подмышкой копье, захватил и вырвал у лорна.
- Эй-хо-о! - подхватила рядом Илейна, Норт взглянул на них,
усмехнулся - отбросил оба копья.
И - пронзительная тишина.
Лорн неспешно сдвинулся с места, Норт шагнул навстречу, сошлись и
опять глядят друг на друга.
- Ты не умрешь! - пропел серебряный голос лорна. - Ты дважды отдал
мне мою жизнь. Я должен отдать тебе твою.
- Ты здорово дрался! - сказал ему Норт. - Куда мне до тебя! Жаль,
дыханье тебя подвело. В воде б я против тебя... ничего!
Переливчатый свист - лорны смеются. И я тоже смеюсь - с гордостью и
облегчением. Вот такие они и есть, воины Экипажа! Такие они были...
Лорны ушли, но ночью придут опять. - Ортан сказал, что они не выносят
зноя. Ушли - но один возвратился, вытряхнул из сетки блестящую горку рыбы,
весело свистнул, бросился в море, и стремительный черный плавник разрезал
волну. Мелькнул и исчез - и море пусто. Огромно, сине-блестящее, в темных
полосах ряби. Равнина - но из воды, и это тоже красиво.
Я не спала всю ночь, но мне не хочется спать, и не хочется прятаться
в узкую тень скалы. Медленное дыхание моря. Острые блики на синеве. Мне
беспокойно. Мне тревожно...
Кажется, смерть миновала нас, разжала когти и выпустила добычу. Там -
впереди - безопасность, жизнь и, может быть, счастье. Мне непросто
поверить в счастье, я не привыкла. Я боюсь... я ничего не боюсь! Просто
меня мучает нетерпение. Я хочу поскорей добраться до места. Я хочу
доставить Норта с Илейной на Остров. Освободиться от клятвы и хоть немного
пожить для себя. Я хочу... О, как многого я хочу! Я хочу вместе с Ортаном
обойти всю планету. Я хочу путешествовать с лорнами по морям. Я хочу,
чтобы гвары признали меня и позволили жить так, как мне удобно...
- Ортан, - тихо сказала она, зная, что он все равно услышит. - А что
будет с нами - со мной и с тобой?
- Остров, - сказал он беззвучно. - Но я не могу там жить все время.
- А я? - спросила она себя. - Нет, мне этого тоже мало.
Один-единственный остров, а вокруг целый мир, о котором я ничего не знаю.
- Ты не сможешь вернуться, - ответил он. - Сообитание не пропустит.
- Это глупо! - сказала она. - Те, что решают... неужели они меня не
пойму? Я никому не желаю зла - я только хочу узнать...
- Я не могу поднять тебя во Второй Предел. Я все еще отделен.
Но она засмеялась тихим воркующим смехом, и голос ее стал бархатен и
глубок.
- Ортан, любимый мой, ты сам не знаешь, на что ты способен! Ты не
верил, что сможешь нас провести на Остров, но - смотри! - мы почти у цели.
- Подошла, села рядом, прижалась щекою к его груди. - Мы почти у цели, -
тихо сказала она, - и теперь мне нужна новая цель! Да! Я очень хочу
добраться туда поскорей. Устроить Илейну и Норта и недельку пожить
спокойно. А через неделю окажется, что я лезу в чужие дела и навожу свои
порядки. Нет! Мне не нужна власть - просто я так привыкла. Я этого не хочу
- сказала она. - Мне никуда не уйти от своих понятий, А они не очень
годятся для этого мира. Ортан, - сказала она, - если я останусь на
острове, я возненавижу твой мир и стану ему врагом. Я не прощу того, что
меня опять заперли в клетку, и не мне решать, как мне жить и куда мне
идти. Ортан! Давай попробуем договориться! Я уверена: если захочешь, ты
сможешь все!
- Я не знаю, - ответил он неохотно. - Это опасно. Я не смогу.
- Сможешь! - сказала она и сжала его руку. - Сможешь! Все равно тебе
когда-то придется рискнуть, чтобы вернуться в свой мир. Ну, Ортан?
- Сейчас Трехлуние, - сказал он, подумав, - и я завершен. Может быть,
если мы вместе... но это очень опасно, Элура!
Но она со смехом прижалась к нему; нетерпенье, тревога и уходящий
страх, и плотное ласковое тепло. Войти в него, раствориться в нем, и мы
отрываемся от земли, и в мире, который вне, но внутри меня, все правильно,
все осмысленно, все разумно.
И - холодно, одиноко, темно, мы изгнаны из прекрасного мира,
отторгнуты им; и ярость, упрямая, твердая, раскаленная ярость: так просто
вам не отделаться от меня! Мы бьемся в стену, она не пускает нас, но чем
сильнее сопротивление, тем яростней безнадежная радость боя: убей меня,
если хочешь остановить - пока жива, я дерусь!
И - ясность. Спокойная, трезвая ясность. В ней нет тревоги, но нет и
веселья. Мы просто прошли во Второй Предел.
И мы теперь не одни: _о_н_и_ окружают нас, и мысли их, очень разные и
чужие, сливаются в мощный поток, превращаясь в единую мысль. И эта мысль
ощупывает меня, пронизывает, проникает во все мои тайны. Пускай! Я этого и
хотела. Прочтите меня, узнайте меня, поймите меня!
- Поймите нас, - сказал во мне Ортан. - Мы завершились, и вместе мы -
человек. Теперь вы сможете знать, что это такое.
- Ты нарушил Закон, - сказала Общая Память.
- Это сделали вы, - твердо ответил Ортан. - Вы впустили нас в Мир
Живых, не защитив, и мы никак не могли его не нарушить. Я открыт, - сказал
он, - и вы знаете все мои мысли. Непредотвращение - это тоже поступок.
И Общая Память сказала:
- Да. Это наш поступок, и мы отвечаем.
- Ты можешь спрашивать, - сказала Общая Память. - То, что ты сделал -
не благо, но поступок уже совершен.
- Мой вопрос - это мы. Какое место нам отведено в мире?
- Ты - один из нас, - сказала Общая Память. - Теперь мы знаем, что
люди могут войти.
И я увидела: люди, прекрасные и нагие, бродят по миру вместе с
Гварами, и ужас пронзил меня. Нет! Я этого не хочу!
- Видите? - сказал Ортан. - Мы - другие. Даже мне мало того, что
есть. Я искал, метался, уходил в Хаос. Теперь я знаю, зачем. Мне мало
знать, мне хочется узнавать.
И снова картинка: не Остров, а острова, и легкие лодки, скользящие
между ними. Нас будет немного - ровно столько, чтобы жить без тревог и
делать то, чего ждет от нас Общая Память.
Но это глупо, думаю я. Мы только сменим клетку на клетку. Не так уж
важно, нужна ли тебе свобода - гораздо важнее, есть она или нет. Мне
нравятся лорны, но мы-то не лорны - так просто нас не приручишь...
И странная тяжесть - словно перед грозой, словно на нас сейчас
обрушится небо... Мне страшно? Страшно! Но Ортан спокоен, он внутри и
вокруг меня, он твердый, будто скала, и теплый, как камень, нагретый
солнцем.
Он говорит:
- Вы начали изменение, не зная, к чему оно приведет. Вы знали всех,
кого включили в себя до сих пор, но нас вы знать не могли. Мы слишком
недавно пришли в этот мир, и среди нас пока мало таких, что открыты для
мысли.
Он говорит:
- Мы пришли затем, чтобы вы могли нас узнать. Узнайте нас, пока
изменение обратимо. Я люблю Сообитание - и боюсь за него. Я человек - и
боюсь за людей. Я не вижу пути, который может нас слить.
- Ты - только Живущий, Наори, - сказала Общая Память, - и разум твой
беспокоен и тороплив. Закон неизменен, - сказала Общая Память, - в
Сообитании каждый должен жить так, как ему хорошо. Вы нужны Сообитанию, -
сказала она, - мозг ваш велик и может нести в себе Общую Память.
- А если, когда Общее ляжет на нас, мы исказим его?
- Груз Общей Памяти непомерен для ныне живущих. Двадцать поколений -
и они перестанут жить. Они будут носителями, а не Живущими. Не бойтесь, -
сказала Она мне и ему, потому что мы больше не вместе: он и я, а между
нами преграда. - Если вы будете счастливы, Мир не будет испорчен. Чего ты
хочешь? - спросила Она меня, и я молчу: я не знаю! Так много я хочу!
Любить, быть любимой, родить ребенка, обойти весь мир, все увидеть и все
узнать, измениться - и при этом остаться собой...
- Строй, - говорит Она мне. - Делай так, как было бы хорошо, как ты
хочешь для людей.
Увлекательная игра? Хорошо, я хочу построить город.
- Нет, - говорит Она. - В городе слишком много людей. Все не смогут
жить так, как им хорошо.
И тогда я придумываю деревни. Нарядные домики, зеленеющие поля,
корабли, бороздящие гладь океана...
Но корабль пристал к берегу, люди весело сходят на землю, рубят
деревья, строят дома, раздирают плугами почву. И каждый удар топора,
каждый нажим лемеха - это отчаянный крик боли. Уничтожение, убийство,
распад...
- Видишь, - говорит Она мне с участием, - ты не знаешь, что хорошо.
Ты не можешь знать, - говорит мне Общая Память, - ты неправильно выросло,
бедное существо. Только тот, кто выращен в радости, знает, что ему хорошо.
Как мы можем сейчас решать? - говорит мне Общая Память. - Нужно несколько
правильных поколений, чтобы люди узнали, что для них хорошо. Иди, -
говорит Она мне, - пробуй жить, как тебе хорошо, Наори поможет тебе
избежать опасных ошибок.
И - Ортану:
- Ты можешь привести тех людей на Остров. Общее вас защитит.
И теперь между нами нет преграды; я бросаюсь к Ортану - в
беспокойство, в тепло, в защиту, я сливаюсь с ним, и небо... над нами
огромное синее жгучее небо, и море перед глазами, слепящая синева, в
потеках ряби, в белых жалящих бликах.
И дрожь запоздалого страха, и слезы...
Но Элура решительно вытерла слезы ладонью, улыбнулась Ортану и
спросила:
- Ортан, а если у нас будет ребенок?
- Будет, - сказал он. - Сразу после Больших дождей.
- Слушай, а, может быть, мы еще успеем взглянуть, что за морем?
