легкий сквозняк.
Инспектора тут осенило. Он сорвал со своего запястья биоинтерфейс и забросил
в дальний угол, потом подскочил к робуборщику и перевернул его вверх колесиками.
-- Круто вы с ним, но совершенно справедливо,-- одобрил дядя Витя.-- Власть
употребить, и точка, так с ними и надо, экстремистами. Что же, если
электрический, то все можно?
"Эти примитивные устройства не способны к самоуправству. Значит, из меня
вылетели коды безумных мыследействий. Пусть какой-то вирус и сыграл роль
декодера, но мыслесигналы -- мои собственные. Если так, то я -- преступник...,
- ум Феодосия заметался, пытаясь найти хоть какую-то индульгенцию. -
Единственное, что смягчит мою вину -- это ссылки на инфекцию, на психическое
заражение. Да-да, психическая инфекция, как пляски святого Витта. Дядя Витя
каким-то образом вводит меня в резонанс..."
Феодосий почти физически ощутил, как под черепной крышкой ползает и
копошится что-то чужое.
Инспектор пропел несколько мантр и копошение в голове сменилось тонкими
вибрациями. Он подключил перевернутого робуборщика к своей рабочей станции,
стал копаться у него в журнале событий. Вроде некоторые исполненные коды похожи
на вчерашние, дяди Витины. Или нет, совпадают только базовые коды прерывания...
Что же тогда: самому на себя настучать? Или прямо застрелиться?.. Или...
покончить со всеми этими высокими моралями. Пусть просыпается здоровое,
животное, инстинктивное. Надо выкарабкиваться.
Раз напачкали, подотрем.
Феодосий запихнул робоуборщик в угол, превратил свою майку в тряпку.
Вначале развел грязь, потом ничего получилось, если не всматриваться. Прихватил
клеем и содранный линолеум.
Арестованный же крестьянин неустанно помогал дельными советами...
Следующей ночью дяде Вите опять стало жутко. Только закроешь глаза, и
начинает по всему телу летать какой-то вихрь, да еще и наружу рвется. И кажется
дяде Вите, только расслабится он или, предположим, чихнет, и организм его
разлетится на куски, как брошенный об стену арбуз. С криком "ура" выскочит из
ошметков Змей Горыныч и на форсаже улетит за горизонт. Что говорится, темницы
рухнут, и свобода нас встретит с кружкою у входа. Но потом глаза дяди Вити
открывались и он видел себя на койке.
Все как обычно. Со стены буравит взглядом какой-то индийский товарищ гуру,
льется специально подобранный звук для сна, в углу призывно мерцает унитаз.
"Ничего интересного быть не может",-- успокаивал себя дядя Витя и
переворачивался на другой бок. И все-таки это случилось...
Лопнула преграда, похожая на скорлупу. Так быстро, что боль сразу
разлетелась. Дядя Витя пошевелился и понял, что стал из маленького большим. То
есть, он понял, что существует сразу в двух видах, маленьком и большом.
Большой дядя Витя подтянул задние конечности, распрямил их... комната как
будто смялась, а стена упала. Потолок и крыша остались где-то внизу, голова же
окунулась в какое-то марево.
Маленький дядя Витя прошелся на цыпочках от своей кровати до двери.
Массивная бронедверь поддалась его руке и покатилась. Смутившись, дядя Витя
юркнул обратно в койку, как сурок в норку. Отстукало десять секунд, однако
никакого шухера.
Крестьянин внушал себе, что лучше всего лежать и ждать, пока начальники
разберутся с его невинностью и отпустят гулять. Извините, скажут, за
причиненные хлопоты, обознались. Примите в знак признательности за проявленную
гражданственность часы "командирские". Дядя Витя же, незлобливо посмеиваясь,
похлопает опростоволосившихся обидчиков по плечам: "Ничо, бывает. Кто не
ошибается, тот, значит, не работает".
Но потом пришла к дяде Вите (маленькому) и другая мысль. И осталась, засела,
как гвоздь в доске. А если не проявят начальники чуткость и заботу? А если он
для них -- что-то вроде чушки?
Большой дядя Витя был возмущен. Турбореактивное сердце гнало по нему горящую
кровь. Глотка дышала не хуже армейского огнемета, лапы гребли, как экскаваторы,
воздух сминался под ударами крыльев с переменной геометрией.
А рядом, перед его широкофокусными глазами висел камень. Тяжелый, гладкий,
как галька, но с гранями, как у брильянта. С просвечивающим рисунком. А в
рисунке том, казалось, проглядывался человек. Почему человек? Ну точно,
человек. На одних гранях - его мысли, на других чувства, на третьих - внешность
и внутренность...
Просматривались и другие каменюки: разнокалиберные, летящие и катящиеся
друг по другу. Потом большой дядя Витя заметил главную достопримечательность
открывшейся картины. Там в глубине, за парадом камней, как бы на трибуне,
маячила очень длинная штуковина, то ли спица, то ли башня, возможно даже
высокий терем.
Когда большой дядя Витя привык к пейзажу, то разобрал, что камни прутся не
куда попало, а вертятся, иногда с фортелями, вокруг этой спицы. Она --
блестящая, а они тусклые, она живенькая, а они мертвые, она верховодит, а они
слушаются. Башня производила впечатление заселенной, хотя никто не показывал
личика в форточку.
Дядя Витя даже назвал для ясности это строение "дворцом Кощея", памятуя
Хавроньины сказки-присказки. А себя гордо проименовал Змеем Горынычем.
Он лег на одно крыло, потом на другое, наконец, хоть и ловили его камни
невидимыми сетями своего притяжения, поднялся чуть выше и выяснил еще кое-что.
Спица упирается острием в серебряное небо, и сверлит, и долбит, и гложет его
как вампир, покрываясь сияющим румянцем. Серебряные искры входили и в шкуру
большого дяди Вити; растворяясь в крови, заставляли ее приятно бурлить.
А каменным многогранникам это удовольствие недоступно, они тупо крутятся
вокруг дворца. И питаются лишь отраженным светом дворца.
А еще большой дядя Витя заметил, что от Кощеева дворца к камням иногда
проскакивают черные кляксы, оставляя не сразу зарастающие трещины в сиянии.
Словно в наказание. Из-за кляксы любой камень сразу оплавляется, теряет грани и
рисунок. Сделавшись бурой глыбой, он падает вниз и переваривается густой
мглой...
Маленький дядя Витя больше ни в чем не сомневался, соскользнул с коечки,
успел накинуть на себя одежонку (носки не обнаружились), сунул лицо за дверь,
прислушался к удаляющимся шагам охранника и потрусил по коридору...
А инспектор чуть пораньше проснулся от вкрадчивого голоса своей рабочей
станции: "Задержанный гражданин отсутствует в камере более пяти минут". Не
подкачал радиомаяк, который Феодосий прикрепил намедни к пиджаку Виктора
Лучкина.
Инспектор был не дома, а в третьем корпусе регионального управления ССС. От
неуемной тоски Феодосий бы шатался по городу, но его поставили на дежурство.
И хотя кибероболочка корпуса якобы занималась невинной "внутрисистемной
работой" и выстраиванием каких-то "смысловых цепей", от этого всего несло
диверсионным актом.
По коридорам следственного изолятора дядя Витя шел точно также, как Командор
на вечеринку донны Анны: без проблем. Конечно же, гражданин Лучкин испускал во
все стороны коды мыследействий. И это приносило результаты, замки бронедверей
легко открывались, датчики движения железно блокировались. Сирены не выли,
экраны не мигали тревожными надписями...
Спокойно, спокойно. Просто в рабочую зону оболочки проник треклятый вирус
"Кулибин-2", он-то и ведет арестанта на волю.
Феодосий сжал зубы и соединился с центральным пультом главного корпуса.
Сраженный сном дежурный тяжело сопел, навалившись жирной мордой на клавиатуру
-- кажется, во сне его преследовало что-то плохое. Наверное, "К2" выдал пару
чарующих колыбельных по аудиоканалу и превратил толстомясого детину в спящую
царевну. Популярно говоря, произошло обычное психопрограммирование на уровне
звуков.
Впрочем, баю-бай, охранный воин. Феодосий вдруг ощутил приток нестандартных
мыслей. Ну, сбежит дядя Витя -- подумаешь.
Раз сбежит, то непременно выведет следствие на более крупных фигур подполья.
Какая возможность проклевывается -- всю эту мафию захоботать.
Радиомаячок будет свистеть в тумане, а наш агент, супермен и спортсмен,
будет идти по пятам, не теряя след.
Тут Феодосий сообразил, что переусердствовал в мечтаньях. Дядя Витя все еще
в здании.
Инспектор подключился к системе видеослежения, чтоб рассмотреть все в
подробностях.
Он увидел, что дядя Витя какой-то порхающей походкой покоряет коридоры. Вот
крестьянин своевременно притормозил и пропустил идущего по перпендикулярному
коридору барана-охранника. Вот и последний переход, а там, за углом,
контрольно-пропускной пункт. Феодосий дал увеличение, не бежит ли перед дядей
Витей робик с лазерным резаком в зубах, не летит ли рядом орниторобот с
цианидом в клюве. Нет, человек сам по себе, абсолютно без сопровождения.
Перед тем, как выйти на финишную прямую, дядя Витя все-таки остановился, но
идиотская улыбка не сползла с его рта.
Один охранник стоял неподалеку от дверей, уронив крепкую ладонь на рукоятку
пистолета, выглядывавшую из кобуры. Другой, как и положено, сиднем сидел в
будке, у пульта, за пуленепробиваемым и лучеотражающим стеклом. Похоже, у дяди
Вити нет никаких шансов. Если только будка не превратится в большую кастрюлю с
бурлящим супом.
-- Благодарю за службу,-- раздалось в токере. Феодосий аж подпрыгнул: "К2"
подал голос, больше некому...
А уже через полминуты стекла будки запотели. Охранник перестал сидеть
смирно, заерзал. Так и есть, "К2" расшифровал мыслекоды Феодосия и врубил
отопление на полную катушку. Охранник продержался недолго. Нарушив все святые
инструкции, он вылез из будки, отдирая прилипший китель от тела.
И тут Феодосию стало не по себе, и жарко, и холодно одновременно. Уж больно
"К2" силен!
В вестибюль здания, прямо на контрольно-пропускной пункт, въехал автокран.
Весь он, конечно, не поместился, но стрела удачно вписалась во всю длину
вестибюля, срезав только несколько кронштейнов, статуи Немезиды, эриний, Фемиды
и прочих правоохранительных богинь.
Оба охранника плюхнулись на пол, вытащили пушки, стали ползать, как два
опарыша. Тут дядя Витя и рванул, что пробка из задницы медведя по весне.
Наступил на голову одного охранника, вскочил на спину другого, прыгнул с живого
"трамплина" -- и застрял в стреле.
Автокран сей момент дал задний ход и стал выезжать вместе с дядей Витей.
Охранники опомнились, побежали к будке, чтобы дать сигнал тревоги, но
понапрасну рвали дверную ручку. Дверь была автоматически заблокирована, что
предусмотрено в случае вооруженного нападения. Кресло, находящееся внутри
будки, стало опускаться вниз, в бункер, к резервному пульту, только без
охранника.
Оба бойца рванулись на выход, собираясь изрешетить беглеца во дворе. Однако
рывка не получилось.
Автоматика, спасая пост охраны от вооруженного нападения, опустила
сверхпрочную диамантоидную переборку и преградила путь.
"Храните спокойствие, ситуация под контролем",-- сказали громкоговорители на
все здание, после чего заиграла успокаивающая лютневая музыка...
На следующий день генеральный инспектор ССС собрал всех офицеров, метал
громы и молнии, устроил страшный конвульсиум, публично ненавидел автоматику. На
это зам по системотехнике резонно отвечал, что без автоматики в следственных
изоляторах побегов было куда больше, а с автоматикой - попросту первый случай.
"Разве вы забыли, что обычные стальные двери с встроенными, навесными и даже
кодовыми замками не справлялись с наукоемкостью современных злодеев. Крошечные
плазменные резаки разваливали решетки; микроскопические взрывпакеты пробивали
запоры; едва заметные приборы, состоящие из рентгеновского лазера и
микропроцессора, мгновенно изучали принцип работы всякого замка;
металлопластиковые ключи типа "каракатица" четко трансформировались под любую
замочную скважину. Все диверсионные приспособления имплантировались
злоумышленниками загодя под кожу, вставлялись в рот под видом зубов. А могли
попасть к задержанным гражданам в передачах, на свиданках, при поцелуях и
