Это не чужой мне мир Халы – это родной мне мир Земли, и от этого все
происходящее здесь воспринималось мной гораздо острее. Я стиснул зубы,
собрав в кулак всю свою волю, – да будет так!!!
Мы вышли из туннеля – и перед нами возникло солнце. Наш крейсер двигался
чуть в стороне от него, и я увидел как красный протуберанец, похожий на
арку, блестевшую золотым отблеском, постепенно стал сдвигаться, пока мы
медленно скользили вдоль звезды. Противника вблизи нас не было, но зато
чуть дальше – на расстоянии десяти миллионов километров - весь космос со
всех сторон был просто покрыт броней чужих кораблей, и не было видно
нигде ни одного из наших. Видимо, неприятель не ожидал такого рода атаки,
а значит, я все-таки был первым, кто придумал этот метод нападения!
Приятно осознавать это, но, кстати говоря, сейчас я бы мог напасть и по
первому варианту тоже, но... – решение принято, и другой возможности уже
не будет, а второй вариант атаки перспективнее и безопаснее, так значит -
вперед!
Я стал учиться стрелять: первый выстрел был неудачен - я попал в
атмосферу планеты; и псевдозвезда не сформировалась, рассеявшись в
воздухе. Энергия основного луча стала распространяться кольцевыми волнами
– у меня сложилось такое ощущение, будто кто-то бросил в воду камень, -
только вместо воды была поверхность атмосферы планеты, а вместо камня –
энергия выстрела. Теперь жители половины этого небесного тела смогут в
течение нескольких дней наблюдать полярное сияние, которое будет слабеть
с каждым днем пока, наконец, не исчезнет совсем. Яркость сияния будет
максимальной в точке прицеливания главного луча, то есть примерно на
половине пути от экватора к северному полюсу, и будет уменьшаться к
периферии зоны. По-моему, лучше уж полярное сияние там, где его никогда
не было – в средней полосе и на экваторе, - нежели мощный, разрывающий
тело, гравитационный удар!
Я выстрелил снова – во второй раз получилось более удачно - псевдозвезда
сформировалась, но не на выбранном мной астероиде, а просто в открытом
космосе. Она получилась довольно слабой и в целом безопасной для
окружающих, вот почему, обнаружив это, я перестал наблюдать за ее
поведением и принялся внимательно следить за показаниями приборов,
обдумывая их, примечая особенности поведения пространства и пытаясь
интерпретировать их. Я изменил определенные настройки, однако третий
выстрел получился по результатам таким же, как и предыдущий, после чего я
произвел некоторые поправки, которые, по моему предположению, должны были
увеличить точность стрельбы, и снова выстрелил... – и наконец-таки, с
четвертого раза, я попал в астероид!
У меня еще оставалось время для одного, максимум двух выстрелов, и я уже
выбрал цель – почти на векторе моего последнего выстрела находился
вражеский корабль, но я решил не спешить и не пытаться охватить все сразу
– пусть штурман спокойно рассчитывает наш будущий прыжок, а я тем
временем оценю перспективы нарождающейся псевдозвезды. На том корабле
даже не поняли, как близки они были к смерти, ну да ладно...
Важнее, чем уничтожение крейсера противника, было то, что я не смог даже
примерно предположить, какой силы будет гравитационный удар во время
шестой фазы, а значит, я не был полностью уверен в качестве моих
настроек, но тогда у меня было слишком мало времени: мы уже пролетали
солнце, и "открывались" для удара основным оружием, отчего наше
пребывание здесь подходило к концу.
Мы прыгнули. О дальнейшей эволюции псевдозвезды на астероиде и о ее
воздействии на окружающие планеты мы узнаем гораздо позже (если будем
живы), но только не сейчас.
Наш звездолет выскользнул из туннеля. Как мы и рассчитывали, он оказался
довольно близко к соединению, охраняющему нашу планетарную систему. Я
даже не успел порадоваться этому, как понял, что наши корабли находятся
все же слишком далеко и что помощь нам они оказать не успеют – мы
все-таки ошиблись! - вражеские крейсера едва не наступали нам на пятки, и
поэтому, чтобы не погибнуть, нам опять следовало прыгать.
Космос "горел у нас под ногами" - я чувствовал, что преследователи
отстают от нас всего лишь на полшага, спиной ощущая холодную тяжесть
гравитационного удара и сердцем испепеляющий жар антиматерии.
Штурман успел лишь примерно оценить область пространства, куда мы попадем
после нашего нового прыжка - ничего опасного там не было, и поэтому я
решился прыгать: снова туннель и новое небо, снова бездонная пустота
мира, а где-то сбоку, вдалеке, - черная дыра. Мы пролетали достаточно
далеко от ее чудовищного гравитационного поля, такого сильного, что даже
свет не в силах вырваться из него, но все же, даже на столь значительном
расстоянии, оно все равно мешало нам рассчитывать следующий прыжок.
Мы выстрелили куда-то в сторону, пытаясь замести следы, затем прыгнули
еще раз, потом снова выстрелили и прыгнули еще один раз, а космос все так
же "горел у нас под ногами", и хотя своих преследователей мы еще ни разу
не видели, - мы были живы именно потому, что их не видели. Я предполагал,
что, скорее всего, за нами все еще мчатся несколько взводов, пылая жаждой
мести, и это мое предположение базировалось на знаниях, полученных во
время обучения, когда я был еще курсантом, поэтому я все также спешил
побыстрее достичь своих, не надеясь на то, что мне удастся хорошо
запутать следы и тем самым оторваться от погони.
Спешка до добра не доводит – мы снова неудачно прыгнули: после выхода из
туннеля звездолет оказался в пылевом облаке, и его мелкие частички,
состоящие из камня и льда, стали со скоростью сто семьдесят тысяч
километров секунду вонзаться в нашу наружную броню, сдирая ее с корпуса
корабля. Несмотря на то, что концентрация пыли в облаке была гораздо
меньше обычной запыленности наших довольно-таки чистых городов, все же
такую "игольчатую" бомбардировку наш корабль долго не выдержит: слишком
велика наша скорость и, как следствие, скорости врезающихся в броню
частиц, поэтому мы снова прыгнули – и опять в режиме острого недостатка
времени, но все же прыгнули, - и космос раскрыл нам свои объятия, и новое
звездное небо раскинулось перед нами... Мы еще два раза прыгали, и
бесконечное пространство все также равнодушно светило нам бесчисленными
звездами, пока, наконец, мы не выбрались из этого звездного океана и не
прилетели к своим – и вот мы уже летим между двух наших дивизий, вокруг
которых находится еще множество кораблей - это группировка крейсеров,
охраняющих наши планеты. Свои! Наконец-то!
Они прикрыли нас от преследователей, и бой с ними остался позади нас.
Вражеских кораблей было немного – их уничтожат довольно скоро, поэтому я
с облегчением почувствовал себя в безопасности. Я попросил разрешение на
посадку с целью доклада о своих достижениях, и мне разрешили ее. Я
чувствовал, что мне надо ступить на землю хотя бы на минуту, для того,
чтобы убедиться в реальности твердого населенного людьми мира, чтобы
увидеть неразрушенную планету, чтобы вновь обрести что-то важное,
потерянное во время нападения на планетарную систему, что-то сложное,
смыкающееся с понятиями "Родина", "долг", "преступление" и "убийство",
что-то первоосновное, связанное с собственным мироощущением, на которое
тяжкой пятой наступили звезды – далекие, одинокие, вне времени и чужие...
Несколько дней отдыха нам обеспечены, и притом неизвестно, когда еще мне
выпадет счастье ступить на твердую землю обитаемого мира, и где будут
лежать мои кости... Грустно и больно...
Мне нужна Хала, нужна как воздух, чтобы восстановить свои силы, обрести
былую уверенность в себе и вновь обрести свое "я" – она мне просто
необходима! Пока мы садимся, можно успеть все - я встал со своего кресла,
вышел в коридор и там, в одиночестве, сказал:
- "Отец!" Где ты? Я хочу на Халу!
Плавно, не резко, исчезли стены и потолок - я стоял на разноцветном
холме, а передо мной стоял мой "отец". Воздух Халы вливался в мою грудь,
- дышалось легко и сладостно.
Все было, как и раньше, - и когти на пальцах ног, и шесть пальцев на
руках, и ударные бугры на них... Я окинул взглядом местность: неподалеку,
между холмами, находилась база людей; отсюда, с вершины холма, мне хорошо
были видны несколько охранных вышек, сплошной забор, протянувшийся по
всему периметру, и несколько строений внутри базы. В центре этого
укрепленного поселения находился флагшток, на котором трепетало знамя
враждебного мне тогда государства.
- Ты понял меня без слов, - увидев рисунок на полотнище, сказал я "отцу".
- Конечно, - ответил он. - Ты хочешь сделать то, что я предлагал тебе
сделать раньше, а чтобы облегчить тебе этот процесс, я подобрал тебе
научную станцию враждебного государства.
- Почти, - решил уточнить я и одновременно выговориться, чтобы привести в
порядок свои мысли. - Сейчас я воюю, и мной были уничтожены триллионы
людей; но то, как это произошло, напоминает мне компьютерную игру, а ведь
это произошло по-настоящему. Я пришел сюда, чтобы понять реальность;
чтобы понять, хотя бы частично, то, что я совершил в космосе, - я хочу
понять смерть, сделанную своими собственными руками, - согласись, что у
меня еще совершенно нет опыта в этом деле; кроме того, у меня есть право
на все, данное тобой, и сейчас я хочу реализовать его.
- Ты можешь погибнуть там. Тебе помочь? – предложил свою поддержку
"отец".
- Моя смерть сегодня – это твоя забота: если я умру, то ты оживишь меня,
как в прошлый раз; но я прошу у тебя этого только на один сегодняшний
день - пока я еще не научился восстанавливать себя сам, - ответил я и
подытожил. – Теперь ты знаешь, какого рода помощь мне нужна.
- Я помогу тебе во всем, - ответил "отец". – Иди смело.
Я подобрался, собрав в кулак всю свою сущность, сконцентрировавшись
полностью, чтобы быть готовым ко всякого рода неожиданностям, - я
сосредоточился на нападении и вошел на базу к людям как враг. Защита
станции была рассчитана на нападение халанских зверей и совсем не
годилась для отражения агрессии разума – я легко проник внутрь и принялся
за свое черное дело. Сначала я отбирал жизнь ударом кулака, а потом,
когда ударные бугры сточились, разрывая горло. Я отбирал жизнь еще
несколькими способами, разрывая тела людей на куски, но тогда меня
интересовала отнюдь не технология этого процесса, поэтому я и не буду
останавливаться на ней.
Я удивился, узнав на собственном опыте, какая колоссальная разница в силе
и быстроте существует между человеком и халанином; я удивился тому, как
легко мне было расправляться с людьми, а ведь большинство из них
составляли крепкие спортивные мужчины – но я совершенно не чувствовал их
сопротивления, расправляясь с ними как с куклами или же манекенами.
Я убивал, всегда глядя в глаза тому, у кого забирал жизнь – так я понял
каково, быть лютым зверем!
Я все время задыхался в бедной атмосфере Земли, и когда вышел наружу, то
должен был некоторое время просто стоять, чтобы отдышаться.
Я – халанин - не был жесток: я просто был вне людских понятий о добре и
зле, ибо я не был человеком: там, на базе, тогда, в тот час, я не
принадлежал миру Земли, я не принадлежал к виду человека разумного, а то,
что еще несколько минут назад я был им, присутствовало во мне
исключительно в форме воспоминаний и прошедших ощущений; однако сначала,
перед самыми первыми ударами, я все же чувствовал свою вину перед этими
несчастными, и это чувство вины только усилилось после того, как я сделал
свое дело – убитые мной люди не были ни в чем не виноваты – им просто не
