Ну а теперь... - спасибо за все и прощай.
Извини меня, но я ухожу.
Я вышел во дворик, превратился в орла, взмахнул крыльями и полетел. Я
поднимался туда, где и было мое место - к облакам. Вольный ветер свободы
обнимал меня, и я улетал прочь от проблем людского мира, прочь от людей.
Город уменьшался, его зеленые улицы становились все уже и уже, домики -
все мельче и мельче, а люди все больше начинали походить на муравьев. Я
вбирал солнечное тепло всей поверхностью тела, хвоста и крыльев - мои
перья нагревались, но не сильно, ведь их обдувал ветер. Теплый воздух
поддерживал мои крылья, поэтому я почти не взмахивал ими, а просто парил,
как пух.
Я летел и думал о том, что людские заботы с такой высоты кажутся мелкими
и достойными лишь легкого любопытства, а не пристального наблюдения и
того внимания, которое уделяют им люди. Я летел - свежий воздух простора
будил во мне великие силы, и я чувствовал себя великим и могучим,
прекрасным и добрым. Я летел, а тем временем мир подо мною менялся:
появлялись реки, леса и новые города, появлялись и уходили назад.
Я увидел город и решил посмотреть на него вблизи, поэтому начал
спускаться вниз неторопливыми широкими кругами. Я опускался все ниже и
ниже, осматривая город, увеличивающийся по мере моего приближения. Я
никуда не спешил, я просто смотрел на дома, на людей, на машины, на всю
эту суету трудового дня, смотрел спокойными глазами праздного туриста. Я
решил приземлиться и для этого выбрал довольно-таки тихое место –
городской парк. Когда я подлетал к нему, я обратил внимание на скульптуру
человека, вокруг которой били фонтаны. Парк мне понравился: цветники там
соседствовали с декоративными кустарниками, работали несколько фонтанов,
но тот, в центре которого находилась скульптура, был самым большим и
красивым; он притягивал меня, поэтому я опустился прямо на голову
скульптуры и принялся разглядывать людей.
Мое появление не осталось незамеченным: сначала залаяли собаки, первыми
услышавшие хлопанье моих могучих крыльев, а затем гуляющие увидели меня и
тоже стали подходить к фонтану. Сидящие неподалеку на лавочках люди
прервали свои занятия и обратили все свое внимание на меня. Собиралась
толпа, люди возбужденно переговаривались и, показывая на меня, оживленно
жестикулировали. Меня стали фотографировать, а я сидел на каменной голове
человека, вцепившись в нее своими мощными желтыми лапами с черными
когтями, сидел гордо, как всегда сидят орлы; сидел, наклонив вниз голову
с крепким, фиолетово-стального цвета клювом и ярко-оранжевым надклювьем,
и смотрел на людей своими пронзительными желтыми глазами.
Становилось все более шумно, люди подошли уже совсем близко ко мне,
отчего они могли разглядеть переливы красноватого желто-коричневого цвета
у меня на перьях. Но я - не павлин, которого рассматривают, а орел,
которого уважают, которым гордятся и на которого равняются, и я не в
клетке, а на свободе; поэтому, взмахнув своими широкими крыльями, под
которыми легко мог бы поместиться взрослый человек, я слетел вниз и,
пролетев над перепугавшимися людьми, сделал полукруг над толпой, поймал
восходящий поток теплого воздуха, насыщенного запахами цветов, и
заскользил вверх.
Я поднялся выше домов и дорог и летел над городом, а люди задирали вверх
головы и смотрели на меня, на мой легкий полет и на мою красивую силу.
Неожиданно для самого себя, мне захотелось заглянуть внутрь какого-нибудь
дома. Как раз в это время я пролетал неподалеку от средних размеров
квадратного здания с внутренним двориком: судя по всему, это было
какое-то предприятие или же учреждение. Я подлетел к нему поближе и,
сделав над ним несколько кругов, сел на подоконник открытого окна,
находившегося на третьем этаже.
Я заглянул внутрь - там стояли несколько столов, за которыми работали
люди. Сложившаяся ситуация меня страшно веселила, но клювом я не мог даже
улыбнуться, поэтому мне пришлось смеяться про себя - молча.
Мое прибытие было встречено молчаливым удивлением со стороны людей - еще
бы, такого они уж точно не ожидали! Обернувшись на шум моих крыльев,
сотрудники смотрели на меня и ничего не предпринимали. Своим желтым
пронзительным взором я проникал прямо с самую глубину их сердец и читал
там страх, удивление, тупое безразличие, непонимание происходящего и
живой бег мысли – вот и раскрылись они мне, и не надо лезть им в души –
все и так видно!
Наконец, люди потихоньку заговорили между собой. Я понимал их разговор,
хотя и был орлом. О, они говорили много любопытного! Один из них обратил
внимание на рисунок перьев у меня на груди, на отблеск солнца у меня на
клюве, спине и хвосте - настоящий орел, к тому же очень выгодно
освещенный предвечерним солнцем. Я согласен с ним - я и был настоящим,
шикарным, очень эффектным, орлом. Могучие когти и сильный клюв, широкие
крылья и большая грудь - так меня оценили люди, и я полностью согласен с
такими оценками.
Но все хорошее, как и плохое, непременно кончается.
Люди освоились с обстановкой, зашумели, стали делать более резкие
движения - кто знает, что придет им в голову в дальнейшем! Они начали
суетиться, а двое начали приближаться ко мне... - что ж, пора!
Я соскользнул с подоконника и, раскинув свои огромные крылья, улетел,
оставив им незабываемые воспоминания о нашей встрече, а себе – хорошее
настроение... Каждому – свое... Я поднимался вверх, небо темнело -
вечером будет дождь, а солнце, спрятавшись за тучей, золотило ее края.
Пора. Воздух влажнел. Я поднимался к облакам - пора, пора вновь идти в
свой мир.
Глава 13.
Властелин Миров.
Я жил так же, как и раньше - менял миры, когда хотел, жил, где захочется,
и был тем, кем хотел быть.
Раз за разом я уходил сквозь время и пространство, посещая те места,
которые меня интересовали; и если раньше я старался выглядеть в
соответствии с тем миром, в который я приходил гостем, то со временем я
перестал "подстраиваться" под посещаемые мной времена и народы –
путешествуя среди них, я перестал выглядеть как они, - я стал смотреть на
них глазами моего любимого и самого главного воплощения – глазами того
человека звездной эпохи, к которому однажды пришел незнакомый ему гость и
сказал: "Предлагаю тебе стать Хозяином Миров". Я одевался в привычную для
меня одежду моего родного времени, по той, будущей для них моде, причем я
не любил носить ни колец, ни цепей, ни браслетов, ни наручных часов
(когда я был человеком, то, как и все, носил часы, чтобы знать и
отслеживать время, однако теперь я уже не нуждался в этом – время стало
частью меня, причем подчиненной частью меня, и поэтому отныне не я
отслеживал течение времени, а управлял им); кроме того, я никогда не
делал себе татуировок, прожив всю свою человеческую жизнь без них, - так
вот, одевшись так и придумав себе очередное имя, я наполнял полные
карманы золотыми монетами местной чеканки и, выучив несколько
распространенных в той местности языков, являлся гостем в мир тех людей.
Я перестал маскироваться под невзрачного местного жителя – имея
бесконечный запас денег, я выглядел богатым гостем из заморских стран и
представлялся великим магом, колдуном, волшебником или же могущественным
чародеем, поэтому и вел себя соответственно - уверенно и дерзко, как
хозяин, который знает себе цену, и она, эта цена, для окружающих
запредельно высока!
Я никогда никому не кланялся и ни перед кем не снимал головной убор – ни
перед служителями местного культа, ни перед сиятельными графами, ни перед
родственниками коронованных особ, ни перед всякими там владыками и
прочими магараджами, – короче говоря, ни перед кем вообще (а мне пришлось
повидать всяких людей с разными должностями и званиями – от самых низших
до самых высоких)! Достаточно просто превратить собаку в кошку или же
сделать еще что-нибудь подобное, а потом протянуть сжатую в кулак руку по
направлению ко все еще сомневающимся в моей силе вельможам, затем
медленно раскрыть ее и показать им маленький белый шарик, переливающийся
и играющий светом на моей ладони, яркость которого постепенно начинает
возрастать сначала до слепящего уровня, а потом все дальше и дальше,
многократно превосходя ярость полуденного солнца в раскаленной пустыне...
- и тогда присутствующие на этой демонстрации моего могущества начинают
закрывать руками глаза, перед которыми уже загораются цветные точки, а
вскоре им всем станет жарко и душно, а сила света все возрастает и
возрастает... - и тогда они начинают просить меня прекратить, падают на
колени один за другим, и только тогда обжигающее солнце постепенно
прячется обратно в мою закрывающуюся ладонь, и еще некоторое время из-под
сжатых пальцев пробиваются узкие, режущие мир на части, полосы света, -
да, именно такими, и прочими подобными им способами, я быстро утверждал
свое место в том мире, куда я прибывал погостить, и уже мало какой глупец
осмеливался требовать от меня чего-либо, но дураки находились всегда – и
тогда я превращал какую-нибудь часть его тела (обычно палец на руке) или
же какой-нибудь предмет его туалета во что-либо фантастически
непредсказуемое или же просто удалял выбранный объект в никуда, а потом
смотрел как этот человечек унижается передо мною, вымаливая себе милость
и прося вернуть все обратно, и лишь, подождав для пущей важности
определенное время и дав всем окружающим лишний раз убедиться в моем
могуществе, я давал задний ход процессу и возвращал все в исходное
состояние... - и вообще, я откликался только на просьбы, сделанные в
уважительном тоне, и то, конечно же, далеко не на все; поэтому, в итоге,
я всегда получал то, что хотел, вел себя так как пожелаю, и не стесненный
ничем (правда, я, по-возможности, соблюдал обычаи местных народов, но
исключительно для того, чтобы добиваться расположения аборигенов),
путешествовал по времени с удовольствием, часто с пользой и всегда с
комфортом.
Образ путешественника из далеких стран, образ человека очень богатого и
щедрого, наделенного значительным запасом знаний и выдающимися умениями,
помогал мне знакомиться с выдающимися людьми прошедших эпох, чтобы затем,
обмениваясь мыслями, учиться у мудрецов прошлого, одновременно в чем-то
помогая и им самим. Уровня моего интеллекта вполне хватало для того,
чтобы вести серьезные беседы с исключительно умными людьми, обогащая
духовно друг друга, и именно эти беседы и были тем главным, ради чего
стоило преодолевать время и пространство, - и за эту возможность я питаю
глубокую признательность и испытываю очень большую благодарность своему
"отцу". "Опирайся на мудрость прошедших веков и не прогадаешь!" - так
говорил он мне, и теперь я вполне постигаю смысл его слов...
А все эти досадные недоразумения и прочие мелочи, подстерегающие
одинокого путешественника, вроде внезапного грабежа на дороге, сквозного
удара копьем в сердце или же рассекающего надвое грудь удара сабли - все
это мелочи, досадные и малосущественные мелочи (для меня это – мелочи, а
не для тебя, мой читатель!), так вот, у меня они уже давно не вызывают ни
страха, ни интереса, и которые только лишь замедляют, причем
незначительно, само мое путешествие к знаниям и умению мыслить.
Знание – сила, но умение мыслить – еще большая сила, ради которой следует
легко тратить и золото, и время – оно стоит этого! - по крайней мере, я
так считаю.
Я встречался со многими мыслителями прошлых веков и тысячелетий,
встречался просто с умными людьми, с достойными встречи со мной
