только спокойное тепло...
Проклятый грохот! Он опять догоняет нас. Все громче, ближе, страшней
- и вдруг он затих. Тихо. Совсем тихо. Еще страшней.
Ортан взял меня за руку и заставил остановиться. Я стою и хватаю ртом
раскаленный воздух, и земля плывет подо мной.
- Все, - сказал он. - Ты сможешь идти?
Я киваю и трясу головой. Не могу! Ничего!
Он ведет меня, и оказывается, я могу.
- Скоро будет вода. Фоил говорит мне, куда идти.
- Они... целы? - как неудобно и странно разговаривать вслух! Ворочать
тяжелым, высохшим языком...
- Да, - отвечает Ортан. - Когда налты собираются в стаю, все живые
уходят. Фоил никого не встретил.
- Налты - растения?
- Нет. Не только. Они и растут, и чувствуют.
- Почему они гнались за нами?
- Это Граница, - говорит он спокойно. Люди не должны входить в
Сообитание. Налты убивают только людей. Запах мысли, - говорит Ортан. - Он
