конечности. Для жизнедеятельности Сереже обычно хватало одного пальца, и, лишь
когда надо было высморкаться, требовалось два.
-- Первый протез -- с чувствительным вибрационным датчиком, который
переправляет очень нужную, очень полезную информацию на ваш бровекомпьютер.
Если интересуют потребности -- то кожа, особенно немытая -- отличный проводник.
-- А другим пальцем, надеюсь, можно будет ковырять в носу без особых
последствий?-- пошутил Шрагин.
-- Ни в коем случае. Заклинаю вас, не делайте этого никогда.
Тоже что ли шутит?
-- Он что, теперь, ядовитый, пропитан цианидом калия в смеси с кураре?
-- Хуже.-- лаконично и непонятно отозвался Ваджрассатва.
В это время с верхней палубы снова донеслись какие-то малопонятные звуки.
-- К сожалению, время моего пребывания в мире людей завершается.
Ваджрасаттва торопливо кинул еще несколько фраз и убежал. Как будто не хотел
с кем-то встречаться лишний раз.
Имплантированный экран забрасывал в сетчатку его левого глаза кубы,
тетраэдры, параллелепипеды, некоторые из которых -- субъективно, но внушительно
-- были по размерам с небоскреб. И этот небоскреб мог рухнуть на Сережу при
малейшей неловкости. Раз мог, то и рухнул, вызвав неприличный вскрик
"япона-мама".
Мозг придумывает боль для нашего же блага, чтобы мы не варили руки в супе и
не совали пятки в костер. Мозг Шрагина ошалел и толком не знал, должна ли тут
быть боль и какая. Иногда Сереже казалось, что острая грань очередного
параллелепипеда разрезает стекловидное тело его левого глаза. Цвета были
жуткие, разрешение недостаточным, мелькание кадров вызывало головную боль.
Но, что правда то правда, киберглаз был похож на компьютер, поэтому
Шрагину удалось вскоре проникнуть в тайны управляющего кода.
Через двадцать минут Шрагин уже уверенно барабанил по лбу, кидая своему
киберглазу команду за командой. Через полчаса киберглаз был настроен так, что
перешел на автоматический режим и почти не нуждался в неприличных
постукиваниях.
Впрочем, оба глаза, и живой, и кибернетический, были по прежнему закрыты и
в какой-то момент виртуальные виды стали утомлять Шрагина. Им не хватало той
пестроты и детальности, к которой мозг привык в реале. Пора вызвать
кого-нибудь из персонала, чтобы повязку снял. Да и не повязка это, а
пластиковая ширмочка.
На вызов никто не отозвался. На второй звонок тоже. Эй, кто-нибудь,
поднимите мне шторки.
Такое ощущение, что команда покинула судно и превратила его в летучего
голландца. Неужели те шумы обозначали что-то вроде полицейской облавы на
лекарей-леваков? Но сейчас-то вроде тихо, значит, свалили полицейские.
Надо для начала выбраться из этой каюты. Может, где-нибудь все-таки
завалялась медсестра.
Шрагин встал, шагнул, ударился о переборку и неожиданно
сенсорная блокада была прорвана, он начал различать каюту. Ошеломленный еще
более чем при недавнем падении небоскреба, Шрагин не сразу понял, что киберглаз
тут ни при чем. Он видит с помощью большого пальца правой руки, вернее
вибропротеза на его месте!
Палату-каюту заставил проявиться его собственный топот, из-за которого
пронеслась по переборкам и палубе волна вибраций, колебаний и дребезжаний --
то, что мы почти никогда не замечаем.
Каюта предстала размытыми контурами, но Шрагин быстро дописал интерфейс
визуализации и упаковывал входные потоки данных в геометрические формы.
Теперь очертания стали куда более четкими.
Это было далеко от того реала, к которому привыкли нормальные люди, но это
был уже отпечаток настоящего мира, и дверь прояснилась, и иллюминатор.
Кибернетика, которую ему установил Ваджрасаттва оказалась изощренной, но
надежной.
Ява-Плюс -- заморочный программный язык. Но здесь работал другой язык, еще
более крутой. Самый настойщий Арарат, о чем Ваджрасаттва почему-то не сказал.
Этот Арарат заметно отличается от первой версии, над которой когда-то корпел
Шрагин, но все-таки преемственность проглядывается. Кто же таков этот
Ваджрасаттва? Похоже, для Даши медик-индус возник также внезапно, как и она
сама для питерского программиста.
Какой бы мощности не был бровекомпьютер, установленный Ваджрасаттвой, одного
его мало; Арарат работает только на собственной операционной платформе, и для
нее этот надбровный чип слишком слаб. Для нее нужен компьютер типа "гиперкуб".
И куда же мог спрятался "гиперкуб", имеющий минимальные размеры старинной
библии -- в дупле зубе, в мочке уха? Или "гипер" вообще далеко отсюда и
общается с бровекомпьютером через сеть, посредством радиоинтерфейса? Еще одна
неразрешимая загадка...
Шрагин вышел из своей каюты-палаты, и пошел как будто по трапу. Потом перед
ним возник трудно определимый простор -- наверное, это что-то вроде
кают-компании. Шрагин сделал еще шаг и полетел в сторону центра Земли...
6.
Человек Шрагин оказался за бортом, в одном из амстердамских каналов. А
когда он вынырнул, выплевывая изо рта жидкость туалетного типа - амстердамские
каналы были куда лучше снаружи, чем изнутри -- то ширма с его глаз уже исчезла
и шторки видеокамер открылись сами.
От белого света его сразу затошнило. И снова неприятное ощущение, как будто
что-то острое угрожает его единственному уцелевшему глазу. В глубине черепа
словно образовались вакуоли.
Однако и с вакуолями Шрагин понял, что расстояние между ним, как плывущим
телом, и судном-клиникой увеличивается, то ли его уносит течением, то ли оно не
стоит на месте. Он кое-как подправил яркость изображения, наглотавшись попутно
резкой на вкус воды, затем поплыл к берегу.
До берега путь был недолог, Шрагин причалил лбом к какому-то гнилому бревну,
торчащему из набережной. Потом ухватился за него обеими руками и стал
внимательно всматриваться в сушу.
Вскоре он понял, что раньше материал заслонял для него геометрию, а теперь
важнее стали поверхности, плоскости, линии, которые своими пересечениями и
образовывали мир.
Этот внешний мир, проникающий через интерфейс визуализации в его мозг, не
имел былой фактурности, он выглядел как набор контуров. Поэтому даже заваленная
всяким мусором набережная смотрелась совершенно по-инопланетному.
Очарованный Шрагин стал вытаскивать свое тело из воды, подтягиваясь по
бревну и... неожиданно заметил два новых предмета около своего лица. Несмотря
на потерю фактурности, смахивали они на ботинки с крепкими носами.
Вскоре ситуация прояснилась полностью. Над Шрагиным стоял полицейский и,
более того, направлял на него свой пистолет, что-то лопоча на своем голландском.
Полицейский был настроен явно не благодушным образом.
-- Да, да, я сейчас, вы только не нервничайте, а то, хоть наелись
прекрасного голландского сыра, все равно почему-то психуете.
Шрагин выползал на берег, а блюститель порядка явно собирался заковать его в
наручники. Только этого не хватало.
Когда Шрагин оказался полностью на суше, полицейский заорал что-то особенно
грозное, тыча в него пистолетом. И тут голова крикуна украсилась нимбом. Да за
какие-такие заслуги стал он святым? Почему не я, к примеру? Шрагин сперва
изумился, но потом сообразил, что это работает киберглаз, снабженный чем-то
вроде видоискателя. А еще Шрагин увидел крест. Тут уж сразу стало ясно, что это
прицел, связанный как-то с его искусственным пальцем.
Затем прямо в воздухе возникли светящиеся письмена. Шрагин, конечно, понял,
что это всего лишь инструкция по дальнейшим действиям, выведенная
бровекомпьютером на экран под веком.
"Совместите прицел с оконтуренной целью."
Совместил.
"Надавите на вторую фалангу, наведенного на цель пальцепротеза."
Надавил.
"Спасибо."
Протез откликнулся щелканьем и коротким писком.
Полицейский вдруг стал смурнеть, оседать -- может, потому что у него из шеи
теперь торчала довольно длинная серебристая игла. Еще мгновение и он канул бы в
воду.
Но Шрагин перехватил беспомощно падающее тело и уложил на грязную насыпь.
Госслужащий явно пребывал в глубоком обмороке.
А в кармане у госслужащего нашелся бумажник, в бумажнике пятьсот еврок. Так
Сергей Шрагин впервые взял чужое, даже не собираясь отдавать.
Деньги были ему нужнее, чем работнику полиции, потому что лечение кончилось
облавой, Долли Дидрихс исчезла то ли вместе с баржей, то ли отдельно от нее. В
любом случае, искать ее в Амстердаме не стоило, да и не очень-то хотелось.
Значит, сейчас в ближайшей индийской лавчонке надобно купить какую-нибудь
новую одежонку, темные очки и держать курс на Дюссельдорф.
Глава 3. Сломанная шея.
1.
Руслан летел на юг, это было ясно и дауну. Разговор с Его Крутейшеством
Вахой Абдуллаевым, конечно, не мог быть отложен. И наиболее вероятным казался
маршрут самолетом на Стамбул, а далее на перекладных. Существовал однако и
другой вариант, как будто более протяженный -- через Одессу. Судя по той
информации, которую удалось собрать, таскаясь по дюссельдорфским магазинчикам,
принадлежащим южанам, немало "перелетных птиц" пользовались именно этим
маршрутом. Может потому, что в бывшем городе-герое их опекали какие-то тамошние
национал-патриоты, иль дело было в том, что в Одессе и базар хороший, и девушки
невзыскательные. Из одесского порта лица, имеющие сомнительные промыслы,
отплывали на комфортабельном "Метеоре" в сторону Сухуми, а уже на абхазском
берегу пересаживались на джипы-вседорожники и поднимались в горы.
Для выбора одного маршрута из двух предстояло найти максимально
осведомленных лиц.
Выбор начинался с портье, если точнее, с того шута горохового в дешевой
гостинице, где номер обходится всего в тридцать еврок, но постояльцев типа
Шрагина внезапно навещают бандитские группировки.
Портье предстояло допросить, скорее всего запугать и возможно даже угостить
кулаком в ухо, украшенное колечками. Для кого-то такая работа была привычной,
обыденной, ну а для Шрагина настолько необычной, что даже знобило между
лопаток...
Шрагин сидел за рулем нанятого на полдня Фольксвагена "Поло" и время от
времени поглядывал на свое отражение в зеркальце. Без темных очков правый глаз,
созданный искусством Ваджрасаттвы, был воистину, без натяжек, страшен. Сплошь
черный, без разделения на зрачок и белок, с дугообразной щелью, по краям
которой располагаются два крохотных красноватых объектива. Глаз сатаноида, на
взгляд любой добропорядочной русской старушки. Но видит этот глаз гораздо
больше, чем может подумать старушка -- например, имеются ли на прохожей девушке
трусики или нет. А чего стоят эти как-будто лакированные пальцы, сгибающиеся и
разгибаюшиеся на руле с легким механическим шуршанием!
В отличие от первого послеоперационного дня сегодня Шрагиным владела сладкая
уверенность в себе.
Уверенность носила футурологический характер и отражала веру в светлое
будущее. Будущее принадлежало искусству, искусственным ощущениям,
искусственным существам. Вся эта облепившая Землю "нью-экономи", созданная как
будто на потеху зажравшимся обитателям мира сего, является только почвой, на
которой прорастает мир следующий.
И частично Шрагин уже принадлежал этому будущему искусственному миру, так
сказать, пошел на повышение.
Вот и гостиница. Шрагин надел очки и вышел из Фольксвагена, немного поизучал
холл через оконное стекло -- из людей всего одна штука, открыл дверь. Дешевый
парнишка был на месте. Все те же крашенные волосики, прилипшие к узкому черепу,
педиковатая кокетливая улыбочка и десяток колечек в ушах.
-- Желаете номер? На одного, на двоих.-- затараторил портье.
-- Желаю кое-что узнать...
Так, преодолеть себя, в первый раз обидеть человека, а потом будет уже
легче.
Шрагин ухватил портье за нос украденным у Голливуда приемом и поднес к горлу
юноши лакированные псевдо-пальцы. Сегодня реальный Шрагин действовал почти как
и виртуальный, хотя все ж таки смущался.
Портье был явно в шоке -- нормальная человеческая реакция, да и сам Сережа
был еще далек до того, чтобы душить и радоваться.
